Борис Григорьев - Рассекречено внешней разведкой

— В сорок втором вас забрасывали в тыл к немцам. Вы там неплохо поработали. Как вы смотрите, если предложим вам готовиться к нелегальной работе в одной из стран Западной Европы?

Вопрос был для меня неожиданным. Опытный глаз Александра Михайловича уловил мою растерянность, и он поспешил мне на выручку:

— Не смущайтесь, товарищ капитан: на серьезные вопросы с ходу не отвечают.

— Майор с 1944 года, — спокойно вставил я.

— Майор другого ведомства, а не нашего, — возразил он и сочувственно посмотрел на меня.

— Удивительно. В той же стране человек может быть в одном коридоре майором, а в другом — капитаном. Я не штрафник с понижением в звании.

— Логично, товарищ майор, — добродушно улыбнулся Коротков. — Подумайте, потом вернемся к поднятому вопросу.

Однако к этому вопросу почему-то больше не возвращались.

…В тихом Кисельном переулке спецподготовку проходили около пятидесяти человек. Половину составляли мои коллеги по Высшей дипломатической школе и МИД. Им, как и мне, было оказано высокое доверие. За три месяца учебы опытные разведчики ознакомили нас с теорией и практикой разведывательной работы. Особое внимание было обращено на вербовочную практику и работу с агентурой. Важное место занимали вопросы конспирации и обеспечения безопасности оперативных работников и источников информации. Во время учебы у меня коренным образом изменилось мнение о тогдашних органах госбезопасности и внешней разведке.

И вот настал день, когда нас, новичков, стали называть разведчиками. Начальник ПГУ полковник Александр Михайлович Сахаровский тепло поздравил «молодых разведчиков» с окончанием учебы и пожелал успехов в «нелегком труде на невидимом фронте». Начальник разведки показался нам человеком скромным, говорил приглушенным грудным голосом, просто и доходчиво. Он выразил уверенность, что мы оправдаем высокое доверие практическими делами.

Приказом по ПГУ меня назначили помощником начальника 2 отдела Спецуправления. Началась новая страница моей жизни. С благодарностью вспоминаю начальника отдела и его заместителя, оказавших мне большую помощь в работе. За два с половиной года усилий небольшой коллектив отдела совместно с другими подразделениями ПГУ и КГБ сумел пополнить нелегальную разведку молодыми силами. С некоторыми из них мы вместе праздновали 50-летие победы в Великой Отечественной войне.

Особую симпатию я испытывал к начальнику Спецуправления А.М. Короткову. Несмотря на большую занятость, он находил время для внеслужебного общения с сотрудниками и игры в теннис. Во время одной из встреч на корте Александр Михайлович скоропостижно скончался в расцвете сил. Коллектив Спецуправления питал глубокое уважение к этому храброму человеку, любил его деловитость и объективность, прощал ему резкость, а иногда и грубость. Он был незлопамятным, ценил в сотрудниках смелость и разумный риск, не жаловал подхалимов и перестраховщиков (а такие, к сожалению, тоже были), строго взыскивал с очковтирателей и липачей. Александр Михайлович поддерживал инициативные предложения и добивался от руководства разведки и Комитета госбезопасности их реализации.

Однажды весной 1957 года, когда я исполнял обязанности начальника второго отдела, после обсуждения текущих вопросов Александр Михайлович внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

— Мне кажется, что ты, дружище, уже созрел для передовой. Твое мнение?

— Я офицер, товарищ генерал.

После непродолжительной стажировки в оперативном отделе разведки и консульском управлении МИД СССР, а также ознакомления с порученным мне участком работы я вместе с семьей прибыл в Вену, утопавшую в золоте осенней листвы. Послом СССР в Австрии в ту пору был Сергей Григорьевич Лапин, весьма осмотрительный и осторожный человек. Опыт, приобретенный мною в 1947–1951 годах в Аппарате политсоветника при Советской военной администрации в Германии (СВАГ), а затем в качестве начальника консульского отделения в Дрездене, позволил мне быстро и уверенно включиться в работу консульского отдела посольства. Как и в Дрездене, мне повезло на секретаря. Им была умная, деловая, честная и трудолюбивая Наташа Илюхина, жена советника посольства. Всю канцелярскую работу, отчеты, финансы и многое другое из повседневной жизни консульского отдела она ответственно и добросовестно несла на своих плечах, что было очень важно для меня, человека, работавшего и на посольство, и на разведку.

Вена с ее королевскими дворцами и ухоженными парками, чистыми улицами, покладистыми и обходительными жителями произвела на меня очень приятное впечатление. Во время минувшей войны она была спасена от разрушения ценой тысяч жизней советских солдат. Австрийцы в беседах с советскими людьми выражали глубокую признательность командованию и войскам за спасение столицы. Расположение столицы Австрии в центре Европы, а также нейтральный статус государства создавали благоприятные условия для деятельности разведок как западных, так и восточных стран. Во дворцах австро-венгерских монархов почти ежемесячно проходили различные международные конференции, сессии, симпозиумы, встречи государственных деятелей Америки, Европы, Азии, Африки. Проводившиеся мероприятия представляли, естественно, большой интерес и для нашей страны.

Это обязывало резидентуру и ее сотрудников своевременно добывать достоверную информацию по злободневным вопросам и направлять ее в Центр. Как известно, добывать информацию разведчикам непросто. Особенно нелегко это оказалось для меня: свою разведывательную работу в Австрии я начинал практически с чистого листа. За время работы в Вене мне посчастливилось быть очевидцем, а иногда и участником исторических событий, встречаться с государственными деятелями многих стран, в том числе и Советского Союза.

Я дважды находился в составе группы посольства и резидентуры, обслуживавшей визиты главы советского правительства Н.С. Хрущева в Австрию. Мне приходилось часто быть не только рядом с Хрущевым, его заместителем А.Н. Косыгиным и сопровождавшими их министрами, но и беседовать с ними. Тяжелым грузом легла на сердце встреча с Никитой Сергеевичем в отеле на берегу живописного озера неподалеку от Зальцбурга. После ознакомления с информацией, доставленной мной и моим коллегой Р. из посольства, Н.С. Хрущев пригласил нас в буфет с изобилием спиртных напитков, вин и холодных закусок. Мы подошли к стойке, и Хрущев собственноручно наполнил французским коньяком три тонких стакана и предложил выпить за здоровье присутствующих. Вдруг за спиной раздался игривый голос министра культуры Е.А. Фурцевой: