Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

Я всё ждала момента, чтобы трогательно сказать, как я люблю его. Но боялась, что он в этом увидит прощальные слова и так и не сказала — столько страхов, столько сомнений! И никто не знает, как их преодолеть, вот другим подсказать, помочь — пожалуйста…, но когда это настигает тебя…, — это ужасно… Но вы знаете…, яяя…, когда задумываюсь…, ой, как я боюсь, так задумываться сейчас, когда его уже нет, то чувства вины нет…, он, конечно, и так всё знал. Меня сейчас ничего не гложет, нууу…, кроме обиды на судьбу и врачей, ну не всех, конечно, наверное, как у всех.

Я передумала многое и хотела Виталика затащить в церковь, но он как-то вот перестал думать именно о церкви, говорит, что теперь Господь внутри него, когда мог вставать, часто молился сидя или стоя, потом уже не поднимаясь, просто просил поднять его голову, положив несколько подушек, чтобы видеть иконы, и молился так… Я вот хотела его отвезти, или пригласить священника в домой, но опять боялась, даже не предполагая, как он воспримет приглашение на дом батюшки… Думала, может быть решит, что это уже самый конец… Надо было поднимать его надежду, подкреплять, но как — никто ведь этому не учит, не предупреждает, что вот такое может случится. Психологически, конечно, начать подкреплять нужно с себя!!!

И как-то я поняла, что надо перестать, заживо хоронить живого человека! Нужно общаться с мужем, как с ЖИВЫМ человеком, а не как с ПОКА ЕЩЕ ЖИВЫМ. Вот эту вот разницу я почувствовала. Времени смерти не знает никто: и здоровый может завтра попасть под машину и безнадежно больной прожить три года, но мы же живем, как временно существующие, потому и они от нас ничем не отличаются!

Очень быстро я поняла, что больше не могут держать в себе эту боль, она просто переполняла меня, при этом не высказаться, не сделать, что либо, ни совершить, ни выпутаться, ничего не возможно поменять! Я засыпала ненадолго совсем, очень быстро просыпаясь с одной мыслью — если я ничего не придумаю сегодня, то просто сойду с ума! Мной обуревало такое страстное желание разделить эту боль, этот страх, болезнь, в конце концов, что начала верить, будто это возможно…. Тебе кажется, что с родными это нельзя обсуждать, на работе и с друзьями тоже — думается, что они просто не поймут тебя, а они просто боятся обидеть лишним словом, обрушить и без того хлипкую надежду! Легче обсудить эту проблему с чужими людьми, знакомыми с онкологией, еще лучше прошедшими сквозь нее, победив, хотя бы на время, именно они в это время становятся ближе всех…, потому что…, потому что они почти все прошли через это. Они всегда поймут, не осудят, помогут советом. И тут я попробовала найти сайт, группу, что угодно, лишь бы высказаться. Меня поняли с первого слова, уже заранее зная, что я испытываю, что со мной… Вы не представляете какие там люди! Я никогда не встречала такого терпения, такой тактичности, желания помочь, меня разгружали целыми сутками по очереди, бывало, я засыпала у компьютера, а просыпаясь, шла к Виталику иии…, снова затыкалась, потому что нет ничего, что может из тебя, любящей и понимающей, что ты теряешь не только его, но свою жизнь…, а он всё понимал, все видел, от чего мучился и страдал еще больше!

…У меня была масса противоречий внутри себя… Во мне обычный человек отчаянно боролся с медиком…, мы с мужем так и не смогли задать друг другу некоторые вопросы, но это не значит, что мы о них не думали…, вот так…, мы думали, хотели, но смогли! Мы просто ограждали друг друга от душевной боли…

Да, мне казалось, что сил больше нет, что я так больше не могу, но разум…, он будто бы становился безумным…, болезнь близких и родных людей делает нас сильнее, ради них мы можем свернуть горы, простить все, что угодно, забыть о чем не нужно помнить, помимо них, мы можем переступить через себя, отдать кому угодно и что угодно, лишь бы побыть с ними лишний часок. И они тоже очень на нас рассчитывают — на кого же еще? Если мы будем отстраняться от проблем — они не исчезнут! Виталик, и радовался моему появлению и хотел, что бы я была с ним все время, но и злился, чуть ли не отталкивал меня, видя чего мне это стоит! О как это тяжело… — ощущать, понимая, что это скоро кончится! Я не могла видеть его страдания, но и не могла остановить свою мысль, настаивающую о продлении его нахождения рядом с тобой, как угодно! Я была и эгоисткой, и его болью, и его желанием, и его концом, а он…, он как бы отгораживался от меня — просто он видел, как я переживала и старалась щадить его. Я не сразу поняла это, а поняв…, в общем-то, и здесь ничего не изменилась, я…, я с новой силой собрала волю в кулак, зажала свои страхи, стиснула зубы, и умирала вместе с ним. Так я научилась не паниковать, не позволять себе в полном отчаянии бездействовать! Страх и паника забирают силы, которые ох, как нужны!

Да, я «брала себя в руки», прокусывая губы до крови, заранее подготовила одежду, чтобы не причинить мужу боль…, все в тайне, хотя об этом, с кем-то нужно было говорить! Чтобы не убить и не подтолкнуть его…, мне так казалось правильным, не говоря о своих таких вот действиях, я не спрашивала его об этом, и поймала себя на мысли, что когда выбирала, думала о нем в гробе, как о живом…, и тут же странным образом, надеялась лечь рядом, даже себе выбрала наряд. Я распечатала молитвы на исход души, которые нужно читать, пробовала это делать то нараспев, то речитативом, то однотонно, прислушиваясь и пытаясь понять, как ему бы понравилось больше…, даже хотела спросить его об этом, но сдержалась, слава Богу! Я не верила, что он не сможет услышать, лежа во гробе моих молитв…, так себя взвинтив и убедив в обратном, что он даже умерев, будет жить физически там под землей, где его будут поедать… — я не смогла представить мертвым. Я приготовила икону Божьей Матери, которую нужно будет положить рядом с ним, но приготовив, поставила ее на комод и молилась на Нее при каждом удобном случае, чтобы Пресвятая Богородица помогала ему, начиная с момента, как крышка гроба закроется! Я даже припасла лампадку, которая должна будет постоянно гореть. Договариваясь с батюшкой об отпевании, не смогла ответить, когда приезжать, он же растерялся, когда я объяснила, что муж еще жив. Он посмотрел на меня странно так и попросил встать на колени и повторять за ним…, это было что-то о просьбе простить меня покаявшуюся, я тогда не поняла…

Мне посоветовали говорить мужу неправду, но я не умею…, и никогда не умела, но для него научилась…, как мне кажется…, я говорила, что новые данные его анализов лучше, чем прежние, что доктор, сказавший ему о приближающемся конце, просит прощения, считая, что наступило облегчение, я даже приглашала платно медицинских сестер, которые мерили температуру, давление; врачей, приходивших, только для того, что бы соврать… Он ценил, ценил мои усилия, хотя и знал, где правда, а где нет — врача…, а он хорошим врачом был, трудно обмануть! И я сдалась, перестав обманывать…, почему-то сразу полегчало обоим…