Роушин Мини - Два дня в апреле

— Я сегодня была на кладбище, — говорит она и сама не верит своим словам. Когда это было? И было ли вообще? Нет, это из какой-то другой жизни. Она стоит у могилы Финна и рыдает, как безумная. — Такие красивые жёлтые розы кто-то положил ему. Я решила, что это ты.

В ответ тишина.

— Дафния, ты слышишь меня?

— Я сегодня так и не добралась до кладбища.

Голос Дафнии звучит как-то странно, будто это и не она говорит.

— Завозилась с этой машиной… и опоздала…

— Ах, боже мой!

— Приехала, а кладбище уже было закрыто.

— Ах ты, боже мой! Если бы я только…

— Всё в порядке! Я поеду на кладбище завтра, — Дафния громко чихает в трубку. — Прошу прощения! Я сегодня вымокла до нитки.

— Я тоже! Ужасная погода.

Пауза.

— Что ж, — начинает Дафния нерешительным тоном, — если у тебя…

— Да-да! Конечно! Ступай к Мо! — С полуслова понимает намёк Изабель. — Перезвони мне, если появятся какие-то новости о твоей машине. Договорились?

— Я перезвоню. Обязательно.

— Тогда до скорого, детка! Увидимся в понедельник.

— До свидания!

Изабель отключает мобильник и сносит свои вещи вниз, вначале один чемодан, потом другой. Выносит на улицу и загружает в багажник своей машины. Потом снова возвращается в дом и медленно обходит комнату за комнатой. «Я никогда больше не увижу этот дом», — размышляет она. Осторожно гладит обои рукой, слегка поправляет картину на стене, разглаживает носком туфли складку на ковре. На кухне достаёт из посудомоечной машины посуду и расставляет её по местам.

Потом в последний раз поднимается по лестнице наверх и заходит в свою спальню. Почти десять лет эта комната была её. Да, в октябре бы исполнилось ровно десять лет. Она вышла замуж за Алекса спустя месяц после своего пятидесятилетия. И вот она уходит от него, совсем немного недотянув до шестидесяти лет.

Скорее всего, он не станет сильно горевать и с превеликой охотой женится в третий раз. Наверняка женится, почему-то уверена Изабель. Как правило, мужчины в его возрасте уже нуждаются в женском уходе. Тем более Алекс, который привык, чтобы его обихаживали со всех сторон. Едва ли он сможет жить один. А насколько она поняла из разговора с Джорджем, он тоже не намерен надолго задерживаться в этом доме.

Вот Джорджа ей будет недоставать. Это точно!

Она же сама… скорее всего, остаток своих дней она проведёт в одиночестве. Но почему-то её совсем не пугает такая невесёлая перспектива. Зато у неё появится свой угол, и не надо будет никому прислуживать, угождать и прочее. И иллюзий она тоже больше не будет строить. Надеяться больше не на что. Ничего страшного! Многие так живут! Сколько вдов вокруг… Или женщин, которые вообще ни разу не были замужем. Найдёт себе по сердцу какие-нибудь развлечения. Не исключено, что заведёт и лёгкий флирт, если подвернётся что-то стоящее. Но сама уже искать ничего не станет. Хватит с неё брачных приключений. Никогда больше! Ни за что на свете!

Ведь есть масса самых разнообразных занятий. Можно, к примеру, заняться живописью или начать играть в гольф. В прошлом подобные увлечения не сильно её интересовали, но попробовать-то ведь можно. Или станет играть в бридж. А почему бы и нет?

— Всё правильно! — говорит она вслух и закрывает за собой дверь в спальню. Потом спускается вниз, кладёт свои ключи от дома на журнальный столик в холле, выходит на крыльцо и защёлкивает на автоматический замок парадную дверь. Конечно, ей ещё предстоят встречи с Алексом. Ведь нужно будет утрясать кое-какие формальности, связанные с разводом. Но в любом случае ключи ей не понадобятся. Она больше никогда не переступит порог этого дома.

Она направляется к своей машине.

— Изабель! — окликает её соседка по имени Пат. Она стоит у ворот с маленькой собачонкой на поводке.

— Хорошо, что я тебя увидела! — говорит она. — Во вторник утром я устраиваю у себя небольшое мероприятие с чашечкой кофе. Сбор средств в фонд помощи людям, страдающим болезнью Альцгеймера. Надеюсь, ты тоже придёшь?

— К сожалению, не смогу. Меня здесь просто не будет.

Собачонка решительно поднимает ножку, помечая столб от калитки.

— Ах, какая жалость! Отправляешься в какое-нибудь приятное путешествие?

Изабель открывает сумочку и достаёт оттуда бумажку в десять евро.

— Еще не уверена в этом до конца.

— О, что-то неожиданное?

— Вроде того! Вот, возьми! — Изабель протягивает деньги соседке. — Это мой скромный вклад в ваше общее дело.

— Но разве ты не…

— Прости, Пат! Но я тороплюсь! — Изабель поворачивается к машине.

— Большое спасибо, Изабель! До встречи!

Изабель садится в машину, разворачивается и выезжает на проезжую часть улицы.

Комнатка втрое меньше, чем спальня, которая ещё пару часов тому назад принадлежала ей. Стены выкрашены в белый цвет, за исключением одной — той, что напротив кровати. Эта стена оклеена обоями кремового цвета в коричневато-серую полоску с нарочито неровными краями — это, судя по задумке дизайнеров, должно свидетельствовать о том, что обои раскрашены вручную или с помощью валика, которым небрежно прошлись по бумаге вначале в одну сторону, а потом в другую. Небольшой телевизор закреплён на специальном кронштейне слишком высоко, почти под самым потолком. Вряд ли его будет удобно смотреть и лёжа, и сидя.

На тыльной стороне двери висит ламинированная табличка: «Путь эвакуации в случае пожара» , — сообщает надпись на ней. Чуть ниже — схема гостиничных коридоров, на которой жирной красной линией отмечен маршрут отступления. Нижний край таблички загнулся. Изабель пытается расправить его, но безуспешно. Впрочем, что ей за дело до этого плана эвакуации? У неё имеется собственный маршрут отступления.

На туалетном столике стоит круглый белый поднос с парой чашек и блюдечек. Рядом пакетики с чаем, кофе и сахаром, а также небольшие пластиковые тюбики с молоком и два бисквита в целлофановой упаковке. В верхнем ящике столика лежит фен, в нижнем — утюг. Гладильная доска спрятана в стенном шкафу, а в углу комнаты примостился пресс для утюжки брюк.

Матрас слишком мягкий. Изабель не любит спать на мягкой постели. Подушки явно синтетические, а не перьевые. В комнатке рядом — душевая кабина, но ванны нет. На стене рядом с душевой стойкой висит дозатор с гелем для душа. Специфический запах, почему-то пахнет лекарствами. Стульчак в туалете плотно закрыт крышкой и сверху заклеен полоской бумаги, на которой написано: «К сведению постояльцев. Санузел прошёл дезинфекцию».

— Мне нужен номер на пару ночей, — сказала она мужчине на ресепшене, протягивая ему свою кредитку. Шестьдесят семь евро за одну ночь! Ничего себе расценки! Практически вся её недельная зарплата уйдёт на то, чтобы перекантоваться выходные в этой унылой комнатёнке.