Анатолий Матвеенко - Ваенга-Эйр

Потому что невесту красного командира полагается до росписи долго и тща­тельно проверять: не из «бывших» ли её родители, а то вдруг родственники оста­лись в западной части страны, под белополяками. Да мало ли что...

Рапорт Сафонов подал, и комиссар бригады объявил, что партия выбор одобря­ет. Но в остальном случилось иначе.

Смушкевича забросило в Испанию, потом на Халхин-Гол, летал он и над Ка­рельским перешейком. Сафонов рвался в бой, но начальство не вняло мольбам, пилот-истребитель по-прежнему отсиживался в тылу. А повышение состоялось с переводом в Заполярье.

Обустроившись, перевёз туда и семью.

Однажды, это была середина июня, в штабе авиации Северного флота он слу­чайно услышал обрывок разговора. Командующий авиацией сквозь зубы проры­чал на командира бомбардировочного полка:

- Не борзей! Ещё схватят тебя, как Яшу Смушкевича...

Борис постарался не выдать своих чувств. В приёмной толпилось до дюжины офицеров, никто больше не уловил эту фразу, просочившуюся через неплотно прикрытую дверь. А Сафонова натурально вогнало в штопор...

Не может быть!

Яков Владимирович - дважды Герой Светского Союза! Друг самого Вороши­лова!

Невольно вспомнились маленькая, но удивительно солнечная и уютная квар­тирка на улице Безбожной, рюмка водки в руке наркома, а ещё сервиз на двенад­цать персон...

Потом всплыло в памяти другое. О парном построении, об атаке от солнца, ис­пользуя высоту, о взаимодействии... Вся накопленная премудрость учителя.

Лётчик тяжело вздохнул. Если завтра война, то впереди себя в линии полка Сафонов предпочёл бы видеть многоопытного Смушкевича или кого-то другого из испанских ветеранов.

И через неделю действительно пришла война.

Глава вторая

БОРИС

Одинокий истребитель И-16, именуемый в народе «ишак», из последних сил тянул над тундрой. Тупорылый самолёт с красными звёздами качался из стороны в сторону - лётчик едва удерживал его от падения. Немецкому пилоту в кабине «мессершмитта» русского было даже немного жаль. Высота малая, метров сто, на прыжок с парашютом не хватит, и в Ваенгу не добраться, а внизу сплошные камни - не жилец.

Чтобы получить полоску на киле о победе - абшуссбалкен, надо стрелять. Это будет удар милосердия. Палец в перчатке лёг на кнопку.

Истребитель ВГ-109Е «эмиль» выровнялся в двух сотнях метров от жертвы, когда случилось неожиданное. Советский самолётик с непостижимой быстротой выпрыгнул из прицела в глубоком вираже. Чёрный дым бесследно исчез. В на­ушниках прозвучал панический крик ведомого...

Через четверть часа тот же «ишак» зарулил на стоянку. Вместе с механиком у самолёта оказался лейтенант Кухаренко, севший на полчаса раньше. Сафонов спрыгнул с крыла и устало стащил с головы потный шлемофон.

Кухаренко колупнул пальцем чёрную сажу на боку фюзеляжа. Копоть неумо­лимо подтверждала: отважный до безумия лётчик снова провернул запрещённый трюк. Он выставил из кабины горящую промасленную ветошь, чтобы враг принял истребитель за подранка.

- Ты что творишь, командир?! «Ишак» сгореть же мог...

- Лёша, ну как по-другому «мессера» поймать? Не догонишь же. А так они сами в прицел лезут.

Лейтенант пожал плечами. Отчитывать командира, тем более в присутствии техника, было совсем не уместно, даже с учётом некоторой демократичности военно-воздушных сил по сравнению с сухопутными.

- Борис, смотри! Кузнецов идёт... Факт - по твою душу. Вот сейчас за подвиги взгреет! Фрица-то хоть завалил?

- Шут его знает... - широкий лоб Сафонова перечеркнула задумчивая склад­ка. - Врезал крепко ведомому. Дым пустил, но, зараза, в облака шмыгнул. А до­тянул до аэродрома или спёкся по пути...

Он расстроенно махнул рукой. Тем более не удалось догнать ведущего. Со­ветские истребители маневренные в вираже, но по скорости с «эмилями» им не тягаться.

Стараясь не пачкать сапоги в грязи - в августе дождливые дни выпадали чаще сухих, - к стоянке эскадрильи приблизился генерал Кузнецов, командующий ави­ацией Северного флота. С ним прибыли два незнакомых офицера. При виде на­чальственной когорты Сафонов натянул шлем и козырнул:

- Здравия желаю, товарищ генерал-майор.

По тому, как неохотно командующий приподнял ладонь к фуражке, было за­метно - он не в духе.

- Опять своевольничаете?

Сафонов вытянулся по струнке. В армии всегда так - тебя в чём-то обвиняют, а ты даже не знаешь, какой из грехов выполз наружу именно сегодня. Но прере­каться с генералом, тем более в присутствии посторонних, было явно не благо­разумно.

- Так точно, виноват.

- Что «мессера» сбил - хорошо. Но твой анархизм мне уже вот где сидит! - для доходчивости генерал провёл ладонью у горла.

Краем глаза Сафонов заметил радость на веснушчатой физиономии Лёши Кухаренко и сам едва сдержался, чтоб не разулыбаться на все тридцать два. Раз Кузнецов сказал про сбитого, значит, наземные подтвердили: грохнулся тот фриц!

- Что-то случилось, товарищ генерал?

- Дело хотел тебе поручить, очень ответственное. Сейчас сомневаюсь.

Из-за спины невысокого генерала строго уставились две пары глаз. Так непод­купно и сурово глядят товарищи, наделённые особыми полномочиями. Сафонов никогда не стремился к плотному с ними общению. Неужели задание связано с особистами? На войне службу не выбирают, и он сказал то, что должен был:

- Не подведу, Александр Алексеевич.

- Посмотрим... У меня приказ из Москвы - сформировать авиационный истре­бительный полк на английских самолётах. А тебя предложил командиром.

- На английских?! - вякнул от неожиданности Кухаренко, но генерал не об­ратил внимания.

- Через неделю на Ваенгу прилетит английское крыло, полк, по-нашему. Пере­дадут «харрикейны». Воевать на них научат.

- Этому мы и сами кого хочешь научим, товарищ генерал-майор, - снова встрял Кухаренко, заслужив толчок локтем Сафонова. Мол, совсем краёв не видишь, язык на узде не держишь, тем более - в присутствии орлов из Особого отдела.

- Отставить самоуверенность, товарищи красные командиры! - одёрнул их Кузнецов. - После Испании и мне казалось - любого с неба сниму. Гляди, как вышло... Давят нас!

- Выстоим, - заверил Сафонов. - Товарищ генерал, разрешите? Так что с ан­гличанами?

- А вот сам и спросишь.

- Виноват! Я по-английски только «шпрехен зи дойч» помню...

- Ну, тут за тебя умные люди подумали. Знакомьтесь, товарищи летчики.

Из-за спин двух «умников», так Кузнецовым и не представленных, выпорхнула миленькая чернявая барышня лет двадцати - двадцати двух в лёгком синем пальто и белой вязаной беретке с игривым помпоном.

- Мира! - представилась она и протянула ухоженную ручку для пожатия обоим пилотам. Сафонов чуть прикоснулся к пальцам девушки, Кухаренко задержал их в своей лапище на едва заметную долю секунды.