Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

Лежа рядом с разоспавшейся блондинкой, Штефан вспоминал о том далеком дне лета 1462 года, когда получил рану, приносившую ему страдания и по сей день. Огненный вихрь пронесся по Валахии, обращая ее в выжженную, усеянную трупами землю. Влад Дракула вступил в отчаянную схватку с Османской империей, исход которой не вызывал сомнений еще до ее начала. Валахия была обречена, был обречен ее князь, и такая же участь ждала каждого, кто стал бы на его сторону. В те годы Штефан был молод, но уже познал в полной мере тяжесть власти и научился подчинять свои эмоции разуму.

Безусловно, Влад являлся его лучшим другом, он спас ему жизнь, и вроде бы Штефану надлежало, не раздумывая, броситься на помощь тому, кого величал братом, но… Правитель Молдовы считал себя дальновидным политиком, гордился своим умением находить выгоду из противостояния могущественных врагов. Он мастерски лавировал между ними, вступал в мнимые союзы, однако на самом деле отстаивал интересы только собственного княжества. К 1462 году армия Молдовы была еще недостаточно сильной, а недовольство бояр делало власть князя шаткой. Выступив на стороне Дракулы, Штефан подверг бы себя удару со стороны османов и был бы сметен в этой неравной борьбе. Однако султан, чья победа была несомненна, все же не хотел вести войну на два фронта, а, следовательно, Штефан мог вступить с ним в переговоры и назвать цену своего нейтралитета. Например, вернуть себе Килию… Это был ключ к Дунаю, позволявший контролировать великую реку и собирать большую прибыль, поскольку Килия находилась на пересечении торговых путей. За крепость сражались многие – и турки, и венгры, но Штефан считал, что она принадлежит Молдове, и, как князь, должен был сделать все, чтобы она вновь вернулась законному владельцу. А в то роковое лето Килия находилась в валашско-венгерском подчинении, и захватить ее без помощи третьей стороны не представлялось возможным. В силу этих обстоятельств молдавскому воеводе и пришлось вступить во временный военный союз с неверными, направленный против Валахии.

Короткая военная кампания обернулась для Штефана катастрофой. Он намеревался быстро захватить Килию, одновременно атакованную турками со стороны Дуная, но гарнизон крепости не собирался сдаваться. Во время одной из атак Штефан был серьезно ранен в ногу и вынужден был прекратить боевые действия.

С той поры прошло почти восемь лет. Несмотря на старания лекарей, рана князя не заживала, болела почти постоянно, а особенно в такую дурную, тяжелую погоду, как сегодня. И всякий раз боль переносила Штефана в прошлое, и он все чаще задумывался над тем, что означала эта незаживающая, приносящая мучительную боль рана, полученная в неправедном бою.

Штефан встал с мягкого ложа. Обычно он старался маскировать увечье, но сегодня не пытался скрыть хромоты. Блондинка проснулась, однако не посмела выдавать свое пробуждение. Она видела, что князь не в духе, а потому лежала неподвижно, следя за ним из-под прикрытых ресниц. Тяжелой походкой воевода Молдовы подошел к окну, долго смотрел на серое небо и черные скелеты деревьев. Но он не замечал унылый пейзаж, полностью поглощенный тревожными раздумьями. То, что происходило теперь, было прямым следствием событий восьмилетней давности и не могло не вызывать серьезных опасений.

Вступая в сговор с Портой, Штефан надеялся на то, что пришедший к власти в Валахии Раду окажется тем человеком, с которым он сумеет найти общий язык. Кровное родство нельзя было сбрасывать со счетов, к тому же Штефан полагал, что человек, однажды покорившийся султану, имеет слабую волю и вновь может подчиниться кому-то еще. Такой несамостоятельный правитель стал бы намного предпочтительнее жесткого, импульсивного, обладавшего несгибаемой волей Дракулы, рвавшегося к великим целям, но при этом не смотревшего себе под ноги. По большому счету князь Валахии представлял серьезную угрозу для соседней Молдовы. Штефан не строил иллюзий, прекрасно понимая, что власть не смогут на равных поделить между собой ни братья, ни лучшие друзья, и в итоге она все равно достанется кому-то одному. А Влад был сильнее Штефана, превосходя его и храбростью, и талантом военачальника. В такой ситуации ставку следовало делать на слабого и послушного союзника, коим представлялся Раду Красивый. Но Штефан ошибся в отношении своего двоюродного брата, явно недооценив его.

Возглавив Валахию, Раду тотчас же начал нападать на соседа, и с той поры стычки на границе Молдовы практически не затухали. Штефан прекрасно понимал, что ставленник Порты не ограничится мелкими вылазками и рано или поздно начнет полномасштабную войну, втянув в нее и войска султана. А для Молдовы сейчас это было абсолютно неприемлемо – еще один враг – подобные саранче орды волжских татар неумолимо надвигался на княжество. В такой ситуации необходимы были надежные тылы, но вместо этого Молдова оказалась зажатой между двух огней. Князь понимал, что должен как можно скорее сместить Раду Красивого и поставить на его место своего человека, тем самым получив контроль над Валахией. Такая военная операция могла привести к резкому обострению отношений с Османской империей, но иного выхода просто не существовало.

Немного постояв у окна, Штефан стряхнул задумчивость, расправил плечи. Впереди его ждал долгий день, полный забот и проблем, каждая из которых требовала неотложного решения. Проходя мимо иконостаса, князь замедлил шаг – ему показалось, что Спаситель смотрит на него с укоризной. Перекрестившись, Штефан поправил фитилек лампады:

– Господи, все, что я делал, я делал во благо своей земли. Я пошел на предательство только ради сохранения мира и усиления Молдовы. В этом мой долг, как князя, из-за этого я предал своего друга. Неужели, все, что происходит сейчас – наказание за мои грехи?

Тяжело ступая на больную ногу, Штефан вышел из комнаты. Притворявшаяся до сего момента спящей блондинка, вскочила и начала спешно одеваться, жалея о том, что слышала фразу, явно не предназначавшуюся для ее ушей.

– Два монаха-бернардинца мечтали поскорее войти в царствие небесное, и Дракула, конечно же, предоставил им эту возможность… – Томаш Бакоц сделал паузу, добиваясь нужного эффекта, а затем с улыбкой добавил, – посадив обоих слуг Господних на кол.

– Да, довольно забавная история.

– Ты еще не слышал ее финала, господин Панноний.

– Я знаю этот анекдот. Оставшись без хозяев, осел, принадлежавший монахам, начал громко реветь, после чего Дракула распорядился посадить на кол и злосчастное животное.

– Дикие нравы варварских мест! Скажи, твоя милость, а как ты, поэт, оцениваешь поэму господина Бехайма?