Илья Кочергин - Помощник китайца. Я внук твой [две повести]

Этот профессор и ведёт выступление. Он заранее просит меня говорить поподробнее. Он рассказывает, что у него был один такой русский автор, из которого приходилось вытягивать каждое слово.

— Главное, не волнуйтесь, — убеждает он меня.

А как тут не заволнуешься — почти одни наши , да ещё и молодые. Про Сибирь придётся, дед тут вряд ли прокатит. В общем-то, с Сибири я начинал три-четыре года назад, пока не сообразил, что с дедом лучше получается.

— …живя там, я получил возможность взглянуть на одни и те же вещи с разных точек зрения — как москвич и как житель захолустья. Это возможность видеть мир по-разному очень помогла мне как начинающему писателю… Сибирь — мультикультурное пространство, пример взаимопроникновения…

Тургенев, однако, переводит беседу в нужное ему русло.

— В интервью телевидению вы делились своими планами написать о вашем отце… нет, о дедушке, который был высокий чиновник в Советской России.

Значит, всё-таки придётся.

После выступления мне вручают бокал вина, и я оказываюсь в компании эмигрантов. Русистки уходят вместе со своим профессором.

— Нормально говорили, не переживайте. Очень мило смотрелось, только всё время ногой под столом трясли. Студентки даже, я видела, в блокнотики что-то дружно записывали. И вообще не думайте, они всё съедят, эти бельгийцы. Они же все немного отсталые такие, вам просто трудно понять — вы здесь не жили. А я прожила уже десять лет.

— Не слушай её, это всё пурга. Ты успел посмотреть город? Нет? Да ты чё? Прекрасный город. — Накачанный, коротко стриженный мужик отводит меня в угол и не даёт вставить ни слова. Его зовут Сергей.

— Я в детстве книжек начитался, правильных или неправильных — не знаю. Типа, короче, Джека Лондона. И понял — хочу увидеть Аляску. Вот и всё. Понял, чего я хочу, и начал действовать. Просто чтобы не загнить там, в посёлке.

Чего нужно было сделать? Первое — прорваться на Запад, второе — бабки. И, как ты говоришь, нам повезло, что наша молодость пришлась на это золотое время. У меня портрет Горбачёва дома висит, сам увидишь. Я ему по гроб жизни обязан, что он начал войска из Германии выводить.

Я как раз там очутился в то время. Первый из всех наших прорвался. Потом уже брата вывез и всё такое. И там больших мозгов-то не нужно было. Просто чуть-чуть двигаться, делать что-то. Они же все там зашевелились, забегали, крысы эти военные. Я, уже сказал, с Германии начал. Прикинь, беру сигареты у нашего прапора по сорок пфеннигов пачка и толкаю по две марки вьетнамцу в тот же день. Это только сигареты. Да, блин, там деньги текли просто. Я видел, как Аляска всё ближе и ближе становится.

Потом нужно было закрепиться. Это труднее, но во всякой системе есть дырки. Нужно просто сказать себе, что ты сложнее, чем любая придуманная система, потому что ты не придуманный, а настоящий, созданный, короче, Богом. Люди же обычно живут как? Как будто они придуманные. Как роботы — придуманные и бессмертные. Это всё херня. Мы сложнее, чем мы думаем. И у нас есть куча полезных органов — голова, член, руки, жопа, мозги. Нужно просто использовать всё это, а не жмотничать.

Дырка в системе была такая, что если ты платишь пять лет налоги в Бельгии, то ты можешь быть гражданином Бельгии. Я поступил тогда в университет здесь, в Генте, и послал запрос в министерство, могу ли я по студенческой визе ещё и работать, так как мне не хватает денег на еду.

Они же все тут гуманные до не моги. Пока не сообразят, что к чему. Они мне дали право работать. И я окончил исторический факультет. Просто мне история нравилась. И эти пять лет я потихоньку работал и платил налоги. А потом опять послал запрос. И мне дали гражданство. Понимаешь, двух зайцев убил. Кем бы я был без образования? Сколько всего мне открылось!

Вот сейчас мне, например, интересна стала польская культура, я раз — и язык выучил, на выставки хожу, книги польские читаю. А так бы сидел на своих бабках. Как некоторые и делают. Всё-таки смотри — у меня сейчас английский, голландский и немецкий. Польский тоже выучил, жизнь как-никак интереснее становится.

А потом опять эти бабы всё подпортили. Какая в жопу сейчас Аляска, когда у меня дочка тут по-русски ни одного слова не понимает? Я же ведь любимую сюда тоже вывез, пристроил. А она быстренько сориентировалась, замуж за местного вышла. Главное — я не пойму, зачем? Теперь девчонка моя по-русски не понимает, приходится с ней по-голландски говорить. Ей сейчас шесть лет исполнилось, вот летом, в августе.

Я же им дом отдал, вот такой, как этот. Полностью выкупил и отдал. Лишь бы не говорила потом, что её папа жмот и для себя живёт.

Три раза уже судился. И три раза мне давали право на участие в воспитании, на встречи. А эта сука каждый раз потом придумывала что-нибудь. Только не пойму — зачем.

Я женщин вообще не пойму — смотри, вот сейчас моя Анка, с которой живу, не работает, не учится. Просто так живёт. Ни себе, ни людям, как говорится. Жрёт и женские журналы читает.

Серёга ведёт свой велосипед, придерживая за руль. Я иду рядом по ночному Генту вдоль какого-то канала с плавучими домами, иду ночевать к нему, воспользовавшись приглашением. Завтра смогу осмотреть город, а потом уже — на поезде к себе. Когда ещё побываю здесь?

— Слушай, за книжку — вообще спасибо. Прочитаю обязательно. Если будут вопросы какие — спрашивай, помогу. Вот только ты херовенько придумал, мне кажется, со своим дедом. Извини, конечно. Но это здесь не покатит, правда. Это, знаешь, честно сказать, на старушек из первой волны наших рассчитано и на всяких славистов ненормальных. Или диссиденту какому-нибудь понравится. Это — ноль-ноль-один процент покупателей. Понял, нет? Остальным просто на русского интересно посмотреть или ностальгия давит, как у меня. А твои сложности с неправильным дедом — это здесь никому неинтересно. Никому. У всех своих забот — море просто.

Поэтому… Слышь, ресторан видишь? Блин, такие гангстера раньше его держали — караул. Пока их всех не вышвырнули из города. Чеченцы. Всё, все в Брюссель перебрались. Теперь там полный бардак устраивают.

Поэтому, короче, лучше придумать, что у тебя с дедом полное, как говорится, взаимопонимание. Понял? Тогда это — как лекарство в глянцевой обложке. Они решат, что это может помочь, это психотерапия, так сказать, за двадцать евро. А нормальный психотерапевт здесь берёт не меньше сотни за приём. Так что считай.

Вот, слушай, как бы я сделал. Сейчас, я тебе говорю, девяносто процентов здесь такие же недовольные своими дедами. Кто — эсэсовец, кто — коммунист, кто — я не знаю — педофил, из дедов, из бабок, да? Скажи, нужно им читать про твои проблемы? Сто лет им на фиг не обосралось всё это. Им нужен выход. Вот если ты придумаешь выход, что, типа, у вас с твоим дедом — все чудесно, тогда продажи будут.