Оксана Лесли - Не валяй дурака, Америка!

Ты прожил три болезненных мгновения. Три месяца. Июль, август и сентябрь. Октябрь дни твои обрезал. Ты задохнулся. Во сне. В спальне матери. При матери.

Твоя шестилетняя сестренка — единственный сухоглазый человечек из присутствующих. Она тщательно подготовилась к твоему последнему шоу. Ее щеки красны от румян. Фиолетовые тени придают глазам еще более глупое выражение. Красная материнская помада. Ей теперь хорошо, она догадывается, что будет высыпаться и не услышит твоих ночных воплей, что скромная родительская зарплата не будет идти преимущественно на твои нужды. Она больше не услышит: «Подумай о своем братике!» Ибо братика-то больше нет.

Отец, убитый горем, сидит в кресле, уронив лицо в ладони. Для него Си Джей — первый и последний ребенок. Ведь по требованию жены он недавно пошел на вазэктомию — стерилизацию.

Люди вокруг плачут и сморкаются. И это меня раздражает. Что за насмешка природы, почему слезы и сопли идут рука об руку? Такой недостаток человеческого организма! Звуки сморкания звучат кощунственно для моего слуха в этот тяжелый момент оплакивания твоего холодного тельца. Твоего нераспустившегося бутона. Твоей неспетой песни. Твоего несделанного первого шага, твоего непосаженного дерева.

Я никогда в жизни не стояла у гроба младенца, не стояла у гроба вообще. А ведь, если задуматься, ты не один такой, мир не узнавший и не оценивший добра и зла, вкуса жизни. А мог бы стать отпетым убийцей, и, может, Бог забрал тебя от страха за злодеяния, еще не совершенные тобой? Прости, у меня паранойя.

Люди вокруг — твои родственники. Они с теплотой относились ко мне, а иногда — как к предмету обстановки. Ведь бебиситтеры уважением тут не пользуются. Их даже принято не замечать. Их можно не стыдиться. При них можно выяснять отношения и говорить друг другу гадости.

Но я-то знаю, какой стайкой разъяренных стервятников стали бы эти милые рыдающие и сморкающиеся создания, если бы ты умер во время моего ночного дежурства. Меня бы затаскали по судам, и кто знает, на сколько кусков растерзали бы мои душу и будущее. Спасибо тебе, что ты умер не во время моего ночного дежурства, не украл моего счастья и покоя! Пусть земля тебе будет пухом. Аминь.

Обноски вдовы

Мы с мужем после свадьбы в Атланте укатили на его машине в Джексонвилл на медовую неделю. Американцам отпуск дают коротенький, не двадцать один — двадцать восемь дней, а неделю, максимум две, если долго работал на компанию.

Все было прекрасно: в океане Атлантическом купались, ракушки собирали, по ресторанам ходили и объедались свежими морепродуктами. Я пыталась перепробовать все американские алкогольные коктейли, а моему мужу доставляло удовольствие открывать для меня Америку.

В Джексонвилле мы посетили его родственников — дядю Ларри и тетю Джоанн. Дядя перенес инфаркт, был инвалидом и пенсионером, а жена его была младше на пятнадцать лет, работала в какой-то зубной клинике и тянула все счета. Дядя Ларри и тетя Джоанн относились к нам душевно, как к своим детям. Забыла упомянуть, что на свадьбе дядя Ларри был у нас посаженным отцом и вел меня под руку к алтарю и жениху.

Во время нашего короткого визита Джоанн посетовала, что поправилась, и некоторые ее вещи стали ей малы. А мне, мол, подойдут. И я приняла ее ношеные вещи — ночную сорочку, шорты, майки. Уж очень она мне как человек понравилась. Я подумала, что это традиция такая. Мне тогда все американское нравилось. Хотя, если вспомнить, на родине я никогда не носила вещи мамы, а сестер у меня не было, и я никогда не донашивала ничьи обноски.

Мой новоиспеченный муж не считал чем-то неприличным, что его молодая жена будет носить чужие вещи. Его личная самооценка никак не хромала от этого факта. Наоборот, он обрадовался, что ему не придется мне покупать новое.

Я тогда не задумывалась, что с вещами Джоанн я взяла в подарок и часть ее судьбы. Через пару лет, в 2000 году у моего мужа случился инфаркт. В тот же год скончался дядя Ларри. И тетя Джоанн стала вдовой. Только я ее вещи не выбросила, а хранила, иногда носила, никак не ассоциируя их с обносками от вдовы!

После 2000 года на нашу семью тайфуном всякие болезни и проблемы налетели. Я, подобно Джоанн, стала женой, которая работает и тянет все в доме, а муж — больной инвалид. В 2007 году я похоронила его. Вот и задумаешься об энергетике, которую можно принять в наследство через вещи.

Это озарение ко мне пришло только спустя много лет. Но лучше поздно, чем никогда.

Моральная компенсация

Нравятся мне забегаловки типа Макдональдса, в которых есть так называемый drive thru. Подъезжаешь на машине, делаешь заказ, не вылезая из-за руля, расплачиваешься и в течение примерно пяти минут получаешь свой горячий фастфуд.

Сегодня мой заказ случайно отдали покупателю, который находился в машине перед моей. Не проверив бумажный кулек с купленной едой, американец умчался по своим делам. Кассирша, афроамериканка лет двадцати, с окрашенными в красный цвет распрямленными волосами, не извиняясь, пожала плечами, поставив меня в известность, что мой заказ случайно уехал с другим покупателем. И мне придется посидеть и подождать еще, пока картошка фри поджарится, и прочее, прочее.

Не расстраиваясь, я попросила ее о моральной компенсации. Она вызвала менеджера, и я ему объяснила, что мой заказ мне придется ждать дольше из-за ошибки их работника. Он спросил, чего я хочу. Я попросила добавить к моему заказу бесплатный десерт — яблочный пирожок. Детям.

И что вы думаете? Кивнул! И добавил!

Очень часто в Америке, когда у меня возникали такого типа небольшие проблемки, я тратила энергию на то, чтобы позлиться или сделать выговор людям за нерадивость и некомпетентность. А нужно было с улыбкой на лице попросить о моральной компенсации!

Услышать и понять

В 2000 году я жила с мужем в Аризоне, у нас не было детей, зато все было в кредит: дом с бассейном, мебель, телевизор, матрас, машина, новый компьютер, столовый сервиз и коврики в ванной. Даже брак с американцем — и тот в кредит, потому как мне мой принц на белом коне иногда напоминал, сколько стоило мое свадебное платье и билет в его Страну Молочных Рек и Кисельных Берегов.

Я готовилась к поездке на родину. Билет уже был куплен, я два года не видела родителей, ждала встречи и общения с ними. Это было время «до скайпа».

За несколько дней до моего вылета я по телефону сообщила маме свой номер рейса. Потом папа взял у нее трубку и стал что-то мне говорить. У него был слабый голос, я не слышала его слов. И поскольку я была уверена, что увижу его через пару дней, не попыталась переспросить, вслушаться. Я притворилась, что все поняла, сказала: «Да, да, ну пока!» Мне не казалось тогда важным услышать его и понять.