Эмили Бликер - Когда я уйду

Люк машинально рулил к дому. Мысли с психотерапии переключились на коробку с вещами Натали. Почему Уилл решил, что его усыновили? Что он там отыскал? Смешно! Однако нельзя больше прятать голову в песок. Он сам допустил, что сын от него отдалился. Следовало догадаться, что что-то не в порядке, — по внезапным вспышкам гнева и долгим часам, которые Уилл проводил один в своей комнате.

Люк припарковался у дома рядом с бордовой «Кией» Джесси. Когда он вошел, из кухни донесся ее голос — она поздоровалась. Пахло ванилью и корицей. Приятно возвращаться домой, когда в нем бурлит жизнь.

— Уилл с тобой? — крикнул Люк в сторону кухни.

Джесси вышла ему навстречу.

— Привет, мистер Ричардсон. — На ней был старый фартук Натали с оборками и в сине-зеленых узорах, лицо перепачкано мукой. — Уилл уже сделал уроки, он у себя в комнате. Не знаю, чем он там занимается.

— Мне надо с ним поговорить. Ох, уже почти пять… Можешь чуть задержаться?

Джесси уперла руки в бока и чуть прикусила нижнюю губу.

— Что случилось?

Люк знал, что ей и в самом деле интересно. Почему-то при взгляде на девушку ему становилось грустно. Она так старалась всем угодить — совсем как Мэй, когда та клянчила новую «игрушку» на планшет. Джесси была из отличниц — тех, что садятся за первую парту и плачут из-за плохой оценки. Разве мог он поделиться с ней — такой неуверенной в себе и в своих силах — беспокойством по поводу Уилла? Очевидно, после смерти матери сын потерял почву под ногами. Что, если он откажется от помощи, совсем как ребенок, который отбрыкивается от укола? Вдруг эта трагедия скажется на его будущем? Люк не считал себя хорошим отцом; он полагал, что дети более или менее воспитаны только потому, что ими занималась Натали.

— Да так, школьные дела… Мне сегодня психолог звонила. Уилл не сдавал задания. Все тетрадки лежали у него в шкафчике с вещами. Хочу спросить, почему.

— Не может быть! Он каждый день уроки делал! Так почему не сдавал? Он же такой способный! Простите, это я недоглядела, надо было…

— При чем тут вы? — Люк аккуратно поставил ботинки на коврик и продолжил: — Не знаю, что там стряслось; сейчас выясним.

— Джесси, по-моему, все готово! — раздался из кухни голос Мэй. — Доставать из духовки?

— Подожди меня! — Джесси чуть улыбнулась Люку. — Пойду помогу. А вы говорите с Уиллом, сколько нужно; я задержусь, без проблем. — Она побежала в кухню и обернулась на пороге. — Удачи!

— Спасибо, — буркнул Люк и пошел к лестнице.

Он хотел постучать, но решил, что тогда у сына появится возможность припрятать улики. Потихоньку повернул ручку — не заперто — и рывком распахнул дверь.

Ну и бардак! Разбросанная одежда, грязные тарелки, вилки и стаканы. Вот почему посуды вечно не хватало! А они-то с ног сбились в поисках… Неделю назад Люк купил целую коробку пластиковой посуды, отчаявшись отыскать старую.

Уилл валялся на кровати в наушниках и что-то строчил в телефоне. Люк про себя посетовал, что сын даже не заметил, как отец картинно ворвался в комнату. Он резко потянул за провод наушников.

— Эй, что за?.. — Уилл перевернулся на кровати и сел.

Когда он успел так вырасти? Волосы у него темные и веснушки на щеках, как у мамы, а глаза в отца — прозрачно-голубые, и фигура такая же, сухая и поджарая.

— Пап, ты чего?

— Я сегодня побеседовал с мисс Мэйсон… — Люк присел на край кровати с Уиллом и обнял было его за плечи. Тот отстранился, отполз к стене и подтянул колени к груди. — Тебе интересно, что она сказала? — Он постарался, чтобы голос звучал заботливо, по-оте-чески.

— Ну да…

Похоже, Уилл раскаивается. Люку даже захотелось замять разговор, однако следовало выяснить все до конца.

— Уилл! — Как же непросто произнести эти слова, они тяжелы, будто кирпичи. — Почему ты сказал ей, что тебя усыновили?

Мальчик не отвечал.

— Знаешь, мы в последнее время почти не разговаривали, но я не могу это так оставить. Ответь мне.

— Хорошо. — Уилл хлопнул ладонью по смятой разобранной постели, запрокинув голову, бросил взгляд на старый плакат «Металлики», затем сорвался с места и полез под кровать. И выбрался оттуда с небольшой старой коробкой. На крышке почерком Натали было написано «Воспоминания».

Люк узнал коробку. Нат привезла ее с собой, когда они поженились, и с тех пор примерно раз в год перебирала свои сокровища. Иногда показывала ему старую открытку или фотографию, но бо́льшую часть содержимого Люк никогда не видел. Сам он туда не заглядывал, понимая ее желание хранить часть памятных вещиц только для себя. Натали уважала его границы, и он отвечал тем же. Узнав, что Уилл влез туда, Люк рассердился.

— Это же мамина коробка, зачем ты в ней рылся?

Уилл запустил руку внутрь.

— Она умерла, папа! Ей больше ничего не принадлежит, ты сам мне так говорил давным-давно, разве не помнишь? — Он вытащил большой конверт. — Вот, смотри. Поэтому я и подумал про усыновление. Что все это значит? — Он смахнул с глаз челку и опустился на колени.

Люк неохотно взял конверт. С одной стороны, не хотелось предавать доверие Натали, с другой — надо было все выяснить. Последнее соображение перевесило.

На обороте были выписаны незнакомые имена, названия больниц и номера телефонов. Цвет чернил отличался — значит, записи сделаны в разное время. Некоторые были зачеркнуты, некоторые, наоборот, выделены. Как теперь узнать, что это за номера и для чего она их записала? И при чем тут усыновление?

— Ничего не понимаю. Может, пояснишь?

— Переверни.

На конверте было написано: «Для миссис Натали Ричардсон», а в углу с обратным адресом стоял штамп «Агентство по усыновлению „Маранафа“ [4] Маранафа — арамейское выражение, означающее «Господь пришел!», «Господь грядет!» или «Господи, гряди!» (1 Кор. 16:22). , Чикаго, Иллинойс» и дата — месяц, когда родился Уилл. Люк заглянул внутрь, но конверт был пуст.

— А что в письме?

— Не знаю, я нашел только конверт.

— И решил, что мы врали тебе всю жизнь, только потому, что наткнулся на пустой конверт с какими-то странными надписями? — Люк почти кричал. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, вспомнив, что Джесси внизу и может услышать. — Ты же видел фотографии, где мама беременна тобой, а еще из роддома, и то видео, когда тебя принесли домой… Ты что же, думаешь, мы их подделали?

Уилл, не глядя на него, начал всхлипывать. Люк сунул конверт в карман рубашки к списку докторов и обнял сына. Они не видели слез друг друга со дня смерти Натали. Иногда, проходя мимо комнаты сына, Люк слышал, как тот плачет, но полагал, что ему хочется побыть одному. Сейчас он понял, что ошибался. Уиллу нужен был отец, нужно было, чтобы кто-то поддержал его и сказал, что все наладится.

— Наверное, в глубине души я знал, что это невозможно, — всхлипнул Уилл.