Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

— Фейерверк, — сказал дон Альберто, — вот что привлечет народ.

— Вы правы, как всегда. Только бы достать все необходимое и вовремя получить разрешение, — согласился дон Игнасио.

— Праздничное шествие, карнавал — за лучшие костюмы будем давать призы, демонстрация картин, бесплатное вино, танцы на улице.

— Хорошо бы пригласить цирк. Клоун, бородатая женщина. Гонки по вертикальной стене. Детям вход бесплатный. Недавно вблизи Ампуриаса — я там изучаю виллу третьего века — открылся маленький цирк.

Я бы смог с ними переговорить.

— Было бы очень хорошо, если б вы это сделали, — сказал дон Альберто, — Мы им устроим такой праздник, какого в этой деревне не видывали.

Вечером я рассказал об этих планах Себастьяну, и он расхохотался:

— Да они оба рехнулись. Вот подожди и увидишь, что дальше будет.

При изучении истории Кошачьей и Собачьей деревень всплыли удивительные факты. Во всем они разительно отличались друг от друга — и по духу, и по характеру жителей, но при всем при том их обычаи не имели ничего общего с обычаями всей остальной Испании, окружающей их, и они, похоже, мало что о ней знали. Жители обеих деревень ощущали свою изолированность, но могли объяснить ее лишь естественной оторванностью от мира, с которым их связывала длинная, извилистая и крутая, немощеная дорога; зимой она часто становилась непроезжей.

От них скрывали — и дон Альберто хладнокровно с этим согласился, — что изоляция никоим образом не была случайной: создать ее задумали предки дона Альберто, вступив в сговор с тремя другими знатными родами, владельцами пробковых лесов; два семейства сгинули, оставив на память о себе лишь три развалившихся особняка на окраине Фароля.

Все эти династии разбогатели в начале прошлого века; тогда сырье для семи фабрик по производству пробки поставляли из Португалии. Пробка местных сортов — товар высшего класса — выпускалась миллионами штук и шла во Францию, в район производства шампанского. Изобретение металлических крышек для бутылок в один день положило конец эпохе процветания.

Дои Альберто — а по другому поводу и дон Игнасио — привели описание небольшого феодального анклава: он был отрезан от внешнего мира, и здесь воспроизводился покорный рабочий скот, защищенный от влияния подрывных элементов. Лишь упорных и отважных путников не пугала кошмарная дорога, где нельзя было построить мостов через горные потоки.

Когда местные власти решили взяться за дело и уж навезли груду стройматериалов, пробковые магнаты велели их раскидать, а затем — всего лишь за несколько лет до начала войны, — когда крестьяне Сорта собрались было расширить дорогу на опасном повороте, в дело пошел динамит, и оползень свел на нет все их старания.

Дону Альберто де Сото, а до него его предкам принадлежало девять десятых всей пахотной земли, горы же принадлежали пробковым баронам, но дон Альберто сказал, что в свое время его отец и дед совершили ошибку: в качестве награды за особо важные услуги они продавали своим работникам клочки земли, и так образовалось нечто вроде среднего класса — народ пробивной и ненадежный; такую же ошибку совершили пробковые семейства: они продавали деревья, казавшиеся им невыгодными. Не будь этого, древний феодальный союз, сплотившийся, по его утверждению, как на идеологической, так и на экономической основе, отлично продержался бы. Людям надоели мировые проблемы, они стосковались по твердой руке, особенно в стране, хронически страдающей от политических неурядиц. В маленькой империи, где правили четыре семейства, деспотизм, если и был, то носил семейный характер. Прапрапрадед дона Альберто, заложивший основу семейного богатства, мог подмешивать глину в хлеб своим пеонам, зато хлеба было много, и в его поместье никто никогда не помирал от голода, а в те времена по всей Испании таких случаев было немало. Он выдавал пособия многодетным семьям и вывез из Сьерраде-Гредос одного бывшего разбойника, чтобы тот следил за порядком, а когда какой-то пеон убил его, убийцу публично удушили гарротой, и батраков освободили на день от работ, чтобы они могли присутствовать на церемонии.

К началу войны мало что изменилось. Во времена республики возник ряд партий и группировок, и все они не устраивали правителей Сорта и Фароля; агентам и пропагандистам пригрозили, что, если они сунутся сюда, им пустят кровь. Обычно пеону платили; шесть песет в день, но дон Альберто все еще мог позволить себе роскошь платить четыре, однако он отличался от ему подобных потому, что оказывал небольшое вспомоществование старикам и больным. Все, что ни делал дон Альберто, шло на благо его работникам — он искренне верил в это.

Будущее, естественно, рисовалось ему в безрадостном свете. Сортовские крестьяне, которых его прапрапрадед некогда принял под свое крыло, скупердяйничали, выскребали сусеки, все тащили в дом и потихоньку, дуро за дуро [50] Мелкая испанская монета. , составили капиталец, достаточный для организации собственной классовой системы. Наверху покоилось несколько сытых толстомордых богатеев — эти люди отращивали длинные ногти на пальцах в знак того, что работать им не приходится; им принадлежало до сотни пробковых дубов, а на нескольких кабальериях земли росли сладкий перец, капуста и кукуруза. В самом низу этой пирамиды находился деревенский погонщик мулов; промышлял он кустарным способом, и потому заработок его был в два раза ниже установленного государством минимума; погонщик, выучив своего мула справлять нужду только у ворот постоялого двора, получал за это дважды в день по стакану вина.

Крах пробковой промышленности был не за горами, молодежь Сорта отправлялась на заработки в чужие края, и были все основания думать, как считал дон Альберто, что положение дел весьма плачевно.

Но не все было потеряно: за год до моего приезда наследник последнего уцелевшего в этих краях пробкового дела, исключительно энергичный молодой человек, нашел заморский рынок для пробки высшего качества, скупил за бесценок несколько агонизирующих пробковых предприятий и вовсю создавал новую пробковую империю. Из сентиментальности он распорядился привести в порядок старый дом в Сорте, чтобы было где остановиться, если он окажется в этих краях. На этом-то объекте уже несколько месяцев и были заняты Себастьян и другие строители; восстановительные работы близились к концу. Пуиг де Монт, новый пробковый магнат, предполагал прибыть на церемонию и вступить в права владения в конце месяца, и надеялись, что его приезд совпадет с праздником, который состоится двадцать третьего числа. Дон Альберто лелеял надежду, что это событие возвестит о возрождении пробковой промышленности, об открытии современных фабрик, и что жизнь стольких подающих надежду парней — неустроенная и бесцельная — изменится, и будет восстановлена хоть какая-то видимость прежней благопристойности.