Роушин Мини - Два дня в апреле

Она сидит на своей табуретке и медленно пьёт кофе. Скорее всего, Алекс уже вернулся домой. Смотрит какую-нибудь программу по телевизору или работает с документами, потягивая свой любимый портвейн. Да и Джордж уже тоже, наверное, дома. Не может быть, чтобы их театрализованное представление затянулось так допоздна. Хотя, вполне возможно, он после концерта отправился вместе с другими преподавателями на вечеринку. Отметить, так сказать, окончание триместра.

Когда-то же он спросит у отца, куда она подевалась. Сегодня вечером или завтра утром. «Любопытно было бы знать, что ему ответит Алекс. Рискнёт ли он сообщить сыну всю правду или выдаст, по своему обыкновению, дозированную порцию информации?» Остаётся лишь надеяться, что Джордж не отвернётся от неё, не станет осуждать за то, что она бросила его отца. «Надо будет потом обязательно перезвонить ему, но только не сейчас! Позднее! Не хочется ставить парня в неловкое положение».

Итак, никто не подошёл к ней в этом баре, никто не заговорил с нею. Она допивает кофе, и в ту же минуту перед ней возникает бармен с кофейником в руке. Но она лишь отрицательно качает головой в знак отказа и медленно сползает с высокой табуретки. Кофеина с неё явно хватит на сегодня. Впрочем, бессонная ночь ей и так гарантирована, с кофе или без него. Она снова пробирается сквозь изрядно поредевшую толпу по направлению к лифту и поднимается к себе на четвёртый этаж.

Чистит зубы, и в этот момент звонит телефон. «Алекс!» — пулей проносится в голове. Бросает щётку, быстро споласкивает рот и бежит к телефону, который поставила на подзарядку.

Звонок от Джека. Она с недоумением читает его имя на дисплее и машинально смотрит на часы. Почти десять.

С чего бы это он звонит ей так поздно? Невольная тревога закрадывается в сердце. «Неужели опять что-то случилось», — думает она, включая телефон, и вспоминает тот звонок Джека, годичной давности, когда он сообщил ей о гибели Финна.

Садится на кровать и выдыхает в трубку.

— Я слушаю тебя, Джек!

— У нас пропала Уна! — начинает он безо всяких предисловий. — Её не было дома целый день, но лишь недавно мы сообразили, что она пропала. Думаю, ты должна знать! Я звоню тебе от Дафнии… А прямо сейчас отправляюсь на поиски девочки…

— В полицию уже обращались?

— Дафния сейчас звонит туда.

— Я еду к вам! — выкрикивает она в трубку, подхватываясь с кровати. — Скажи Дафнии, через пятнадцать минут я буду у неё. Скажи ей, что я еду!

Её дочь… Дафния снова в беде. Ей нужна помощь! И она должна быть рядом. Изабель хватает с туалетного столика ключи от машины. И чувствует, как силы возвращаются к ней.

— Спасибо! — она выходит из машины и перекидывает через плечо свой школьный рюкзак. — До вечера!

Она не оглядывается. Уна никогда не оглядывается. Отходит от стоянки и слышит, как за спиной продолжает тарахтеть машина Дафнии. «Почему она не торопится сразу же уехать, — размышляет девочка. — Нет, обязательно надо зависнуть на какое-то время! Наверняка смотрит сейчас ей вслед! Строит из себя образцовую мачеху… Вы только посмотрите на меня, люди добрые, как я люблю свою драгоценную падчерицу! Расстаться с ней никак не могу…»

Уна петляет в толпе галдящих, весело болтающих друг с другом шумливых подростков и детворы, до отказа заполнивших школьный двор. Главное сейчас — проскользнуть незамеченной. Не дай бог кто окликнет! Сегодняшнее утро — особенное. Сегодня ей надо, кровь из носу, превратиться в невидимку.

Она быстро подходит к школьному зданию и, обогнув его с обратной стороны, направляется в сторону учебного спортивного комплекса. Если кто заметит, она скажет, что потеряла вчера на стадионе свои очки… или ключ от шкафчика, в котором хранит школьные принадлежности. И вот идёт искать.

Спрятавшись за ангаром, в котором хранится школьный спортинвентарь, Уна начинает переодеваться. Сбрасывает с ног башмаки, потом снимает с себя куртку и джемпер, расстёгивает блузку. Холодно! Всё тело немедленно покрывается пупырышками. Она открывает рюкзачок и начинает сосредоточенно перебирать его содержимое, пока не отыскивает тот топик, который подарила ей утром Дафния. Несколько раз встряхивает его на ветру, пытаясь разровнять складки.

Насыщенный ярко-синий цвет. Точно такой же, как у браслета из ляпис-лазури, подарок Кьяры на Рождество. Уна внимательно разглядывает этикетку. Да, бренд — не из дешёвых. Три маленькие зелёные пуговички возле ворота, рукав в три четверти и окантован тоненькой узенькой полоской в тон пуговичкам. А вещица-то совсем даже ничего! Уна почти готова признаться себе, что топик ей даже очень нравится. Она натягивает его прямо через голову. Мягкая эластичная ткань приятно скользит по телу.

Уна выворачивает содержимое рюкзака на землю. На траву падают учебники и несколько одёжек, которые она запихнула в рюкзак дома. Быстро натягивает на себя толстый свитер и джинсы, снова обувает на ноги школьные туфли. Потом собирает с травы учебники и кладёт их обратно в рюкзак, а сверху впихивает свою школьную форму, которую только что сняла.

Перекладывает те десять евро, которые дала ей Дафния, из кармана куртки в кошелёк. «Это тебе на мороженое», — фыркает она мысленно, вспоминая слова Дафнии, которыми та сопроводила вручение денег. Можно подумать, что она — маленький ребёнок! На эти деньги она купит отцу цветы. Потратит на цветы все десять евро до последнего цента. Она небрежно хлопает рукой по второму карману, проверяя, на месте ли телефон.

Снова вскидывает рюкзак на плечо и почти бегом пересекает стадион, стараясь держаться как можно ближе к кромке поля. Надо поскорее исчезнуть отсюда. Такое место… просматривается со всех сторон. Вон сколько окон школы выходят прямо на стадион.

А вдруг её уже заметили из какого-нибудь окна… Начнут свистеть или даже окликать по имени. Конечно, ни на какие такие крики и зовы она реагировать не станет. Ни за что! Пусть себе кричат ей вдогонку сколько душе угодно. Уна ускоряет шаг. Но пока всё тихо. Кажется, никто не свистит и не кричит ей вслед.

У самой дальней кромки поля, за которой уже начинается каменная стена, она останавливается, чтобы перевести дыхание. Потом надевает рюкзак на оба плеча и внимательно оглядывает стену. Высокая! Пожалуй, вдвое выше её самой. Метра три будет, если не больше. Но она сто раз видела, как мальчишки лихо перемахивают через неё. А значит, и она тоже сможет. Ничего сверхсложного…

Уна нащупывает рукой выступ в стене. Надо найти второй, чтобы начать карабкаться вверх. Пальцы онемели от холода. Ну почему она не прихватила с собой перчатки из дома? Растяпа! Она пытается подтянуться вверх, слегка приподнимается над землёй и тут же сползает вниз, теряя под собой точку опоры. Сильная боль в руке. Чёрт! Кажется, оцарапала запястье. Уна дует на царапину и осторожно растирает руку. Боль немного утихает, и она готовится к новому штурму.