Анна Васильевская - Домашний кинотеатр или исповедь правильной девушки

– А что же было на утро? Брат, наверное, тоже наслушался от матери?

– Нет, ничуть. Утром мама пришла к нему в комнату, спросила, как он себя чувствует, забрала в стирку его изгаженное постельное бельё и принесла кефир. За ужином брат с улыбкой на лице заявил всем, что у него потрясающая мать. Он, мол, думал, что она ему съест весь мозг, а она отнеслась к ситуации с большим пониманием. И что теперь все друзья ему завидуют, какая у него мировая мама. Я чуть не поперхнулась, когда это услышала.

– Ну, хорошо. Я понимаю, что отношения в вашей семье складывались всегда по одному и тому же сценарию. Но неужели никогда, ни в каком контексте не возникали разговоры о том, чтобы мама всё-таки начала опять спать отдельно от тебя?

– Да, возникали... Только всегда в одном единственном контексте...

Аня сидит за письменным столом, учится. Из компьютера льётся спокойная музыка. Из коридора слышен плеск воды в ведре, мать моет пол.

Мать.Делаешь, делаешь, корячишься, как ишак, а никто тебе даже не скажет «спасибо».

Аня (подойдя к двери своей комнаты). Спасибо, мама, я очень ценю.

Мать (с издёвкой, как бы передразнивая). Пожалуйста!

Мать наклоняется к ведру, прополаскивает в нем тряпку и протирает пол. Аня какое-то время стоит и смотрит, затем возвращается за свой письменный стол, выключает музыку и продолжает учиться. Мать дальше моет пол, но через какое-то время начинает разговаривать вроде как сама с собой.

Мать.Дома три взрослых человека, но ни от кого не добьёшься ни грамма помощи. Как будто я у них прислугой нанималась. При гостях все такие милые, такие вежливые, все мне повторяют, какие у меня дети замечательные, а на самом деле они все бездельники безрукие.

Так как мать закончила мыть пол, она идёт в ванную, чтобы сполоснуть руки, при этом все время продолжает говорить.

Мать.Если бы я здесь не убиралась, вы бы тут все заросли грязью, задохнулись бы в этой пыли. Но мои усилия даже никто не замечает. Главное – нафуфыриться, нацепить серёжки, бусы какие-нибудь и пойти в институт, как барышня какая-то, а то, что дома все гниёт от грязи, об этом никто... Так, а это ещё что такое? Это что такое?! Я СПРАШИВАЮ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?! Иди сюда, когда с тобой разговаривают!

Прибегает испуганная Аня.

Аня.Что такое, мама?

Мать.Это я тебя спрашиваю, что это такое?! Ты что, оглохла? Я тебя спрашиваю!

Аня.Я не знаю...

Мать.А кто должен знать? Почему весь подоконник завален какими-то вещами?

Аня.Это не мои вещи, это Кати...

Мать.А ты что, убрать их отсюда не можешь? Обязательно оставить тут гору заколок и разного говна для волос? Я же просила, чтобы здесь никогда ничего не лежало! Сутками убираюсь, а вы только гадите. Ты когда последний раз хоть где-то убралась?

Аня.Вообще-то я позавчера всю квартиру пропылесосила, все семь комнат. Мне было интересно, заметит ли кто-нибудь.

Мать.Тебе что, медаль теперь повесить?

Аня.Нет.

Мать.Ну и что ты тогда хвастаешься? Пропылесосила она! А бак для пыли вычистила?

Аня.Нет. Ты же мне запрещаешь это самой делать.

Мать.Опять я виновата?! Да как тебе не стыдно! Неси сюда пылесос!

Аня приносит пылесос, ставит его в коридоре.

Мать.Ты издеваешься? Я только что здесь помыла пол. Теперь мы будем чистить бак для пыли, вся эта пыль будет летать по всему коридору, и мне опять придётся его мыть! Ты мне это что, назло делаешь?

Аня.Нет, мама.

Мать.Да, назло!

Аня.Нет, мама.

Мать.Не спорь со мной! Я знаю, ты только и ждёшь, когда я сдохну наконец!

Во входной двери щёлкает замок, дверь открывается, в квартиру входит Катя.

Мать.А, вот и ты! Ты почему бардак устроила на подоконнике в ванной? Тебя просили ничего там не класть?

Катя.Да, просили, я просто не успела. Сейчас все уберу.

Мать.Ах так?! Значит, осиное гнездо себе сделать на голове ты успела, а убраться не успела? Да ты бесстыжая!

Мать хватает за заколки в причёске Кати и начинает их выдирать из её искусно уложенной причёски.

Катя.Мама, оставь, пожалуйста, я эту причёску полчаса пыталась сделать!

Мать.Полчаса! Ты бы лучше за полчаса убралась хоть где-нибудь!

Выдирает заколки из причёски, волосы рассыпаются по плечам.

Катя.Мама, зачем ты это сделала?!

Катя уходит в свою комнату и хлопает дверью. Аня, которая видела всю сцену, смотрит с болью в сторону комнаты сестры и начинает плакать. Она тоже уходит в свою комнату, закрывает дверь и садится в кресло. Через полминуты дверь широко открывается, в комнату впадает мать. Лицо у неё перекошено от гнева, она тяжело дышит.

Мать.А ты чего сидишь?! Что ты ревёшь?! Что, умер кто-то?

Аня (сквозь слезы). Нет.

Мать.Прекрати немедленно! Ты что сидишь тут, будто ты самая несчастная?! Меня бы хоть пожалела! Я пашу тут на вас, как проклятая, а вам всем глубоко плевать на меня! Я видеть вас больше не могу!

Подходит к кровати Ани, собирает своё одеяло и подушку, уносит их в свою комнату. Аня идёт за ней.

Аня.Мама, ну зачем ты это делаешь? Пожалуйста, успокойся. Ну, извини, пожалуйста, что я не помогла тебе с уборкой. Положи на место свои вещи.

Мать (уже спокойнее, но с досадой). Оставь меня в покое. Я знаю, что ужасно тебе надоела. Просто ты боишься мне в этом признаться. Все, уйди.

Аня.Нет, мама, ты мне не надоела. Ну правда, мне всегда так обидно, когда ты так говоришь...

Мать.А ты думаешь, мне не обидно это ощущать?

Аня.Мама, но это неправда. Ты мне не надоела. Если хочешь, можешь дальше спать со мной.

Мать.А ты хочешь?

Аня пару секунд собирается с силами. Наконец сдаётся.

Аня.Да, мама.

Мать.Точно?

Аня.Да, точно...

Мать берёт своё постельное бельё и несёт его обратно в комнату Ани.

– И зачем ты согласилась? Если уж она сама спрашивала, неужели это не был самый подходящий случай, чтобы сказать: «Нет, мама, я больше не хочу с тобой спать, для меня это унизительно»?

– Теоретически – да, этот ответ сам напрашивался. Но я знала, что она не его ждёт. Я боялась. Для меня это были самые мучительные разговоры, какие только можно себе представить. Я ненавидела спать с матерью, мне было противно чувствовать на себе её дыхание, когда она переворачивалась ночью в мою сторону. Мне было мучительно неприятно осознавать, что у меня нет никакого личного пространства, она следила за каждым моим шагом. Я не могла вечером просто так посмотреть фильм, потому что это разбудило бы маму. Если ко мне приходил Антон, на меня постоянно давила мысль: если он засидится допоздна, то я буду виновата в том, что мама так долго не могла лечь спать. А когда он наконец уходил, мне безумно хотелось просто посидеть на подоконнике, с руками, сплетёнными вокруг коленок, и помечтать. Но я не могла этого сделать, потому что была не одна. Мама тут же засыпала меня расспросами, как мы провели время, о чем разговаривали и что Антон сказал про то или другое. А когда я ночью не могла заснуть, мне оставалось только лежать неподвижно и надеяться, что сон придёт. Мой диван стоял у стенки, мама спала с краю, и всякий раз, когда я залезала или вылезала из кровати, она просыпалась. Так что даже в нашей большой квартире я не могла ночью встать и уйти в другую комнату почитать книжку, потому что мама тут же проснулась бы и начала приставать с вопросами – что случилось, почему я не сплю и о чем думаю. Мне иногда хотелось кричать от этой моральной тесноты, у меня дух перехватывало от негодования.