Роушин Мини - Два дня в апреле

Когда она вернулась, Джордж уже был дома. Она слышала, как он ходил по кухне, но прошла прямо к себе, наверх. Долго стояла под горячим душем, приходя в себя после всего случившегося, пока не почувствовала, что вот теперь она может встретиться лицом к лицу с пасынком. Она переоделась в свободные брюки, в вязаный кардиган с узором жгутами спереди. Никакого макияжа на лице. Волосы ещё не просохли после дождя, а она даже не удосужилась воспользоваться для этой цели феном, как сделала бы в любой другой — обычный — день.

Но на душе у неё покойно. Ей хорошо! Какое-то странное умиротворение сошло на неё. Кажется, что сейчас она выше всяких обид и мелких уколов самолюбия. Но главное — и она чувствует это! — она выше лжи и всяческого обмана. Это хорошо! Очень хорошо… Изабель молча подливает молока в стакан Джорджа, не дожидаясь его просьбы. Ей нравится ухаживать за ним.

— Уже есть планы на предстоящие каникулы? — спрашивает она.

— Да. Каникулы — это здорово! Займусь поиском подходящего дома.

— Попроси Дафнию. Она с удовольствием поможет тебе подобрать что-то приличное.

— Обязательно! Конечно!

Изабель рада тому, что между её дочерью и пасынком завязалась такая крепкая дружба. Ведь между ними нет никакого кровного родства, девять лет разницы, а вот поди ж ты! Привязались друг к другу, как родные. Изабель и понятия не имеет, кто выступил инициатором этой дружбы, кто её крепит и поддерживает. Одно она знает точно. Дафния и Джордж постоянно на связи. Они часто встречаются в городе во время ленча или просто за чашечкой кофе.

Кое-что об этом она, как правило, узнаёт от Джорджа. Тот нет-нет, да и обмолвится об очередной встрече. Дафния же никогда не упомянула в разговорах с матерью о своей дружбе с её пасынком.

— Я сегодня была на кладбище, — сообщает она ему. — Посетила могилу Финна. «И расклеилась там капитально. Нарыдалась всласть. Наплакалась вместе с дождём», — добавляет она уже мысленно.

— А я вот как-то и не подумал о том, что надо было бы сходить! — сокрушённо вздыхает Джордж.

— Когда тебе было думать? У тебя же дел по горло! Сходишь в другой раз.

Изабель достаёт из холодильника две макрели. Рыба потрошёная, её разделали ещё в магазине. Изабель моет рыбу и даёт ей возможность обсохнуть. А сама начинает заниматься салатом. Берёт ветку виноградных помидор, нарезает на дольки, обильно сбрызгивает их оливковым маслом, добавляет немного соли, сахара и перца.

Джордж стряхивает крошки хлеба со своего свитера и берётся за второй кусок бутерброда.

— Тяжёлый у них день сегодня! Я имею в виду Дафнию и всех остальных.

— Да, ты прав! — Изабель снимает с полки буханку твёрдого зернового хлеба и нарезает его на ломтики. — Бедные они, бедные! — Она аккуратно раскладывает кусочки в хлебнице и в этот момент слышит, как поворачивается ключ в дверном замке. Бросает взгляд на часы, висящие на стене: без пяти минут семь. Пунктуален, как всегда.

Открывается дверь на кухню, и на пороге появляется Алекс.

— Привет! — здоровается он. — О, все в сборе! Джордж! Как настроение накануне премьеры? Готов к триумфу?

— Готов! И всё готово! — Джордж дожёвывает последний кусок бутерброда и выскакивает из-за стола. Хватает пустой стакан и тарелку и относит в посудомоечную машину.

— Ужин будет готов через пятнадцать минут, — информирует мужа Изабель.

Тот молча кивает головой и исчезает за дверью. Слышно, как он поднимается по лестнице.

— В холодильнике стоит лимонный поссет, — напоминает Джорджу Изабель.

— Нет, спасибо! Угощусь позднее! — Он сосредоточенно шарит по карманам в поисках своего мобильника. — Всё, я ухожу! Сейчас только сделаю короткий звонок Дафнии и пошёл.

— Удачи тебе! — желает ему на прощание Изабель, но парень уже скрылся за дверью.

Она достаёт из холодильника бутылку вина и открывает её. Вспоминает, что шираз, который она заказала себе в кафе, так и остался стоять почти нетронутым. На сей раз она держит в руках бутылку французского вина, белый бордо. Красивый кремовый цвет, напоминающий цвет печёных яблок. И вкус насыщенный. Вообще-то, она предпочитает более лёгкий вкус пино-гри, но вина в их доме всегда покупает Алекс.

После душа Изабель еще успела закрыть свою страничку, которую зарегистрировала на портале бюро знакомств. Мельком она увидела в своём почтовом ящике два новых сообщения, но почту открывать не стала и даже не взглянула, от кого письма.

Слышно, как наверху в ванной комнате полилась вода. Муж принимает душ! Она включает гриль на полную мощность. Сервирует стол, зажигает свечи. Потом обильно смазывает рыбу оливковым маслом и перекладывает её на гриль. Последнее усилие: мелко шинкует шнитт-лук для салата. После чего отходит к окну и смотрит на улицу. Уже сгустились вечерние сумерки. Какое-то время Изабель любуется грациозными движениями двух птах, которые порхают вдалеке. Как они красиво, как изящно летят по небу. Но вот она вглядывается в них пристальнее и понимает, что это совсем даже не птицы. Два воздушных змея легко кружат в небе, едва различимые в последних всполохах уходящего дня. Они то сливаются друг с другом, то грациозно планируют вниз, выделывая замысловатые воздушные па, словно опытные танцоры. Они парят от неё слишком далеко, чтобы можно было различить цвета, а их длинные хвосты едва видны в зыбком свете наступающего вечера. Видно только, что-то трепещет и хлопает на ветру, как это бывает, когда к машине молодожёнов привязывают пустые консервные банки. А потом, когда машина трогается с места, они с грохотом и лязгом, извиваясь и путаясь друг с другом, устремляются следом за ней.

Изабель пьёт вино и чувствует, как холодная струя быстро достигает желудка. Думает о том, что её ждёт впереди, и холодный страх, такой же холодный, как выпитое вино, охватывает её с новой силой.

Изабель молча ждёт, когда Алекс покончит с рыбой. Он аккуратно вымазывает тарелку кусочком хлеба, собирая все остатки соуса.

— Алекс, — начинает она осторожно, сложив руки на коленях. Она почти не притронулась к еде, а два бокала вина сделали своё дело. Ей легко, и голова у неё ясна. — Мне надо поговорить с тобой.

Он молча смотрит на неё.

— Мне плохо! — говорит она тихо, чувствуя, как всё у неё внутри сжимается. — Мне уже давно плохо! Я несчастлива много лет.

Вот оно, то самое! Слово сказано! И все пути к отступлению отрезаны.

На его лбу, чуть выше переносицы, появляется едва заметная морщинка, в остальном же выражение его лица остаётся прежним.

— В чем же дело?

— В нас! — отвечает она ему просто. — Всё дело в нас с тобой.

Руки её непроизвольно сжимаются в кулаки. Она чувствует, как больно упираются кончики пальцев её ног в носки туфель.