Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

Девушки, обособленно устроились на скамеечки, не подпуская к себе «пивных фей» и совершенно опущенных женщин, тихонько болтали о своем. Остальные горлопанили, кто песни, кто заводил полицейских болтовней и придуманными историями, особенно выделялась одна очень высокая, наголо бритая, с совершенно черными макияжем и маникюром. Совсем не похожая на проститутку и вообще ни на кого, она акцентировано, обращалась к каждому проходящему мимо:

— Слышь, мусорочек — милаш, посмотри на меня? Не бойся я тебя взглядом не обижу…, одари сигареточкой, и будет тебе счастье!.. — Мужчины в форме, услышав такое, чуть не отпрыгивали, но было видно — к этой особе относились по иному, в отличии от остальных. Все больше эта женщина, заинтересовывала Ольгу, водворенную в один с ней «обезьянник». Обоих не трогали даже вопросами — полицейские знали кто они, возможно ставили в один ряд. После следующего захода на очередную жертву, высокая лысая стройняшка, подмигнула доктору — тут же Демичева, будто обожглась об ее взгляд и все вспомнила:

— Вика?!

— Ну наконец-то, я уж думала не вспомните…

— Но…, но как ты здесь, что ты вообще тут делаешь с твоими образованиями, да и вообще ты же богатый человек?…

— Местами… и то и другое…

— Ты играешься или в серьез? Они ж…, эти, тебя все знают… я не верю, что можно вот так… Да и ты же…, у тебя ремисиия?

— Да кто его знает, что у меня? Я уже не сдавала анализы года три…

— Ты что! Это же…, так нельзя!.. — Виктория закурила, по жестам было видно прежнюю уверенность, галантность, важность, даже воспитанность и интеллект, глубоко спрятанные, теперь выставились наружу.

Неожиданная, для обоих, встреча, вернула Вику полностью в ее прежнее состояние, будто, кто-то незаметно включил неведомый тумблерок. Глотая, через чур, обильно выделяющуюся слюну, мешая ее с нескрываемой горькой слезой, нахлынувшие воспоминания, выдавили из женщины:

— «Нельзя», когда ты кому-то нужен… — Переведя дух, она всхлипывая, вытащила носовой платочек, и высморкавшись, продолжила:

— Нельзя, когда у тебя кто-то есть; нельзя когда нельзя и не имеешь права, когда знаешь и осознаешь смысл жизни…, а я… Нет больше ни мужа, ни ребенка… — Женщины сидели у самого края решеточки, с мужчинами их разъединяла только стена. Семен и Иван, по стечению обстоятельств, находясь совсем рядышком, все слышали.

— Я переболела, и все пошло своим чередом, так у меня была первая стадия, прыщ можно сказать, без метастаз — без болей, даже «химию», по началу делать не стали, потом, что-то пошло ни так…, ну вы помните, никто и не верил, что может быть рецидив, а он полоснул, грудь отрезали, потом вторая операция, потом еще несколько «химий» и вот…, неожиданно отпустило. Вот до сих пор все хорошо, но лучше бы было плохо!

— Волосы?

— Да волосы — это мелочь! Сначала, казалось: только бы не волосы, только бы не грудь, все, что угодно, только этого бы не лишиться…

— Но ресницы то твои…, брови?

— Неее…, сейчас и ресницы и брови — все настоящее…, когда-то было клееное, вспоминать страшно — на теле ни волоска! Но мужу…, он правда говорил, что нравилось, так и звал меня «Голышик», а потом у него и через несколько месяцев…, и у Никитки, вот…, тоже все это началось… Мне хоть бы что, а ему все хуже и хуже, я уж и работу забросила, и продала все, и из дома уже не выходило, а им все хуже и хуже. С дуру показалось, что нужно в платную онкологию: Израиль, Германия, конечно, всех вылизали, все было круто, мы почти поверили! Господи! Как мало нужно для счастья только тогда понимаешь! Вернулись и сразу у обоих рецидив, опять туда же на пол года, а там только денежки подавай, случайно узнала, что делают уже то, что не нужно было делать — муж расстроившись, потребовал вернуться в Россию, а раньше надо было! Здесь тоже врачи есть умницы, и команды есть прекрасные, но я опять все в платную, пятьсот евро в день за одного…, триста за другого, и уж металась, чего только не предлагали, и «химию» — то за дорого впятером делают, и МРТ * (мрт — это способ получения томографических медицинских изображений для исследования внутренних органов и тканей с использованием явления ядерного магнитного резонанса.) и ПЭТ [47] (ПЭТ — это позитронная эмиссионная томография, она же двухфотонная эмиссионная томография) — радионуклидный томографический метод исследования внутренних органов человека или животного), и все то на руках носят, только как появлялись метастазы, так и продолжали. Только остановят, а они опять через месяц, короче у нас ремиссий больше двух месяцев и не было. Сначала, ушел Никитка, на этом фоне и Виталику поплохело совсем, я уж и все драгоценности продала, и машины, и квартиру выставила на продажу, потом дом, и вот же люди, я в эту клинику… обращаюсь, говорю им, мол, я же у вас несколько миллионов долларов оставила, ну должно же быть у вас хоть чуточку совести, а они мне знаешь что сказали?

— Бедненькая ты моя… откуда же?!.. — И совершенно наглым образом продолжают:

— У вас еще квартира есть, мы вам своего риелтора дадим, он все быстренько сделает… У них вся система отлажена, даже риелтор есть и сведения, что можно вынудить продать, что бы эти деньги себе взять… Я дура и приперлась с этим к Витальке, а он не знал, что я все продала, два дня пожил, а потом…, я уехала на день зачем-то…, приехала, а мне говорят, что он уже в морге… Ребенок то…, ребенок то…, ну в крайнем случае можно еще родить…, а вот мужа… — Виталика моего довели до…, застрелился он и записку оставил: «Родная, больше не могу терпеть эти боли, не могу оставить тебя без всего, ведь все равно издохну, а тебе жить, жить за нас обоих! Прости, любимая, я так больше не могу, будь они все прокляты! Прости, ты была для меня всем!»… — сделал одолжение, да для меня каждый день с ним, даже с таким, счастье было, а он, вот так… И чего мне нельзя теперь?!.. — Сталин напрягал слух, улавливал какие-то знакомые нотки в голосе, но никак не мог идентифицировать, кому бы они в прошлом могли принадлежать. Что-то близкое, знакомое, щекочущее в самом центре сердца, какое-то недоступное, но желанное, что хотел иметь когда-то, но сейчас вспомнить не мог:

— Сем, не знаешь кто это?

— Да что-то не пойму… Вика какая-то …, Ольга ее знает, а я…

— Вот и я… — Немного подумав и уже начиная ощущать слабость без укола, глубоко вдохнул и, воспользовавшись мыслью, показавшееся умной, громко назвал ее имя, в надежде, что она может вспомнить его:

— Вика!

— Кто…, кто это? Ты кто?… — И уже тише, теряя надежду и немного интерес, хотя история зацепила.

— Виктория, история ваша зацепила…

— Таких историй в нашей лиге, хоть отбавляй…

— И голос показался…

— Кому показался, а кому не кажется… Дядя Вань, ты что ли…