Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

Другое дело, когда ты смог доказать невинность, спасая так человека, что тоже долг, но все же… А вот так, делая подлость, радоваться ей…, понимая в каком человек состоянии, ввергать его в более крайнее, чем пользоваться… Я ведь пошел в адвокаты не ради защиты любого, кто платит, а восстановления справедливости, вот, как раз ради таких вот схваток…, но кажется я ошибся, обратив свое внимание на сферу экономики…, ведь я еще пока не встретил ни одного честного человека, способного сказать и поступить соответственно правде о себе… Зная, что заработанные большие деньги имеют привкус преступления, а по-другому не получалось, никто не собирается отдать их или признать за собой эту вороватость, ложь, неправду… Как же я ошибся! И другое дело вот в таком случае… Вот здесь моя стезя проходит…, пусть я буду смешон в своей гильдии, но я найду единомышленников, не может их не быть!..»…

Плевако уже ждали, взведенные до предела: Татьяна Ермакова, Марина, Семен Гальперин, зашедший на «огонек», на минуточку, обсудить некоторые вопросы, другие, хорошо знавшие Викторию Скуратову. Минут сорок длился рассказ, постоянно перебиваемый, пока, наконец, обсуждение не перешло в стадию поиска выхода.

— На мой взгляд, ну я вот так вижу эту историю безобразия и беспредела…, фактов нет, их просто не существует, из тех, которые можно было бы предъявить Виктории обвинение… Нужно собрать опровержение… Наиглавнейшее это анализ заключения судмедэксперта. Как я понял, мнение предыдущего просто не учтено или, как-то шульмовано…, выстрел, как мне показалось, был не с такого большого расстояния, а с близи, около метра! Именно это обстоятельство сбивает всех с панталыки. Этот факт не дает ничего, кроме признания собственного бессилия, при этом варианте, у них даже подозреваемого нет, кроме погибших при взрыве…, но если это они, то где же оружие преступление?! Почему они не приняли более подходящую версию, перевозки труппа в квартиру, скажем — вот это вот гораздо проще обосновать, мол, привезли уже с дыркой в голове, выстрелили в стену…, тоже конечно бред…, но все же уже логично… Они, кстати, нашли там…, в квартире отпечатки пальцев, нашего незабвенного Андрея Михайловича, Царствие ему Небесного… Никак не могут объяснить этот факт…

— Ну и что же нам делать, хотя бы с чего начать?!.. Самуил, нам хоть какое-то понимание нужно, куда двигаться…

— Да все не сложно… Сами мы опровергнуть ошибочный вывод на основе экспертизы вряд ли сможем, здесь нужен светила, лишь тогда судья…

— Судья?!

— Спокойно…, на днях будет продления срока нахождение под стражей на период расследования, вот тут и нужно будет действовать — начать, хотя бы с того. Засадить то просто, а вот добиться освобождения из под стражи…, видите ли, у нас придерживаются принципа: если посадили, то ошибки быть не может…, понимаю, что бред, нооо…, у нас вот и за обвинительные приговоры премии судьям дают, а за оправдательные можно и выговор…, сами понимаете к чему это! Нам, перво-наперво, нужно вытащить ее на свободу… В общем нужен светила судмедэкпертизы, способный ясно поставить точку в сомом начале этого идиотизма. Если выстрел произведен с близкого расстояния, все остальное не имеет смысла… — Марина встала и, уперев руки в боки, спокойно сказала:

— Ну это то я смогу… — Виктор Викторович Калкутин пойдет?

— Пойдет, а кто это?

— Самуил, Самуил…, тебе ли не знать главного судмедэкперта нашей необъятной Родины…

— А он согласиться?…

— Ну некоторым образом, это даже его обязанность, нужно, конечно, будет заказывать новую экспертизу, но это даже для него интересно…, ну и честь мундира — для него это не пустые слова!

— А сколько денег?

— Это моя проблема, к тому же он взяток не берет!.. что-то там будет, но вы о другом сейчас думайте…, что-то может быть еще…, Самуил, может быть со стороны психиатрии что-то?

— Да нет…, пока нет, хотя рано или поздно, может и пригодиться… Вот что, хорошо бы пикетик…, ну кто-то с плакатиками у зала суда…., хорошо бы официально… Но власти города могут ведь и не разрешить… — Гальперин улыбаясь во весь рот, встал во весь свой рост, и почесывая бородку, убеждено успокоил:

— Ну тут-то нам не привыкать…, а что Тань, мысль то… э-ге-гей! У тебя народу то вон сколько! Приобщим к чему-нибудь…

— К очередному сокращению койко-мест…, да е-мое…, тут целый список: сокращение онкологического медперсонала, передача здания детского онкологического центра суду, другому правда, но постановлением этого; запрет ввозить лекарства иностранного производства в Россию…, а теперь еще и Викуля… а «Яблоко» не поддержит?

— Не знаю, вряд ли… — это немного не то, а вот…, хорошая мысль, походатайствовать за нее пожалуй — это мысль!..

Вернувшись в камеру, Вика уже не нашла там прежнюю соседку, на «шконаре» восседала в задумчивости совершенно худое, сморщенное по всему телу, беззубое, наряженное, лохматое существо, похожее на старушку, у которой уперли кошек с пенсией… — знакомство получилось легким, предположение о украденном у нее кошельке, а потому ограбленным ее магазине, оказалось с точностью до наоборот. Перед Скуратовой оказалась самая старая «карманница», знавшая лично Соньку «Золотую ручку», попавшая сюда за «карман» * (Карманную кражу) — как она выразилась. А единственное ее недовольство объяснялось в отсутствии курева и чифиря.

— Недоноски малолетние подлатали вот… и сигаретку подогнали — разве это куреха?!.. — Рассказав о своем несчастии, Вика не ждала сопереживаний, не думая и о советах, но неожиданно услышала:

— Да дело — дрянь! Но ты не колготись, не менжуйся, мусора сразу прочухают, ты им кишки свои на продол выкинь, [65] (вскрой лезвием от бритвы полость живота и когда полицейские придут тебя на суд этапировать, выложи им вывалившиеся кишки — иногда действует) или юшкой [66] (кровью) залей эту падлу мусорскую…

— Да я так не смогу…

— Давай я справлю, чик и в ажуре…

— Думаете вскрывание вен поможет?

— Ну тут как вскроешь… — В дверь постучали, Виктория подошла, назвав свою фамилию, ей велели собираться с вещами.

— И что бы это значило?

— В другу хату поедешь, милочка — бздят волки позорные… Жаль, хорошая ты девка, мы бы с тобой им такую прожарочку устроили…

В другой камере, куда ее перевели, уже была женщина, пожилых с длинным хвостиком лет, выглядящая настолько растерянно и подавленно, что была не в состоянии, даже самостоятельно решиться попить воды из под крана или забрать, подаваемую через «кормушку» в двери пищу…

Совершенно автоматически Скуратова взялась помогать ей, к вечеру это помощь обернулась прорывом истерики, инициированной состоянием сокамерницы и ситуацией, в которую та попала. Оказалось, что муж ее онкологический больной на последней стадии. Семья не имущая, хотя оба проработали всю жизнь — государство не любит быть справедливым и благодарным к честным трудягам, без возможностей — она учитель средних классов, муж работал в том же детском доме истопником, дворником и сторожем, жили в однокомнатной квартире, сейчас оба пенсионера, без детей и других родственников, хотя и помогали крохами и заботой молодой одинокой матери, считая ее своей дочкой.