Дженнифер Уорф - Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом

Нам, медсёстрам и акушеркам, часто приходилось сталкиваться с последствиями домашних абортов – особенно, когда мы работали в гинекологическом отделении. Женщины, пережившие непрофессиональное вмешательство, обычно на всю жизнь оставались больными: они страдали от анемии, спаек, опущения матки и хронических болей, недержания, цистита или нефрита и многих других болезней. Часто случался тромбоз вен, из-за чего сгусток крови мог попасть в лёгкие. Антикоагулянты стали доступны только в середине века.

Я видела множество травм и две смерти от нелегальных абортов. Первая жертва – девочка девятнадцати лет, которой выжгло слизистую и шейку матки карболовой кислотой или другим каустическим раствором. Мы ничем не могли ей помочь, она провела в мучительной агонии несколько дней и скончалась.

Помню ещё одну несчастную – мать пятерых детей, у которой после хирургического аборта в брюшной полости образовалась гнойная киста. Мы безуспешно пытались дренировать её, и несколько недель подряд у несчастной сочился гной из живота. Невозможно забыть, как дети навещали её перед смертью.

Закон о нелегальных абортах 1803 года отменили в 1967-м. Меня иногда спрашивали – согласна ли я с этим. Я всегда отвечала, что считаю проблему не этической, а медицинской. Всегда будут существовать женщины, нуждающиеся в аборте – значит, он должен осуществляться надлежащим образом [38].

Мой дорогой друг, жизнь несравненно причудливее, чем всё, что способно создать воображение человеческое. […] Нам и в голову не пришли бы многие вещи, которые в действительности представляют собою нечто совершенно банальное. Если бы мы с вами могли, взявшись за руки, вылететь из окна и, витая над этим огромным городом, приподнять крыши и заглянуть внутрь домов […] вся изящная словесность с её условностями и заранее предрешёнными развязками показалась бы нам плоской и тривиальной.

Прошла пара месяцев, и Хильда постепенно вернулась к хозяйству, но постоянный гомон, стирка, готовка, а главное, убогая обстановка просто-таки убивали её. Она впадала в депрессию, огрызалась на детей и не обращала внимания на Билла. Он никогда её раньше такой не видел. Им всегда было вместе весело, теперь же она почти не разговаривала. Иногда Билл размышлял о том, что же он сделал не так. Он всегда был хорошим мужем и отцом – или, по крайней мере, старался им быть, – приносил домой деньги, в отличие от некоторых, которые всё пропивали, а потом колотили жену за отсутствие горячего ужина.

Хильда собралась с силами и отправилась в управу. Уж она-то всё им скажет. Но, как выяснилось, можно было не утруждать себя. Не было ни домов, ни квартир с четырьмя спальнями. Их строительство было запланировано на следующий год, и Хардингов обещали уведомить. Да, они наверху списка, и им первым предложат расселение. А пока что…

Пока что Хильда была близка к тому, чтобы броситься под автобус. Но решиться на самоубийство не так-то легко, и она так и не смогла себя заставить. Жизнь продолжалась.

Прошло ещё пару недель, и с Хильдой стало происходить что-то странное. Сначала она решила, что это газы, и приняла английской соли. После мощной очистки организм вроде бы успокоился, и больше она об этом не думала. Но неделю спустя всё началось заново, и сильнее прежнего. Как-то раз она положила руки на живот и ощутила толчок. В этот момент она с ужасом осознала, что кровотечение, видимо, было артериальным, а все эти ужасные боли и страдания оказались напрасными. О потраченных деньгах даже думать не хотелось. Она всё ещё была беременна.

Охваченная яростью, Хильда приехала на автобусе к миссис Причард и заколотила в дверь. Дом никак не изменился, обстановка была всё такой же шикарной. Разукрашенная миссис Причард выглядела так же, но гостеприимная улыбка и сочувственные и понимающие интонации куда-то пропали.

– Ну? – спросила она.

– Шарлатанка! Я всё ещё беременна!

– Если вы опускаетесь до обзывательств, мне нечего вам сказать.

– Слышишь? Я беременна!

– Вы и не были беременны. Напрягите память, у вас была желудочная колика, и я лечила вас от колик по рецепту моей дорогой покойной матушки.

– Лгунья! Ты сделала мне аборт.

– Ничего подобного. И не смейте называть меня лгуньей, жалкая крыса.

– Сделала и теперь лжёшь мне в лицо!

– Ещё раз скажете что-то подобное и можете сразу уходить. Я травница, лечу старинными методами, о которых мне поведали разные мудрые женщины.

– Так что же ты делала у меня дома, когда чуть меня не убила?

– Я пришла в эту дыру из жалости, потому что вы донимали меня своими коликами. Иногда я по доброте душевной навещаю своих клиентов.

– Ты меня чуть не убила!

– Чушь.

– Я чуть не умерла от боли.

– Теперь-то вы выглядите вполне здоровой.

– Ты тут ни при чём, чёртова убийца!

– Всё, я не могу больше выносить эти грубости. Вынуждена попросить вас удалиться.

– Сначала верни мне двадцать гиней!

– Двадцать гиней! Какие ещё двадцать гиней? В жизни не слышала подобной чуши. Я взяла с вас две гинеи за травяную микстуру, приготовленную по тайному рецепту моей покойной матушки. Эта микстура превосходно лечит желудочные колики и рецепт её известен лишь избранным.

– Да гори в аду твоя матушка!

– Бедная матушка. Слышала бы она эти слова.

Миссис Причард вытащила кружевной платок и приложила его к густо накрашенным ресницам. Хильда была вне себя от ярости.

– Так, ты собираешься возвращать двадцать гиней, которые содрала за аборт?

– Простите, я не брала с вас двадцать гиней.

Миссис Причард торопливо подошла к двери, цокая каблучками по полу.

– Мириам, дорогая, подойди сюда, пожалуйста.

В комнату вошла рослая Мириам и уставилась на Хильду тяжёлым взглядом.

– Эта, гм, леди, скажем так… Эта леди, Мириам, утверждает, что я взяла у неё двадцать гиней. Я этого не делала. Ты получала какие-либо деньги, Мириам?

– Нет.

– Ну вот видите. Мы никаких денег с вас не брали. Боюсь, это мошенничество. Я уже встречала вам подобных.

– Так что же вы делали у меня дома, когда чуть меня не убили?

– Не преувеличивайте. Мы поставили вам клизму от желудочных колик и оставили вас совершенно здоровой.

– Клизму?

– Травяную клизму. И всё.

– Я чуть не умерла! Я истекала кровью!

– Геморрой, моя дорогая. Геморрой. Если у вас кровотечение из-за геморроя, я тут ни при чём. А теперь прошу меня простить, но меня ждёт важная работа. Я ожидаю визита её светлости, леди Лукреции, которая мне одной доверяет свои мигрени и головокружения.

– Да будь ты проклята, слышишь, размалёванная кошёлка!