Анатолий Матвеенко - Ваенга-Эйр

Сафонов набросился сзади, предплечьем сдавил шею драчуна, оттаскивая от англичанина. На помощь кинулся Хоу и тоже чуть не заработал на орехи: Ку- харенко размахивал руками, словно изображая ветряную мельницу.

В драку бросился Монморанси, оправдывая кличку, полученную в честь своего предприимчивого тёзки из «Трое в лодке...». Спаниель пытался куснуть Кухарен- ко за штанину, но его героические действия пресекла Мира - схватила за ошейник и утащила от греха подальше.

Не в силах освободиться из железной хватки капитана, неудачливый поклон­ник сдавленно промычал поднимающемуся сопернику:

- Вали в свой Лондон и там за баб хватайся! Миру не трогай!

- Отстань от нас! - она тут же гордо прошествовала мимо с собакой на поводке.

Гнев красного сокола переключился на другую цель.

- Отстань, да? С империалистом нежишься? Знаю я вас таких, нежных. Англи­чане навезли вам помады, духов, жратвы, вы и рады... Вы и готовы...

- Дурак! Ничего ты не понимаешь!

Наконец, крики, ругань и собачий лай стихли. Кухаренко с Сафоновым заку­рили на крыльце клуба.

- Ты хоть понимаешь, что натворил?

- Начистил рыло засранцу... Но Мира-то хороша! Наша, а на него польстилась.

- Оставь, найдёшь другую, а не эту столичную.

Но Алексея было не сбить с взятого курса. Виденное он воспринимал исклю­чительно в чёрном цвете.

- И самолёты у них - дерьмо. Пушек нет. Одни пулемётики типа нашего ШКАСа. Немца разве что поцарапают. Увидишь - как начнутся вылеты, фрицы этих лощёных «джентльменов» как воробьёв из рогатки...

- Не загадывай заранее. Завтра посмотрим.

Глава четвёртая

СКВАДРОНЫ НАД АРКТИКОЙ

Разумеется, слух о скандале в клубе докатился до генерала. Утром он примчал­ся в Ваенгу и на аэродроме первым делом задал вопрос:

- Капитан, почему у одного из английских лётчиков разбито лицо?

Сафонов мялся. Ни один из заготовленных вариантов ответа не казался ему

подходящим. Пока он тянул непозволительно долгую паузу, Мира перевела во­прос на английский.

Из группы британцев вперёд шагнул Смит. Из-за лилового кровоподтёка на скуле его лицо с мелкими чертами казалось детским и вызывающим жалость. Он отчеканил:

- Имею претензию к наземным службам. Плохо лёд чистят. Я поскользнулся.

Два слова - pretension и ice - Кузнецов разобрал до перевода. Он потёр крас­неющий от утреннего холода курносый нос, этот жест не скрыл от Сафонова об­легчение командующего. Значит, последствий мордобоя не ожидается.

- Айс? Мира, передай ему - мы в Заполярье. Здесь лёд до Северного полюса, пусть под ноги смотрят.

- Спасибо, саджент! - «перевела» Мира, вызвав удивление генерала, но сде­лать замечание он не успел - примчался дежурный с вышки с сообщением о при­ближении вражеских самолётов к Мурманску.

- Винд-коммандер! Ваши орлы к пробному вылету готовы?

- Да, сэр! - энергично откликнулся «Баранья задница». - Двигатели прогреты!

- Немедленно эскадрилью на старт и к Мурманску!

Британец бросился поднимать сквадрон, правильно истолковав «старт» и «Мурманск», чем породил ехидное замечание Миры: «Скоро я буду не нужна».

Вылет планировался чисто английскими экипажами с задачей «засветиться» над финской территорией, в идеале - сбить финский самолёт. Лондон стремился показать правительству в Хельсинки, что там выбрали не самого лучшего союз­ника и британское возмездие неминуемо.

Но «юнкерсы» над Мурманском внесли коррективы. Город уже пылал, ког­да с востока показалась восьмёрка «харрикейнов» с разноцветными кругами - опознавательными знаками Королевских ВВС. Наверно, пилотов Люфтваффе, переживших «Битву за Англию», постигло ощущение дежавю при виде этих са­молётов, неуместных на русском Севере... Возможности и времени предаться воспоминаниям им не дали.

В Ваенге у радиостанции столпилось слишком уж много народу. Радист вклю­чил репродуктор на громкую связь. Мира первой разобралась в отрывистых ан­глийских репликах и ахнула:

- Что они делают!..

- Что именно? - тревожно спросил генерал.

- Бросились на немцев в лоб, одной линией! Воображают себя рыцарями Ка­мелота, мальчишки...

Сафонов схватил микрофон и сунул Мире.

- Передай приказ: пусть не рискуют зря! Верно, товарищ генерал?

У того было другое мнение.

- Отставить! Не дурнее нас. Пусть воюют.

Корректные фразы, перемешанные с треском помех, вдруг сменились воплями, руганью. Послышался грохот авиационных пулемётов. Кто-то не отпустил клави­шу микрофона и начал стрелять.

Сафонов почувствовал, что Мира инстинктивно стиснула его руку.

Когда «харрикейны» заходили на посадку, радиослушатели бросились на лёт­ное поле.

- Пять... шесть... - считал Сафонов. - Все... или нет?

Через минуту от стоянки к ним бегом ринулся Хоу. «Чопорный и корректный» флай-саджент сорвал шлемофон, подбрасывал его вверх и что-то орал.

- Вот вам английская сдержанность!- вздохнул генерал-майор. - Что он вопит?

- Сбили «мессершмитт» и «юнкерс»... - дрожащим голосом произнесла Мира, затем шагнула навстречу лётчику. - А наши? Our? Наши как? Все вернулись? Where is Smith?

- Суетится, сучка... Слышишь, Борь, англичане для неё - «наши»! Подумаешь, прибьют твоего Сми-и-ита. Импортных ещё до хрена, танцуй под любого за по­маду.

На этот раз Кухаренко окончательно перегнул палку. Сафонов обернулся как ужаленный.

- Товарищ старший лейтенант, чтоб больше от тебя я этого не слышал! Нам с британцами воевать крылом к крылу! И Миру не трогай. Если она выбрала Сми­та, это её дело. Ещё раз кулаки распустишь, отправлю под арест. Понял?

- Ну, извини, Боря.

- А я не понял!

До нарушителя спокойствия начало доходить.

- Виноват... Так точно, товарищ капитан!

Наконец показался Смит, с виду - целёхонький. Мира, не скрываясь, побежала к нему. Остановилась метрах в двух...

От созерцания этой слишком откровенной сцены Кузнецова оторвал возбуж­дённый голос радиста:

- Товарищ генерал-майор авиации! Радиограмма. «Юнкерс» в 49-м квадрате.

- Не уймутся, гады. Мало им... - командующий снял фуражку и пригладил седой стриженый ёжик. - Один - значит, разведчик. Рамсботтом! Мира, скажи ему: отправить пару на перехват. Борис! Вот отличный повод проверить себя на «харрикейнах». Бери ведомого и лети с британцами.

- Есть!

По пути к стоянкам капитана догнал Кухаренко. На широкой крестьянской физиономии лётчика отражалась борьба чувств. Здравый смысл подсказывал - сегодня лучше не отсвечивать после «подвигов» и нагоняев, но свербело... Об­ратился по всей форме:

- Товарищ капитан, разрешите с вами?

- Отставить. Сам полечу, с англичанами. Ведомым Адонкина возьму.

- Почему?

- Потому что Смит - наш товарищ.

- Товарищ? Англичанин Смит нам товарищ?!