Гауте Хейволл - Язык огня

Это случилось, когда он был один на вышке ночью в сорокаградусный мороз. Откуда ни возьмись в снегу, крадучись, появилось животное, он заметил его в бинокль. Волк то останавливался, прислушиваясь, то продолжал путь. Снег был покрыт тонким слоем льда, и в лунном свете зверь не оставлял следов. И так он пересек границу.

Вот и вся история про волка. Больше ничего.

Осенью он начал включать музыку громче. Альма лежала без сна и слушала. Иногда ей казалось, она слышит его голос, он пел или разговаривал. Потом надолго стихало. А затем снова грохотала музыка, и ей казалось, что кто-то смеется.

В октябре Альма, как прежде, пошла в уборщицы. В основном прибиралась у соседей, в домах, куда могла дойти пешком. Ей не нравилось ездить на велосипеде, лучше было пройтись. Она ходила в Омдал, в Брайволлен и в Дьюпесланн. Мыла прихожую и кухню в молельном доме в Браннсволле, и еще у Агнес и Андерса Фьелльсгорь — большой белый дом у дороги на Сульос.

В декабре выпал первый снег. В одно прекрасное утро весь мир стал чистым и белым. Альма, как обычно, пекла семь сортов печенья, а Даг заходил на кухню и пробовал, пока они были еще теплыми. Она осторожно спросила, чем он думает заняться после рождественских праздников. Он ответил, что еще не знает.

— Но чем-то же надо заниматься! — сказала она.

— Ну да, — ответил он, — что-нибудь придумаю.

— Можешь поступить в какой-нибудь институт, раз у тебя есть аттестат.

— Да, — ответил он. — Посмотрим.

На этом разговоры о будущем прекратились. Наступило Рождество. В сочельник они втроем были в церкви. Они сидели среди соседей по деревне, и у всех в глазах был особенный блеск. Вот Альфред и Эльсе с детьми, а там — Андерс и Агнес Фьелльсгорь, вон там — Сиверт Мэсель и Ольга Динестёль и много-много других. Все были в церкви, а Тереза сидела за органом и поглядывала в зеркало, приближаясь к концу рождественского псалма «Чудесна земля». И мой папа был среди них. Он сидел впереди рядом с бабушкой, дедушкой и мамой, и у нее в животе рос малыш, и этим малышом был я. Что-то особенное было в том нарядном и торжественном собрании, где все превосходно друг друга знали, но в то же время открывали друг в друге новые стороны. Прекрасно и непривычно, и Альма чувствовала, как рождественский покой наполняет ее и приносит успокоение.

Наступил новый, 1978 год.

Подоспел январь с короткими, морозными днями. Даг какое-то время проводил в мастерской у Ингеманна. Помогал поддерживать порядок, убирать мусор, накопившийся с осени. Он подметал пол, сжигал старый хлам, раздобыл немного дизельного топлива, чтобы все быстрее разгоралось. А больше делать было нечего. Он снова принялся подолгу валяться в постели по утрам. Нашел свои старые комиксы. «Дональд Дак», «Фантомас» и «Серебряная стрела». По вечерам он уезжал куда-то на своей машине. Ингеманн купил ему очень дешевую машину и привел ее в порядок к его восемнадцатилетию, летом, почти три года назад. Альма не знала, где он. Она обычно просыпалась в темноте и гадала, вернулся ли он домой. Сколько было времени? Час? Три? Шесть? Она лежала неподвижно, холодея и прислушивалась. Но он в конце концов возвращался. Ничего страшного не случалось.

Наступил февраль. Выпал метр снега. Электричество время от времени пропадало. В марте с юго-запада повеяло теплом, с деревьев капало, с крыш текло, дороги стали скользкими, как мыло. Потом подуло с юго-востока, и снова пришла настоящая зима. Снегопад продолжался три дня, и когда он наконец прекратился, наступили долгие теплые солнечные дни полного покоя. Снег осел. Наступил апрель с долгими светлыми днями. Спокойная река открылась. Лед сошел, вода блестела на солнце. По вечерам пахло сырой, влажной землей. Волосы Дага отросли и стали почти как прежде, до армии.

Однажды вечером, когда он выезжал на машине, Альма спросила, куда он собрался.

— Прокатиться, — ответил он коротко.

— Куда? — спросила она.

— А тебе что за дело? — ответил он резко, хлопнул дверью и уехал. Она сделала вид, что ничего не произошло, но его слова не шли из головы. Они залегли куда-то и непрестанно причиняли боль. И, пока Ингеманн той апрельской ночью крепко спал, она мучилась бессонницей. «А тебе что за дело?» «А тебе что за дело?» Она слышала его голос. Говорил Даг, но она не была уверена. Добрый, хороший Даг. Ей казалось, она слышала его смех. Она задремала, но резко проснулась. Ей снилось, что она стояла у колыбели, он был младенцем, но в колыбели его не было. Колыбель была пуста, хотя еще покачивалась. Она встала, прокралась босиком к его двери. Постучала, распахнула дверь. Он не спал, лежал в одежде прямо на одеяле, а на животе был раскрытый комикс про Дональда. Он сперва испугался, словно ему показалось, что случилось нечто ужасное. Потом успокоился. И даже улыбнулся.

— Мама, — прошептал он, — это ты?

Шестое мая 1978 года. Пожар начался у самой дороги, сначала в траве, потом перекинулся на вереск, на можжевельник, быстро распространился на лес. Весна была сухой, необычно сухой. Достаточно одной искры. Окурка, брошенного из окна, секундной непредусмотрительности.

Сработала сигнализация.

Сирена выла по всему поселку, пока народ соображал, что означает этот вой. Его ведь раньше почти не слышали. Люди останавливались и смотрели друг на друга.

Это же пожарная сигнализация?

Потом появилась пожарная машина, мчавшаяся от пожарной части с включенной сиреной. Сперва круто вниз с холма, потом мимо дома и через мостик. Затем налево, на еще большей скорости, и дальше мимо закрытого магазина с балконом и флагштоком с развевающимся флагом. Потом вниз, с горки, мимо молельного дома и дома поселковой администрации и дальше в сторону Килена.

Вел машину Даг, а Ингеманн сидел рядом, крепко вцепившись в поручень над дверью.

Пожарная машина была совсем новой, она появилась всего пять лет назад. Это был «Интернешнл» с объемом бака в тысячу литров, спереди оснащенный 25-килограммовым насосом. У машины были прекрасные ходовые качества, а Даг вел быстро и умело. По дороге им встретилась пара машин, которые сбавили скорость, отъехали к обочине и пропустили их. В Килене слышали приближение сирен, и перед Каддебергом скопился народ, который хотел посмотреть, что происходит. Как раз у магазина ему пришлось резко затормозить и повернуть влево на дорогу к Эвланну, отчего вода в баке затряслась и машина начала раскачиваться из стороны в сторону.

К месту пожара они приехали первыми. Сразу за ними из леса выбежал человек, это был хозяин земельного участка, Шурь Люнде. Он и вызвал пожарных, а тем временем пытался сам справиться с огнем.

Через пятнадцать минут приехали все члены пожарной команды. Они поставили машины в ряд. Альфред приехал. Енс приехал. Арнольд. Салве. Кнют. Педер. Все приехали. Издалека ряд машин напоминал длинный поезд, в котором красная пожарная машина была паровозом, тянувшим за собой белые, синие и коричневые вагоны. Горела относительно небольшая территория. Ветра не было. Поблизости находилось озерцо. Пожар был несложный. Из машины выгрузили насос, для этого понадобилось четыре человека, зато насос заметно ускорил приток воды. Ингеманн сначала помогал, но потом остальные подхватили, и он остался в стороне. Иногда у него покалывало сердце, но все проходило, когда он успокаивался. Даг держал шланг, по которому поступала вода. Давление было хорошим, и он направлял струю прямо в огонь. Довольно долго он стоял на одном колене и заливал огонь, а остальные стояли сзади и смотрели. Потом он обернулся и крикнул, чтобы его сменили. Тут же кто-то подбежал и вырвал шланг у него из рук, а Даг поспешил к машине и встал рядом с отцом. Он раскраснелся, из пореза на руке сочилась кровь. Он тяжело дышал, но был спокоен и собран.