Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

— Я уже говорил вам, что мы вегетарианцы, — сказал Харгрейв. — Лиз, правда, позволяет себе кратковременные отступничества. Кстати, она просит ее извинить. Вчера она очень устала, а сегодня уже снова ушла по делам. В конце концов яйца и молоко мы тоже исключим из рациона, то есть всю пищу животного происхождения. Не бойтесь, я не собираюсь обращать вас в свою веру. Отказывать себе в мясе, живя у нас, вам не придется. Уильямс разводит свиней, и если вы любите сало, то у пего всегда есть большой запас в морозильнике. Найдется у него и ветчина, и бекон, и многое другое.

Хоуэл решил, что улыбка, которую Харгрейв уже не пытался скрыть, относилась к великодушно проявленной им терпимости.

— Хотите познакомиться с работой? — внезапно спросил Харгрейв. Улыбка на его лице сменилась выражением деловитой озабоченности.

— Если вы располагаете временем. Только не считайте, что я вас проверяю.

Они направились в напоминавший монастырскую келью кабинет; на стене висела карта мира из какого-то воскресного приложения с нанесенными на нее зонами максимального заражения в случае ядерной войны, а также районами выпадения радиоактивных осадков. Зоны были обведены четким, не допускавшим никаких сомнений контуром. В случае ядерной войны гибло практически все северное полушарие. Хоуэл заметил, что граница малинового облака осадков проходила на несколько сот миль севернее Лос-Ремедиоса.

Подбор книг, как показалось Хоуэлу, намекал на повышенный интерес хозяина к вопросам существования потустороннего мира — на полках стояли «Божественное прозрение», «Феномен астральной проекции», «Путь в неведомый мир».

«Какое мне дело до его библиотеки», — одернул себя Хоуэл.

Перед ним лежал ворох бумаг, содержавших статистические данные.

В течение часа Хоуэл внимательно изучал бумаги — страницу за страницей, диаграмму за диаграммой.

— Что скажете? — спросил Харгрейв.

Эти материалы производят сильное впечатление.

— Я рад, что вы так считаете.

— Вы, видно, все знаете о жизни колумбийской деревни.

— Мы узнали многое, хотя и не все.

— Вы принимаете хоть какие-нибудь меры? — спросил Хоуэл.

Харгрейв обиделся.

— Все сразу не сделаешь. Сначала надо провести подготовительную работу.

— Что вы делаете практически? — спросил Хоуэл.

Задав вопрос, ответ на который был ему известен, он почувствовал себя неловко.

— Ну, например, в прошлом году мы доставляли самолетом сухое молоко в одну горную деревушку, жители которой голодали из-за неурожая кукурузы.

— Чарльз говорил мне об этом, — сказал Хоуэл. — Там, кажется, вышло какое-то недоразумение?

— Они к нашему молоку и не притронулись. Для нас это было огромным разочарованием.

— Почему не притронулись?

— Кажется, какое-то табу.

Хоуэл старался избегать назидательного тона.

— А кукурузу мы не могли послать?

— На вывоз кукурузы было наложено эмбарго. Ее везде не хватало. Весь урожай свозили в город. Мы так дешево купили молоко, а самолет Уильямс дал нам вообще бесплатно, — рассказывал Харгрейв с обидой в голосе.

— У него собственный самолет?

— Да, у него единственный на весь департамент личный самолет.

— Я начинаю понимать, что с этим человеком действительно стоит дружить.

Харгрейв помолчал.

— Лиз занимается очень интересным делом, — продолжил он. — Оно связано с развитием индейского прикладного искусства. Она все устроила, — он остановился, чтобы найти подходящее сравнение, — с космической скоростью.

— Рад это слышать, — сказал Хоуэл, — а то я уже начал сомневаться, есть ли вообще какой-нибудь смысл в нашем присутствии в Лос-Ремедиосе.

Харгрейв постарел буквально на глазах, в уголках рта под негустой растительностью явственнее проступили морщины, взгляд потускнел.

— Мы делаем все возможное. Местные жители склонны отвергать то, что они считают вмешательством в их жизнь. Мы наталкиваемся на коррупцию, безразличие и высокомерие властей. Мы имеем право лишь предлагать нашу помощь, причем в самой ненавязчивой форме. Многие и так уже считают нас сумасшедшими.

— Чарльз просил меня написать докладную, и для «Красного Креста» эта информация представляет интерес, хотя в несколько другом аспекте. Нельзя больше расходовать здесь средства, если мы не в состоянии оказать реальную помощь. Сектор был основан лишь потому, что в фонд «Благотворения» поступило пожертвование размером в двадцать тысяч фунтов с условием, что эта сумма будет потрачена на работу в Латинской Америке. Деньги подходят к концу, и надо решать, сворачиваем мы здесь работу совсем или же переносим акцент на оказание помощи индейцам.

— Я не совсем вас понимаю, — сказал Харгрейв.

— У людей во всем мире внезапно проснулась совесть по отношению к вымирающим индейцам. Для работы с ними мы могли бы заручиться финансовой поддержкой нескольких европейских организаций.

— Об этом и думать нечего, — отрезал Харгрейв. — Я имею в виду ваш индейский проект.

— Почему же?

— Колумбийские власти не позволят. Они, как и все, не любят стирать на людях свое грязное белье.

Они скажут так: или не вмешивайтесь в наши дела, или убирайтесь вон.

— Вы считаете, у них есть право поступить подобным образом?

— Я так не говорил, — ответил Харгрейв, — просто я знаю, что это за люди. Я не первый год живу в Колумбии.

— Никто не вынуждает нас оставаться именно здесь, — сказал Хоуэл. — Мы можем переехать в другое место. Если потребуется, мы можем перевести ваш опорный пункт.

— Правда? — спросил Харгрейв с живостью в голосе, поразившей Хоуэла. — Это было бы неплохо.

— Вы бы охотно уехали?

— Да.

— А Лиз?

Посветлевшее на мгновение лицо Харгрейва снова нахмурилось.

— Насчет Лиз не знаю. Она вся в работе.

— Очевидно, мы действительно переедем на новое место. Как вы думаете, Лиз согласится на переезд, скажем, в Бразилию?

— Не имею ни малейшего представления. Никогда не думал об этом. Вы лучше сами у нее спросите. Мне кажется, она не придет в восторг от вашего предложения.

Они ели овощное рагу вместе с вернувшейся откуда-то Лиз. Хоуэл счел, что ее резкая манера обращения с ним граничит с грубостью. «Она все так же привлекательна, несмотря на то, что явно не в духе», — подумал Хоуэл и все же решил, что укрепившаяся за ней репутация самой красивой девушки в «Благотворении» несколько преувеличена. Чарльз рассказывал ему о ее прежней деятельности — она работала в Италии у Дольчи [6] Дольчи, Данило (род. в 1923) — итальянский писатель и общественный деятель. , в ЗДК [7] ЗДК (Зарубежный Добровольческий Корпус) — английская благотворительная организация. в Калабрии, затем по заданию «Благотворения» провела год в Конго — и намекнул, что она готова переспать едва ли не с каждым привлекательным сотрудником организации, который окажется под рукой.