Раймон Руссель - Locus Solus. Антология литературного авангарда XX века

Брайан Олдис (р. 1925) — плодовитый и разносторонний британский писатель — в первую очередь знаменит, наряду с Дж. Г. Баллардом, как один из двух родоначальников «новой волны» в SF («Научной фантастике»). Отличительной чертой этого — придуманного, естественно, критикой — направления стала прививка исключительно высокого литературного мастерства этих авторов, помноженного на вкус к новейшим полуэкспериментальным интеллектуальным и художественным исканиям, к непритязательному дичку SF. Удивительно, но эта литература откровенно для немногих утвердила очень высокую репутацию обоих писателей. Олдис, к примеру, был лауреатом обеих престижнейших в мире SF премий, Хьюго и Небьюла, признавался лучшим SF-автором Великобритании и мира и посейчас остается неоспоримым литературным авторитетом.

Написанное Олдисом чрезвычайно разнообразно (помимо прозы он писал также и стихи, эссе, критику…). Здесь и образчики SF-мейнстрима, и изящная стилизация-пастиш «Слюнное дерево» — оммаж, приуроченный к 100-летнему юбилею Уэллса, и первый в SF антироман «Отчет о вероятности А», и свободное SF-переложение столь чарующей западное сознание сказочной эпики Тутуолы, и достойные своего прототипа фантасмагорические вариации на темы Мэри Шелли в «Освобожденном Франкенштейне», и безумный, безумный мир не новоречи, но шизовых новоплей психодельной лингвистики в «Босой голове» (густо замешанной, кстати сказать, на идеях Бурджиева и Успенского), и приближающаяся к классическим эпопеям фэнтези Хелликония-трилогия, и чисто реалистические романы, один из которых, «Жизнь на Западе», включен Берджессом в его знаменитый список 99 лучших послевоенных англоязычных романов, и опубликованные впервые в журнале, чье название я рискну перевести как «Вам-ослы», абсурдистско-обэриутские сценки…

Быть может, перед тем, как представить текст этих тринадцати пьес, или, как недоброжелательно и тенденциозно назвал их один критик, «мини-миражей», необходимо дать некоторые разъяснения. В конце 1969 года, после Первого (и, как выяснилось, единственного) симпозиума по загрязнению внешней и внутренней среды, меня попросили подготовить какое-либо пропагандистское мероприятие, подходящее для постановки во всех странах мира, особенно третьего. Увы, появившиеся пьесы никогда не дошли даже и до первого. Вмешался кризис в Македонии.

Задание моего командования сводилось к одному: быть развлекательным, передавая в то же время серьезное — на самом деле обремененное апокалипсисом — послание симпозиума. Вне этого меня окружала полная терпимость. Вряд ли могло быть иначе, ибо правление состояло из смеси экологов, биологов, психологов, биохимиков, инженеров, политиков, историков, пандитов и новоявленных театральных импрессарио, не говоря уже о представительстве четырех вер и пятнадцати стран.

Но за работу мне заплатили, причем очень неплохо, так как симпозиум финансировался ЮНЕСКО. Лишь два сценария были использованы, при этом почти в первозданном виде. Приношу свои благодарности «Телевизьен Люксембуржуаз» — национальной телевизионной компании Люксембурга — за показ «Верфи в облаках» и армянскому радио за радиотрансляцию «Дня закрытых учебников». В остальном пьесы появляются здесь в первый раз, если не считать публикации в «Культурном ежегоднике» ЮНЕСКО за 1971 год.

Б. О.

1978

Аптека, полная патентованных снадобий: витамины, наркотики, гриппозные сыворотки в жестянках, пакетах, бутылках, банках. Время: конец 1956-го, ближе к вечеру. Нежная музыка: Майк Баренбойм со своими бразильскими «Лос Сиренадерс» в «Последних муках лета».

Входят Р. Б. ПОЛЛАРД и ДЖИМ, оба в масках, волоча за собой ОЛДОСА ХАКСЛИ.

Р. Б. ПОЛЛАРД. Вперед, Джим, набивай свой мешок грудобрюшными снадобьями, да поспешай: ночной сторож подойдет через двадцать пять минут.

ДЖИМ. Время не ждет. На рассвете расцветают розы, в полдень будет мордобой. Экономя минуту, подведешь карманника.

Р. Б. ПОЛЛАРД. Ну-ка, пока ты рядом, возьми чуток тампаксов для Флори. А я позабочусь о выручке. (Колотит по кассе старой черной ножкой от рояля, открывает выдвижной ящик, вытаскивает груду мельтешащих мелочей, распихивает их по карманам. Джим вытаскивает из кармана пистолет, стреляет. Разбивает банку.)

ХАКСЛИ (слабо). Помогите, помогите!

Р. Б. ПОЛЛАРД. Зачем стрелял?

ДЖИМ. Показалось, что услышал что-то снаружи. Или же это был муравьед внутри. Мало будешь знать — не состаришься. А, милый ослик тут как тут. Как говаривала моя беспокойная матушка.

Р. Б. ПОЛЛАРД (наклоняясь к Хаксли). А теперь, выродок, и какой же из этих наркотиков спасет мир?

ХАКСЛИ. Говорят вам, я не знаю! Ситуация в мире никак со мной не связана. Я ее не изобретал, я давно мертв. Нет, нет, отпустите мою руку, пожа… (Вопит.)

ДЖИМ (смеется и показывает). Наконец-то я что-то кокнул. Нет огня без дыма. (Разбитая им банка стоит под самым потолком. Из нее сыплется белый порошок, покрывает весь пол и поднимается все выше.)

Р. Б. ПОЛЛАРД (пиная Хаксли). Лучше поторапливайся и выкладывай! Это ты втянул нас в эту навозную жижу. Который наркотик спасет нас?

ХАКСЛИ. Не надо, пожалуйста, не надо! Пожалуйста! Не надо! Я ничего не знаю! Я этого не делал! Спросите с Аристотеля — он, наверно, виноват поболее других. Ой-ой, мой костыль… (Стонет.)

ДЖИМ (смеясь). Вы убьете его, Р. Б., вам же наплевать, а?

Порошок по-прежнему высыпается из банки. Он уже им по щиколотку.

Р. Б. ПОЛЛАРД. Ты что, приятель, собираешься мучиться до тех пор, пока нам все не скажешь, а? Ты и все остальные вонючие интеллектуалы, на которых я смогу наложить лапу! Ну а как тебе вот это, а?

ХАКСЛИ (вопит, наполовину зарывшись лицом в порошок). Хорошо, я скажу. Это и есть тот наркотик, вот это вещество, что вокруг нас. Он может спасти всех нас, остановить эволюцию, сделать всех лучше, все, что ни скажите!

Р. Б. ПОЛЛАРД (швыряя Хаксли на пол). О’кей, Джим, это мы и хотели узнать! Набивай им другой мешок — эй, осторожнее! Ой! Джим, ты!..

Белая пыль покрывает его. Аптека полна под завязку.

Занавес

ВОЛЬТЕР у себя в кухне, засучив рукава, украшает новогодними игрушками рождественский пудинг. Входит МАДАМ ВОЛЬТЕР.

МАДАМ ВОЛЬТЕР (подозрительно). Что здесь за шум? Как, вы опять не пишете «Кандида», не так ли?

ВОЛЬТЕР (запальчиво). Нет, нет, конечно нет. Я читаю эту муру, как вы видите, — я имею в виду письмо.