Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— Женщина ищет кого-то…, а кого не знает!

— Не понял? Вам… — Здесь сделал выражение лица озабоченным, как бывает, когда человек, облеченный властью, полагает, что пора обратиться к гражданину, но не знает ни имени, ни отечества, что сам гражданин очень быстро понимает и обыкновенно раскрывает эту тайну:

— А! Конечно, Татьяна Ермакова — председатель некоммерческого фонда помощи онкологическим больным «Онколига»… Сегодня нашего пациента отправляли в Германию на прохождение избранного им лечения, его сопровождал наш волонтер — Виктория…, вот фамилию… — просто из головы вылетело!

— А «ооонкооо»… — это что?

— Вы что с Луны… — рак…, нууу — злокачественные опухоли, метастазы…

— А что есть и доброкачественные?

— Вы что издеваетесь?! У меня ситуации аварийная!

— Ну так это у вас…, поспокойнее, поспокойнее… — Сквозь пелену неверия происходящего Татьяна начала понимать, что над ней просто издеваются. Женщина не из терпеливых, особенно хамство, знала свое положение, но ситуация требовала экстренных мер, а потому, в ход пошли некоторые ругательства, в основе своей требующие дать ей ответ, поскольку от этого могла зависеть жизнь человека.

На шум открылась дверь внутреннего кабинета, в щель разъяренная амазонка увидела двух огромных существ в камуфляже, масках и разгрузочных жилетах с пистолетами-пулеметами наперевес. Между ними, кто-то сидел совершенно понуро и растерянно — это было понятно по позе, голова, склоненная вниз, покрытая густой, но короткой шевелюрой, иногда вздрагивала, как бывает после долгого плакания.

Тонкие, показавшиеся за долю секунды, пальца руки в наручниках теребили какую-то тряпицу. Заметив взгляд на мгновение замолчавшей Татьяны, молодой мужчина, смотревший сквозь щель дверного проема, по виду следователь или милиционер — не известно, как сотрудники органов приобретают эту довольно хорошо определяемую гражданами, личину, прикрыл корпусом видимое в другом кабинете и, обратившись к полицейским произнес:

— О чем шум?

— Да вот ищет какую-то Викторию, сопровождавшую какого-то, то ли «Онка», то ли «Орка», ни фамилии, ни чего не знает, и к тому же пьянющая!.. — Последняя ложь совсем добила Ермакову, моментально превратившуюся в казачьего атамана Ермака, в самые страшные для врагов русского царя Ивана (Четвертого) Васильевича Рюрика, в миру «Грозного», моменты. Снесено было все, что не было приколочено, прибито или весило менее тонны, вихрь ненависти и разъяренности носился со стулом за обидчиком, пока тот не ускользнул в эту самую дверь в комнату с арестованным, закрывшуюся буквально сразу с воплем «Помогите!».

Совершенно растерянный полицейский, начиная понимать, что остался единственной возможной целью, в которую стул попадет без промаха, упал на колени, поклонившись до касания лбом пола и не поднимаясь крикнул: «Ей Богу, не знаю!». Комичность ситуации немного смягчила гнев «батьки Ермака», постепенно превращавшегося в прежнюю, всего лишь, раздосадованную Татьяну Ермакову:

— Если не знаешь, чего хамить-то! А кто знает?!.. — Повернувший голову, так, чтобы видеть снизу вверх, рассерженную женщину, сотрудник вытянул руку в сторону закрывшейся двери и как бы конфиденциально, еле слышно, процеди сквозь зубы:

— Вот там, какая-то задержанная… — Татьяна, быстро поставив на свои места мебель, подошла к двери и аккуратно постучала:

— Кто там?… — Раздался настороженный голос…

— Откройте, скажу…, Вика у вас?

— А вы кто?

— Татьяна Ермакова, председатель фонда… — За дверью зашептались, видимо интересовались, знает ли задержанная женщину с таким данными. Получив положительный ответ и, предположив, по имеющейся привычке предполагать сразу очень подходящие факты, ложащиеся в версию схемы совершения преступления, что это подельник, пытающийся выручить попавшего в неприятность преступника, приняли самые шоковые меры с выстрелами и применением свето-шумовой гранаты «Заря-1», сбиванием всех, кого можно с ног, заковывание и рук, и ног в наручники, правда, при этом, почему «запеленованным» оказался оставшийся с Ермаковой полицейский, просто завязанным в узел. Ермакова же, совершенно одуревшая от неожиданности, оглохшая от мощного хлопка, и ослепшая от невероятно яркой вспышки, совершенно потеряла ориентацию в пространстве, забилась в угол с постоянно повторяемым: «Господи, помилуй! Господи, помилуй».

Когда все участники пришли в себя и разглядев ошибку, быстро ее исправили, усадив Татьяну на стул, освободив замочившего штаны, соратника, следователь решил разобраться в произошедшем. Молодой человек, а это был тот самый, считавший себя единственным и последним, учеником Хлыста, начал задавать вопросы. Надо отдать ему должное, зная положение дел в органах, часто встречающийся непрофессионализм, многое другое, он учел нежелание полицейских разобраться в проблеме и помочь, на первое место, на втором оставив выяснение причины ее появление, и возможное отношение задержанной к убийству, которое расследовал, закончив следующим:

— Имея в виду все сложность и неординарность ситуации, я прошу прощения за деятельность сотрудников — это первое…; вам придется проехать с нами для выяснения некоторых…, ну там разберемся…

— Охренеть!.. Да делайте, что хотите, но я это так не оставлю! Не дай Бог, что-то случится с Иваном Семеновичем по пути в клинику…, я камня на камне не оставлю! Поверьте, я это прекрасно умею!..

— Охотно верю, но у меня нет другого выхода… — вы мне другого выхода не оставили…

— Нет! Это вы, уважаемый, больному другого выхода не оставили и других лишили такого прекрасного волонтера, как Виктория Вячеславна… О! Вспомнила — Скуратова же!

— Именно…

— И учтите, я в вашем этом мусорке… тьфу ты, воронке, не поеду!!!

— Разумеется… — Он кивнул головой в сторону двух спецназовцем мило улыбавшимся, как после легкой потехи:

— Вот с ними и поедете, у них комфортабельный минивен… — Не известно почему, совершенно напряженное лицо Татьяны при получении этой информации, приняло выражение блаженства:

— Мужики в форме! Оообаааажааааю!.. — Легкость улыбки офицеров сменилась теперь на напряженность и озабоченность, слетевшую у женщины, мужчины переглянулись, поправили «разгрузку» и тактические ремни оружия, одновременно констатировав:

— Ураган баба…

На всем пути «баба-ураган» проспала совершенно детским сном, проснувшись только перед соответствующим зданием прокуратуры:

— О! Знакомые места…, здрасте! Приехали!.. — Слышавший спецназовец, ухмыльнулся от повеселившей его мысли:

— Че, чалилась что ли?

— Сам ты… — После чего она назвала две фамилии — двух заместителей начальника этого учреждения, и попросила вести ее сразу к одному из них… Ребятки подобрались, прокашлялись, и предпочли далее соблюдать молчание, перед этим пообещав доложить по команде…