Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

Забегая вперед, скажем, что Татьяна настолько серьезно взялась за дело, что к возвращению после лечения из Москвы, практически вручила девушки документы на квартиру, которую, оказывается, обязаны были предоставить власти города взамен комнаты в бараке, предназначенного под снос…

Может быть фонды, подобные «Онколиге» и не могут сравниться с мистическими лигами

Выдающихся джентльменов, но дела их зачтутся Боженькой в Ссудный день, помните об этом, если не хотите, задумываться по приходу своей кончины, чем же вам оправдываться перед Богом буквально через несколько дней, хотя и день у Бога, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день, да только Суду этому Страшному быть, верите вы в это или нет…

«Найди ее» — эти два слова звучали, раз от раза, в голове Сталина в самые неподходящие моменты. Хотя, честно признаться в его сегодняшней жизни не могло быть неподходящих, если мысли касались его дочери. Иван уже поверил в причастность этой коротенькой фразы к своему чаду, более того, теперь уверенность в выжившей девочке, дышащей одним воздухом с ним, усиливалась с каждым днем, что не давало ему оставаться спокойным ни при пробуждении, ни засыпающим, ни в течении дня.

Но эти два слова он опасался воспринимать, как призыв к действию, именно из-за опасения что-то предпринять! Почему же так?

Слишком часто в его жизни случалось, что принятое за желаемое, действительное оказывалось совершенно иным. Не было еще в его жизни столь сильного состояния сомнения! А вдруг, дочь не захочет его видеть, вдруг она вообще его ненавидит или настолько безобразна либо внутренне, либо духовно, не дай Бог наркоманка, или проститутка — неизвестность по началу пугала его, как и каждого человека.

Обсуждая вслух свои страхи он искренне удивлял бездетного и вечно холостого Хлыста, этими переживаниями, совсем не соответствующими первым готовностям принять своего ребенка любым, отдав любые деньги, да что угодно, лишь бы воссоединиться. Понимая, что думает Ваня об одном, а говорит другое, Михалыч вступал в полемику, не давая вставить в свою бубню и словечка.

— А может быть ты боишься, что недостоин ее, или виня в произошедшем себя, боишься, что она вынудит тебя рассказать правду и не простит чего-то, а передо мной тут выкладываешь сомнения надуманные…

— Да тебе-то откуда знать, ты ведь…

— Да я вижу, я чувствую, твой страх! Это ж обалдеть! Никогда тебя таким не помню! Ты ж…

— Но я…

— Заднице слова не давали! Слушай меня!

— Чё?!

— Ты на допросах себя спокойнее вел! Вот «че»! Вот ты же сам всю эту «кашу заварил»! Сам! И теперь понимаешь — придется отвечать не перед совестью, ни перед каким-то не признаваемым тобою, законом, не перед братвой, а перед собственным ребенком…

— Вот ты…

— А между тем…, ну нет в этом ничего страшного: какой она будет — такой и будет! Отец для ребенка всегда отец…

— А ты не задумывался…

— Сейчас я договорю…

— Да как и кем ее «Нечай» воспитал, мы же…

— Да причем тут «Нечай»! Да пойми ты — она любит! А плохой человек, скажем эгоцентричный, очень тщеславный, чрезмерно злой… — они любить вот так вот не умеют!

— Да ты то от куда знаешь, как она любит?

— А мне доложили…

— Доложили ему… — Перепалка продолжалась еще несколько минут, пока на телефон «Полторабатька» не позвонили. Посмотрев, кто звонит, он поднял совершенно голую кожу, покрывавшую надбровные дуги, которая обычно скрыта бровями, вверх, и откашлявшись, нажал кнопочку ответа, затем громкоговорящую связь, так чтобы слышал и Михалыч:

— Слушаю вас…

— Андрей Семенович?

— Именно…

— Я по поводу Алены Нечаевой. Вы меня поставили в неудобное положение…

— Да что вы?! Быть не может…, чем же, позвольте поинтересоваться?

— Ну вы утверждали, что к ней и близко не подойти, мол, охрана и так далее…, никого и ничего, совершенно свободно передвигается — ни наблюдения, ни контр наблюдения: чистота и одиночество…

— Ну с кем-то она общается…

— О да… Ни то, что бы очень, в основном, как вы и сказали, девушка следует: дом — больница, больница — дом, ну еще работа…, в ближайшее время ожидается развязка…

— Какая еще развязка?

— Молодой человек совсем плох, хотя именно сейчас наступает переломный момент…

— Так! Чего там не хватает…, денег, что ли? Чего надо, что бы он жил?

— Не спрашиваю, зачем это вам, но дело немного в другом…

— Говори…

— Это не телефонный разговор…

— Это что значит?! Об онкологическом больном нельзя говорить по телефону?

— О нем можно, о клинике «доктора Марка» и о ситуации вокруг нее, не желательно…

— Дааа…, а че говорить-то?… Красавцы да только, все отказываются от больных, заживо хоронят, а эти Марк иии… жизнь дают, они ж опыты, надеюсь, не ставят…

— Дело в нежилом фонде…

— Че за ерунда?! При чем здесь фонд?…

— Дом этот, строение в смысле, в котором располагается клиника, понравился…, а может и понадобился одной очень важной организации…

— Ну так с любыми можно как-то порешать, власти, в конце концов, куда смотрят?!

— А это и есть, самая, что нинаесть власть…

— Чееегооо?…

— Прокуратура… — Ваня сглотнул и повернувшись к Хлысту, вперился в его ошарашенным взгляд от, тот вжал изуродованную голову в плечи и отвел глаза в сторону:

— Я вообще-то в следственном комитете служил… Не смотри на меня так… — Не совсем понимая, что происходит, чувствуя какой-то подвох, Иван Семенович переспросил еще раз:

— Слышь, сыщик, я тебе деньги плачу, что бы ты загадки разгадывал?

— Никак нет!

— Ну, а какого ты мне их задаешь! Что значит прокуратура?

— Иван Семенович, ну я то что… Дело в следующем: рядом, буквально в радиусе этого же квартала, расположено здание прокуратуры, а клиника их обслуживающая в другом конце города, здание же отделения паллиативной онкологии доктора Марка прекрасно подходит для того, что бы обслуживаться там прокурорским…

— Ты что белены объелся, как можно в паллиативной…, в онкологической…, там где больные… онко больные, обслуживаться здоровым?! А вдруг там…

— Можно только в одном случае — если перенести прокурорскую поликлинику на место клиники доктора Марка…

— А клинику куда?

— По всей видимости…, в…

— Обалдеть! Нет, ну ты слышал?! Это я не вам… То есть им живым и здоровым, невпадлу обслуживаться там, где другие умирали?!.. Так что с клиникой Марка Вайсмана?

— Пока борются…, видите ли, медики не могут приостановить процесс лечения, хотя это как-то по-другому называется, там ведь не спасают, а жизнь продлевают, делая ее комфортной, освобождая от нестерпимой боли и так далее…, причем весьма успешно…