Джулиана Маклейн - Цвет надежды

После этого наша беседа пошла веселее, и мы долго сравнивали наши пристрастия в еде, музыке и кино.

За десертом и кофе мы обменивались историями о детстве и о первых жизненных невзгодах. Надия рассказала, как они с матерью какое-то время были бездомными, как три года назад мать заболела и какими трудными и горестными были ее последние недели жизни.

Не успели оглянуться, как вечер пролетел. Ресторан закрывался, пора было уходить. Но мне так не хотелось.

Мне было нелегко расстаться с Надией после ужина. Я стояла на тротуаре и смотрела ей вслед, когда она шла к метро. Еще в моей голове промелькнула мысль, что сама я тоже выгляжу так со спины, когда иду на каблуках быстрым шагом. Мне было странно и необычно видеть себя вот так.

Но все-таки она – это не я, напомнила я себе. Она просто выглядит как я. Мы с ней два уникальных индивида с очень разным жизненным опытом.

Когда я вернулась домой, Рик лежал на диване, нога на ногу, на шее ослабленный галстук. На большом плазменном телевизоре шел бейсбол, но Рик что-то писал на айфоне. Когда я вошла, он оторвал глаза от дисплея и положил телефон на кофейный столик.

– Как прошла встреча? – спросил он, садясь. – Я думал о тебе весь вечер.

Я высвободилась из блейзера и накинула его на спинку кухонного стула, потом из крана на холодильнике налила себе стакан ледяной воды.

– Все было невероятно, – сообщила я потом. – Мне до сих пор не верится, что это правда. Я только что ужинала с моей сестрой-близняшкой, про которую ничего не знала, и все-таки мне казалось, что я знала ее всю жизнь.

– Значит, между вами не было неловкости?

– Ни капли, – ответила я. – Ну, может, несколько неловких моментов были, потому что у нее за плечами тяжелая жизнь, и я чувствовала себя вроде как виноватой в этом.

Я прошла в гостиную и села рядом с ним.

– Почему? – удивился Рик, растирая мне плечи. – Ведь ты не виновата.

Я пила воду мелкими глоточками.

– Не знаю. Пожалуй, потому что мне повезло – меня удочерила такая потрясающая семья. Я ни в чем не нуждалась, когда росла. Если я и чувствовала, что мне чего-то не хватает, то это было на уровне подсознания, а так у меня было все, что только может желать ребенок. А Надия родилась с пороком сердца, поэтому ее удочерили лишь в четыре года. Она не помнит первые четыре года своей жизни, которые провела в приютах. Ее приемный отец был алкоголиком, да еще и буйным. Он бросил семью, когда Надии было девять лет.

– Да-а, сурово, – проговорил Рик.

– Да. Но дальше стало еще хуже. Он перестал платить алименты, и тогда Надию и ее мать выгнали из квартиры, и они какое-то время жили в автомобиле. Тогда они перебрались сюда, чтобы жить с родителями ее матери, но тоже не получилось. Они снова оказались на улице и жили в автомобиле, пока ее мать не встретила мужчину, который пустил их к себе. По словам Надии, он был добрый, но не очень красивый, и что мать просто терпела его ради жилья.

Рик продолжал разминать мне плечи.

– Ей надо написать об этом роман, – заметил он.

– Да, точно. Так что ты понимаешь, почему я чувствовала себя виноватой. – Я закрыла глаза и пыталась расслабиться, пока он круговыми движениями массировал мне мышцы спины.

– Но, более того, – продолжала я, – когда я представляю ее в тех ситуациях, одинокую и испуганную, я ощущаю боль в животе и готова согнуться пополам от нее. Почему ей пришлось пережить все это, пока я жила неподалеку от нее счастливо и без забот? Жаль, что не существует машина времени, а то бы я вернулась и сообщила моим родителям, что она тоже живет на свете и что ей плохо. Не сомневаюсь, что они спасли бы ее. Меня бесит, что мы ничего не знали. Я готова убить тех, кто скрыл это от нас.

– Жалко, что агентство обанкротилось, – заметил Рик.

– Да уж.

Его руки растирали мне плечи.

– Так что ты намерена делать дальше?

– Я попрошу родителей приехать, – ответила я, – и начать наверстывать потерянное время.

В тот момент я всеми фибрами души верила, что надо сделать именно так. Вы удивитесь, когда я скажу, что до сих пор так считаю, несмотря на последующие события.

Вы никогда не задумывались, сколько можно насчитать степеней одиночества? Конечно, вы понимаете, о чем я говорю. Наверняка каждый испытывал в своей жизни какую-то форму одиночества, временную, мимолетную, хроническую или болезненную.

Возможно, ваш муж уехал в командировку, и вам одиноко в пустой кровати. Или, может, ваша лучшая подруга уехала в другой город, и вы ужасно скучаете без нее, вам кажется, что ваше одиночество никогда не кончится.

За свою жизнь я испытала разные степени этого чувства, его разную интенсивность. Большую порцию я получила в детстве, когда родители разругались и отец нас бросил. Я много времени проводила одна, мама уходила на работу, и я никогда не была уверена в том, что и она тоже не бросит меня рано или поздно. В те годы я чувствовала себя очень одинокой и привыкла к этому, потому что одиночество было со мной всегда.

Что там говорить, ни один ребенок не должен остаться без любящей семьи, но иногда тут просто ничего нельзя поделать. Мы не можем расти все до одного в идеальном мире. Порой ребенок вынужденно учится быть независимым, самодостаточным и крепким – внутренне и внешне. Я рано этому научилась, но позже приобрела и другие навыки, например, не подпускать никого близко к себе. Или полагаться только на себя, никому не верить.

Со временем я бы, возможно, переменилась. Но прежде мне пришлось долететь до дна и пережить одиночество под совершенно новым углом.

Пока я ехала в метро, чтобы впервые встретиться с семьей Дайаны и ее потенциально будущим мужем, я удивлялась тому, что не нервничаю. Наоборот, меня переполняли надежды и восторг. Как не похоже на мою первую реакцию, когда в тот памятный дождливый день я открыла и прочитала на работе письмо Дайаны.

Тогда моей первой реакцией был гнев. Я ревновала к жизни, которая досталась ей, а не мне. Но наш ужин в ресторане как-то все смягчил. К концу вечера моя враждебность исчезла, потому что я испытывала что-то глубокое – чего никогда не знала прежде. Даже не знаю, как это объяснить.

Моя мать, умирая, сказала, что она любила меня, и я всем сердцем верю, что это правда. Несмотря на все ее неудачи, я знала, что она делала все, что могла, и любила ее за то, что все эти годы она была рядом со мной.

Но моя первая встреча с Дайаной открыла мне что-то новое. В первое же мгновение, когда мы обнялись, я ощутила связь, которую могут по-настоящему понять лишь немногие люди. Это был какой-то другой вид любви. Хотя наша жизнь шла отдельно и мы совсем не знали друг друга, к концу вечера мои глаза открылись, и я поняла, что она была отсутствующим звеном. Она была ответом на все мои вопросы о моем назначении в жизни. Внезапно я обрела истинное знание себя. Теперь я точно знала, что я из себя представляю.