Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

— Судя по этим лепешкам, империя Уильямса рушится, а Дос-Сантос приходит в упадок. С тех пор как от Грааля сбежал повар, лепешки стали совсем не те.

Мария старается для нас изо всех сил, но она не знает какого-то секрета. Вы были здесь вчера вечером, когда дважды гас свет?

— Кто-то говорил мне, что Мэри собирается уйти от него, — сказал Хоуэл.

— Это я говорила. Я и представить себе не могла, что наступит день, когда Мэри откроет мне свою душу.

Ей все опротивело.

— И не удивительно, при таком-то муже, — подхватил Харгрейв. — Всем известно, что он заодно с Лопесом. Любопытно, что с ним станется, если Лопеса скинут, как это ни маловероятно.

— Мне кажется, последнюю каплю добавили их дети, — сказала Лиз. — Они приводили к себе домой индейских ребятишек из этого концлагеря, из Эсперансы, и играли с ними по часу в день. Когда Уильямс узнал об этом, он отправил индейских ребятишек вместе с родителями на рудник, а своих запер в комнате с кондиционером.

— Вот бедняжки, — сказал Хоуэл.

— Да, кстати о руднике, — вспомнил Харгрейв. — Меня немного беспокоит сегодняшняя церемония.

Рамон Браво будет представлять губернатора, а Макларен Фрезер сыграет роль хозяина. Я хочу поговорить с вами о нем. Он мой давнишний друг. Мне кажется, нам надо помочь ему.

— Он, кажется, здорово поддает? — спросила Лиз.

— Иногда он выпивает больше, чем ему можно. Вы с ним знакомы, Боб?

— Вероятно, я его видел, — ответил Хоуэл. — В баре. Если я не путаю его с кем-то другим, он тогда чуть не сцепился с барменом.

— Он высокий худощавый бородач, довольно неопрятный, — сказал Харгрейв.

— Да-да, он самый.

Фрезер поразительно походил на Харгрейва, оба они казались персонажами старинной пьесы из жизни в тропиках.

— Типичный моэмовский герой, — сказал Хоуэл. — Если он ни с кем не спорит, то кажется, будто он прислушивается к шуму дождя.

— Он необыкновенно добрый человек, — сказал Харгрейв.

Мягкие черты его лица в порыве воодушевления приобрели более энергичное выражение. Он словно расхваливал новую сельскохозяйственную культуру, готовый встретить скептически замечания собеседников.

— Добрый, но с тяжелым характером. Из-за этого ему порой приходится нелегко. Вечно готов в драку ввязаться. Мне кажется, он и этот рудник подходят друг другу. У рудника недобрая слава. Вероятно, никто другой не согласился там работать.

— Мэри Уильямс говорила мне о Фрезере, — сказала Лиз. — Более грубого человека она в жизни не встречала.

— Фрезер терпеть не может миссионеров. Он управлял рудником в Росарио, когда те земли перешли к капуцинам. Раньше там были баптисты. Капуцины публично высекли всех шахтеров, обращенных ранее в баптизм. Если капуцинам требовалась бесплатная рабочая сила, они просто приходили на рудник и забирали часть шахтеров.

— Я с трудом верю в подобные истории.

— Спросите Фрезера. Оп их знает великое множество.

— Я дождаться не могу, когда он познакомится с Уильямсом, — сказала Лиз.

— К сожалению, их встреча может плохо кончиться для Фрезера, — заметил Харгрейв. — Оп вовсе не хочет никого оскорбить, просто говорит, что думает. Мне кажется, это весьма похвальное качество. И редкое.

К сожалению, из-за него у Фрезера часто случаются неприятности. Его выслали из Панамы за то, что он публично оскорбил человека. Он повздорил с троюродным братом президента. Учтите, сейчас Фрезеру приходится нелегко. Макларей говорит, что его здорово подвели с этим рудником. Там все обстоит гораздо хуже, чем он предполагал.

Вздохнув, Харгрейв заключил:

— Он нигде не пускает корни. Сегодня он здесь, завтра там. Человеку нужен дом, якорь, он должен ощущать неразрывную связь со своим окружением.

— Прием по случаю открытия рудника готовится пышный, — сказал Хоуэл.

— Похоже, он закончится резней, — сказал Харгрейв. — Если уж так обязательно устраивать торжество, то зачем делать это на руднике? Кто-нибудь из вас бывал в Ультрамуэрте?

Хоуэл и Лиз покачали головами.

— Название соответствует действительности — это место и правда страшнее смерти [40] Игра слов: «ultramuerte» (исп.) — страшнее смерти. . Фрезер утверждает, что такой ужасной дыры он за всю свою шахтерскую жизнь не видывал, а он не склонен к преувеличениям. Его электрик через два дня после приезда в приступе депрессии вскрыл вены на руках. Там особая атмосфера. Воздух насыщен серой. Когда-то в Ультрамуэрте работали только заключенные. Пару раз случались обвалы. Добыча возобновлена только неделю назад, а уже произошло полдюжины серьезных несчастных случаев.

— Вы о таких вещах нигде не услышите, — сказала Лиз. — Газеты скрывают правду.

— Им не разрешают, — пояснил Харгрейв. — Есть специальное распоряжение не публиковать материалы, которые могут подорвать доверие народа к правительству. Запрещено печатать сообщения о преступлениях и несчастных случаях. Однако вы не можете пожаловаться на недостаток сенсаций. Читали в сегодняшнем выпуске «Эль Диарио» большое интервью с группой лиц, видевших, как у изображения Святой Девы двигались зрачки?

Он вздохнул.

— Да, чуть не забыл. Недавно я столкнулся с Чавесом, редактором «Эль Диарио». Он готовит страшную липу. На рудник привезут подставных шахтеров со счастливыми, улыбающимися лицами и сфотографируют их во время беседы с высокими гостями. Настоящих шахтеров на время запрут, чтобы они не попались на глаза. Фрезер хоть и алкоголик, но все же истинный шотландец и пресвитерианин, я достаточно хорошо знаю его, чтобы сказать: он этого не потерпит.

Чавес похвастался передо мной своей затеей, она кажется ему очень остроумной.

— А чем мы можем помочь? — спросил Хоуэл.

— К сожалению, не знаю. Придется ориентироваться по обстановке. Если бы нам удалось увести Фрезера в сторонку, отвлечь его, не дать ему увидеть то, что происходит…

Комплекс рудничных построек в Ультрамуэрте спроектировал тот же чудаковатый архитектор, который придал одной из окраин Лос-Ремедиоса, удаленной от побережья на несколько сот миль, вид приморского района. Архитектор питал слабость к железнодорожным вокзалам, и те немногие индустриальные здания. проектировать которые ему поручали, он приближал по внешнему виду к вокзалам.

Главное здание было выстроено из желтого кирпича, закупленного по высокой цене в Панаме и доставленного морским путем. Готические окна пропускали в комнату поток солнечных лучей, и в те времена, когда еще не существовало кондиционеров, персонал работал при температуре, редко опускавшейся ниже сорока градусов по Цельсию. Излишне просторный вестибюль в центре здания переходил в стилизованную железнодорожную платформу, и в 1905 году миниатюрный поезд несколько недель возил управляющего от одного объекта рудника к другому, пока не взорвался паровой котел, который так и не заменили. «Эль Диарио», освещавшая открытие рудника, писала, что в первой поездке высокопоставленные городские чиновники сопровождали управляющего — он был одет в зеленую форму старшего машиниста колумбийской государственной железной дороги; дополнением к мундиру служил цилиндр. В заметке сообщалось, что рейс, совершавшийся ранним вечером, был прерван из-за появления множества летучих мышей. Газета, льстя национальному пристрастию к оригинальным выдумкам, вовсю расхваливала проект.