Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

Попытка рейдерского захвата была уже дважды, но родственники онкобольных отстояли клинику, похоже, сегодня такой захват будет осуществляться совершенно официально — чему удивляться в мире князя зла, безраздельно правящего им, благодаря нашим слабостям — мир во зле лежит, но мы сами и есть его причина, и нет другой…

— Вам видимо не страшно попасть под дубинки?

— Думаете до этого дойдет?

— Уже доходило… Вы знаете, я уверен, что нужно было уступить раньше, но коллеги…

— А куда же больных то? Как уступить?

— Наше противление злу должно быть внутри нас и прежде всего нами же творимому — это я сегодня ясно понял ночью, а ненависть, плодящаяся вот таким отношение к больным и немощным, к нам врачам, хоть что-то пытающимся делать, к родственникам этих несчастных…, наша ненависть…, она ведь только зло плодит. Руки опускаются, когда такая несправедливость оказывается возможной!

— Доктор Марк…, у нас некоторый разговор к вам…

— По поводу Ярополка Мстиславовича… — да, да мне говорили…

— А кто это?… — Вопрос должен был изумить, но Марк уже не чему не удивлялся — если людям интересен человек и они готовы ему помочь, то им не обязательно знать, как его зовут и кто он:

— Очень красивая пара… была…, ну не важно, сейчас он уходит…, знаете, ведь наша задача: не вылечить — это уже не возможно, а так сказать, сделать последние шаги жизни на земле пациента более комфортными, удлинить, по возможности, эту жизнь, насколько возможно…

— То есть — это «хоспис»? [46] (хоспис — это лечебное учреждение, клиника для безнадёжных (онкологических) больных, где созданы условия, облегчающие их страдания)

— В общем…, с одной стороны да…, с другой нечто другое…

— Буду откровенен, мне на самом деле, интересна девочка, но я все сделаю, что бы ее молодой человек выздоровел. Я…, я все, что угодно…, но только бы она была счастлива…

— Вы, кажется, тоже, как и ваш друг, из нашей лиги…, мы врачи и вы болящие, мы словно под покровом…, знаете, не каждый это ощущает, даже не хочет попробовать…, вы же чувствуете это?! К примеру, когда говорите с человеком, и вдруг, слышите, что и он в лиге, тоже онкологический или волонтер, или настоящий врач… Вот вы сейчас сказали, мол, все отдам, но имели в виду, наверняка, только деньги, которые у вас, так сказать, лишение… Да, деньги — это важно, к сожалению, очень важно, но не менее важно, простое участие. Излишек то отдать легко, хотя и здесь, через себя большинство переступить не может… А вы отдайте не деньги, а заботу, старание, свое время, силы, переступив, через себя, придите в хоспис, вынесите утку из под лежачего, или позвоните в фонд, поинтересуйтесь чем помочь: белье там, да даже простой анальгин! Нам же ничего не дают, даже…, вот видите…, отбирают! На телеэкранах все благополучно, а на деле при увеличении, очень быстром увеличении онкобольных, с такой же скоростью сокращают койко-места, при этом министр утверждает, что уменьшая койко-места, министерство тем самым стремится освободить место для больных…

— Это как?

— Сие нам не ведомо… К мальчику, так к мальчику…, а что вы сказали о его девушке…, простите, она же здорова?… — Иван действительно имел в виду деньги, но не потому, что е был готов отдать всего себя, а по привычке, по удобству, не думая, что может быть, а точнее, не может быть другой надобности. Со стыдом в голосе, словно извиняясь, «выплюнул» он комок, заткнувший горло:

— Она сирота…

— Да? Хм…, кажется нет, хотяяя…, матери точно нет, а вот отец…, отец, какой-то авторитет, слышал, что сестренка у нее была, пропала…, но отец есть…

— «Нечай»?

— Чай, чай…, правда, его, кажется, не очень волнует состояние Ярополка…, эх, красивые имена у вас в древности были…, почему вы своих детей называете нашими, хотя я вне наций, а вера по наследству досталась… Смешным может показаться, но делаю все, что бы с одной стороны увеличить и сделать качественной помощь больным, от которых уже отворачиваются, а с другой, экономлю общие расходы — не умеют у нас ни считать, ни рационализировать, а вот воровать и забирать…

— Да, ад! Но что же Аля?

— Аленушка, ее так зовут у нас… Пока Ярополк спит, она за другими ходит… — необычный человек, но скорее всего, все закончится на днях — мы что могли сделали, но…, вот эти вот… — Тут сбивающийся с мысли от усталости доктор, кивнул в сторону формирующейся за окном колоны спецназа, указывая чьими, в том числе, усилиями будет сотворено зло:

— Они ведь борются за это здание, как за свою жизнь, врачей распугали, кого-то заставили уволиться — мы ведь в подчинении клиники, всего-то паллиативное отделение для инкурабельных больных, хотя той же клиникой и зовемся. Вот главврач, перепугавшись и увольняет без выходного пособия, чтобы другим было неповадно. Мы специальные кровати на пожертвования приобрели — 4000 евро за каждую отдавали, а он половину…, в общем, ему тоже выгоднее у себя иметь лечащихся прокуроров, чем лежачих умирающих «никого»… — вот и получается, что ради «бессметных», мы уже почти умерших добиваем…

— Ну что пойдем… — Пошатываясь, доктор Марк встал, и уже было направился к двери, как вдруг она отворилась, и ввалился здоровущий Семен Гальперин и невысокая Ольга Демичева. Рыжая борода и почти лысый череп со сверкающими, под стеклами очков, красными возбужденными глазами, вздымающаяся грудь и после, при ее опускании, вылетающий со свистом выдох, сопровождаемый ругательствами невероятной этажности и конструкции, понятной только медикам, тряслись от перевозбуждения:

— Маркуша, дай чтонидь!..

— Что случилось, Семен?

— Случилось давно, мало того, что меня в лес вывезли, так еще и яму копать заставили — думали я поверю, что они меня там закопать хотят… Хотя, так и подумал! Задержать хотели! Думали я не успею! О…, а это у тебя кто? Ребят, пулемета нет, а то вся эта бодяга надоела?!.. — Нисколько не смущаясь, Ваня, как бы продолжил:

— Есть, и даже с патронами, но не сейчас — предупреждать нужно было…

— Наш человек, заболеешь, обращайся!..

— Уже, но я по-другому делу… — Ольга, как женщина продуманная, и более осторожная, чем совсем обезумевшие от этого ада мужики, быстро сообразила, что оплот спокойствия именно в Иване, к нему и обратилась:

— Нас могут снова забрать в тюрьмушку…

— Вас то за что?!

— А у нас разве нужно иметь «за что»? … Хм, мы просто самые крикливые и нам больше всех нужно… — Семен посмотрел на Марка, что-то увидел в его глазах:

— Марк, что?…

— Ребята Леночка, наша девочка ночью «ушла», просила читать ей Евангелие…, я читал…, а своих уже трое суток не видел…

— Ну чуть осталось, крепись, пошли на переговоры…, мы еле прорвались…, вот штаны порвал — через забор лез… — Марк с удивлением посмотрел на Ольгу, предполагая тоже самое, Ольга улыбнулась сквозь дикую печаль: