Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

Хоуэл шел но солнцепеку от одной узкой полоски тени к другой мимо прокаженных, забившихся в щели под огромными зубчатыми стенами банков, мимо безмолвного кичливого Дворца Капитанов, мимо горельефа с фигурами мучеников, которым был украшен каменный фасад церкви — вероятно, моделями скульптора служили осужденные на казнь. Из маленькой боковой двери собора тянуло духотой. Он вошел внутрь и стал бесцельно бродить среди гробниц, поглядывая на убранный лентами алтарь, на подсвечники, потиры и лампады, висевшие перед мрачными иконами.

За массивной резной кафедрой Хоуэл неожиданно заметил трех человек. В желтоватом сумраке он разглядел двух американцев из «Отель сентраль»; третьим был священник. Американцы просили у него разрешения сделать несколько снимков с помощью вспышки, и священник на чистейшем английском заверил их, что не возражает. Когда Хоуэл поравнялся со священником, тот посмотрел на него, и их глаза встретились.

Хоуэл двинулся дальше. На его взгляд, в соборе было мало интересного — однообразные дорогие безвкусные украшения, мертвенные лики святых, гнетущие краски. Он уже собирался выйти, но услышал позади шаги, шелестевшие по камню, обернулся и увидел священника. В луче света, проникавшем через дверной проем, он показался Хоуэлу обрюзгшим и неопрятным, подбородок и щеки у него заросли седой щетиной, сквозь которую проглядывала нездоровая кожа, пораженная, вероятно, экземой. Он улыбнулся, показав гнилые зубы, и Хоуэл заметил, что один рукав его рясы сильно истрепан.

— Мистер Хоуэл, — обратился священник. — Меня зовут отец Альберто. Я ждал вашего приезда.

Он подал руку.

— Я видел вас вчера в машине вместе с мистером Харгрейвом. Надеюсь, вы привезли добрые вести. Ваше руководство смогло принять решение насчет моего письма?

— Извините, по я не знаю ни о каком письме, — ответил Хоуэл. Он ничуть не удивился этой встрече.

Везде, где организация проводила работу, местная церковь обращалась к ее сотрудникам с благотворительными проектами.

— Я послал письмо сэру Чарльзу, — сказал отец Альберто. — Мистер Харгрейв был так добр, что согласился отправить мое письмо в Лондон.

Он снова улыбнулся, и Хоуэл подумал, что лицо священника преобразилось бы, если бы он вставил передние зубы.

— В теперешние времена на почту не очень-то приходится полагаться, — сказал священник и неуверенно добавил: — Мистер Харгрейв говорил мне о вашем скором приезде, и я подумал, что, может быть, вы лично привезли мне ответ.

Американцы приблизились к ним почти вплотную, разговаривая между собой почтительным шепотом.

Они остановились возле одной особенно безобразной усыпальницы и стали ее разглядывать. Вспышка — и они двинулись дальше.

— Когда было отослано письмо? — спросил Хоуэл.

— Вероятно, уже недели две прошло.

— Вполне возможно, сэр Чарльз еще не успел ознакомиться с ним, — сказал Хоуэл. — Последнюю неделю перед моим отъездом он пролежал в постели с гриппом.

— Значит, мне следует набраться терпения и ждать ответа. Жаль. Дело, о котором я писал, крайне срочное, а я ничего не могу предпринять.

Хоуэл привык в своих оценках людей доверяться первому впечатлению. Этот человек ему определенно нравился. Он захотел помочь отцу Альберто.

— Вы можете рассказать содержание вашего письма, если оно не конфиденциальное? Я собираюсь завтра писать сэру Чарльзу.

— Я думаю, нам лучше пройти в мой кабинет, — предложил отец Альберто. — Даже в соборах у стен есть уши.

Они прошли длинным туннелеобразным коридором, который вел к жилым помещениям; неаккуратность священника распространялась, как заразная болезнь, на все, что его окружало, — по пустой комнате были беспорядочно разбросаны книги, пол замусорен бумагами. Отец Альберто смахнул с двух стульев кипы одежды, и они присели.

— Я писал сэру Чарльзу, что люди этой страны являются жертвами ужасающей несправедливости и мировая общественность должна услышать, что у нас творится. Я просил сэра Чарльза помочь мне поведать миру о тех бесчинствах, что творятся в Колумбии.

Хоуэл терпеливо слушал его, готовый выразить сочувствие; он знал, что ничем не сможет помочь. Ситуация была ему хорошо знакома. Организация проводила работу в беднейших странах, где у власти стояли слабые или развращенные коррупцией правительства, и объяснить людям, что деятельность «Благотворения» ограничена узкими рамками, было не всегда просто.

Отец Альберто стал описывать ужасы латиноамериканского фашизма. Хоуэл перебил его:

— Весьма сожалею, но мы ничем не можем помочь. Наша организация занимается только благотворительной деятельностью, мы не вмешиваемся в политику. Несправедливости творятся во многих странах, где работают наши сотрудники, но устав категорически запрещает какое бы то ни было вмешательство, кроме оказания материальной помощи.

— И даже публикация материалов о подробностях преступлений против человечества, совершаемых ежедневно, считается вмешательством?

— Несомненно. «Благотворение» в первую очередь занимается оказанием помощи при стихийных бедствиях. Например, при землетрясениях.

— То есть деяниями бога, а не человека, — заметил отец Альберто, и на лице его отразилось замешательство.

«Ну как еще заставить их понять это? — подумал Хоуэл. — Как объяснить отцу Альберто, что со своими мольбами, какими бы страстными они ни были, он обращался не по адресу и что такая организация, как „Благотворение“, руководствуется не непосредственными человеческими чувствами, а решениями своего центра?»

— Организация не расследует причины бедствий, — сказал он, — а занимается лишь устранением их последствий.

Ему хотелось объяснить, почему сотрудник организации, уступив чувству жалости и нарушив установленные правила, тем самым проявил бы себя не как гуманист, а как человек, непригодный для дела.

Отец Альберто, упрямо отказываясь признать свое поражение, описывал положение индейских племен.

— Сначала партия, пришедшая к власти, стала продавать капиталистам наиболее плодородные земли, на которых жили индейцы, а их самих загонять в горы.

Затем в местах их новых поселений обнаружили полезные ископаемые. Наверно, и нефть тоже. Индейцев начали изгонять с помощью наемных убийц, а когда они пытались защитить себя, против них бросали армию.

«Подобное происходит сейчас с индейцами повсюду, — подумал Хоуэл, — это стало обычным явлением».

Он читал многочисленные отчеты, различавшиеся лишь деталями.

— Прежде чем вы продолжите, — перебил он, — я должен пояснить, что в настоящий момент я представляю «Благотворение» лишь косвенно. И тем не менее я хочу дослушать ваш рассказ до конца. Есть люди, которые пытаются что-то предпринять.