Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 2

Впереди, ближе к гриве малых холмов, видневшихся немного правее, стелилось неровное четырехполье. За полем местность ограждала дамба. Контролировать подходы к ней Майборода поручил своему подразделению. Еще правее, перед самой дамбой, петляла проселочная дорога. Она уходила за овраг и где-то там, взбегая вверх, уже со стороны реки подбиралась к аулу. С правого края села три дома были почти целы: повышибало лишь окна, двери и посносило крыши. В одном из этих домов и ждали появления эскорта Кадиева. Майборода не сомневался, что сам Англичанин будет присутствовать при обмене, раз уж так пекся о судьбе сродника. Связь с его командой заранее условились вести через эфир. И одно то хорошо, что не по-вайнахски, не по-саудитски, не по-китайски, на чем зарвавшийся посредник запросто мог бы настаивать, — в сложившейся обстановке пришлось бы удовлетворить любую прихоть…

За четыре минуты до контрольного времени полковник подал знак лейтенанту Голенищину, сидевшему у рации. Тот буднично затараторил в эфир на условленной частоте. Запрос был тотчас принят.

— Слышу хорошо. Прием, — ответил хриплый голос.

— Всё идет по плану. Машина отъезжает ровно через четыре минуты, — сказал лейтенант в эфир. — За рулем водитель. Папаша сидит справа. Как поняли? Прием.

— Пусть выезжает, — ответил голос с мягким выговором чуть ли не самого Басаева. — Всё по плану. Прием.

— Пленные доставлены? Можете подтвердить? — сказал лейтенант в пустоту, не сводя глаз с полковника. — Прием.

Последовала пауза.

— Слушай, не морочь голову! Сказали да, значит да. Прием! — прозвучал раздраженный ответ.

— Вы должны показать пленных, — потребовал лейтенант. — Прием.

Опять повисла пауза.

Полковник взглянул на Рябцева-старшего.

Папаша, стоявший у амбразуры, морща лоб, всматривался в дома за полем. На его лице застыло то же каменное спокойствие, что и раньше.

— Значит так, ни шагу в сторону от плана. Как договорились, так и делаем, — напомнил Майборода. — Майор останавливает машину перед мостиком. Вы ждете команды. А ты, майор, ты сидишь на рации.

Майборода попросил Сулеймана проверить включение карманной рации с закрытой частотой, которой тому предстояло пользоваться для связи с блокпостом. Сулейман просьбу выполнил, после чего сунул рацию за пазуху и не без сочувствия произнес:

— Не волнуйтесь. Всё будет по инструкции…

— Если что, рвите когти задним ходом, — напомнил Майборода. — Если стрельба начнется, укроетесь вон там. Низину видите? — Полковник пальцем указал вправо. — Это ж надо было придумать такое кино! Тьфу ты, черт! — в сердцах сплюнул Майборода.

— Появились, товарищ полковник! — взволнованно сообщил старший лейтенант, командовавший блокпостом.

Не подходя к стереотрубе, которую сам же и попросил установить в другом месте, Майборода выхватил из рук старлея бинокль и навел окуляры на дома.

В одном из чернеющих оконных проемов отчетливо виднелся силуэт, по пояс выставившийся как напоказ. Блокпост тоже разглядывали в бинокль. Полковник выждал секунду и передал бинокль Рябцеву, а сам шагнул к стереотрубе.

— Смотрите внимательно, — распорядился он. — Узнаете кого-нибудь?

С комом в горле, из-за дрожи в руках крепко сдавливая бинокль, Рябцев-отец долго смотрел в указанном направлении.

В черном проеме окна теперь показалось три силуэта — худые, оборванные, взлохмаченные. Бинокль в руках подрагивал. Разобрать черты лица не удавалось: все бородатые, изможденные. Непонятно почему, но чувствовалось: все трое русские.

— Ну что, видите вашего? — поторопил полковник.

— Бороды у них…

— Давайте отсюда посмотрим! Идите скорей!

Рябцев встал на место Майбороды и долго смотрел в стереотрубу.

Все напряженно ждали.

— С полной уверенностью не могу сказать, — произнес он.

— Смотрите, смотрите внимательней! — потребовал Майборода. — Не торопитесь…

Понимая, что пленников разглядывают, всех троих заставили повернуться в профиль. Голову одного из них покрывал бинт. Тот, что стоял крайним справа, невольно приковывал к себе внимание Рябцева. Осанка, высокий лоб… Как будто Петр. Однако полной уверенности не было.

— Мне кажется… Если он, то третий справа, — сказал Рябцев.

— Ну-ка… — Майборода оттеснил Рябцева от стереотрубы, долго и упорно разглядывал дом, после чего металлическим голосом спросил: — Еще раз спрашиваю, уверены?

— Не знаю.

— Петрович… — обратился полковник к лейтенанту на рации. — Скажи, чтобы дали сказать слово капитану.

Лейтенант передал в эфир требование.

— Не хочет. От страха язык отсох! — прозвучал издевательский ответ с другой стороны. — Теперь нашего покажите! Прием.

Майборода медлил, не знал, что делать, и не хотел показать этого подчиненным. Но внезапная несговорчивость удивляла не только его. Полковник кивнул ефрейтору Илье, который сидел над пареньком в дальнем углу, за горой ящиков. Тот подтолкнул подростка к амбразуре, подхватил за тощие бока, физиономией сунул наружу и так держал его с полминуты.

— Они согласны, — сказал лейтенант, приняв по рации ответ.

— В общем так, канителиться не будем, — вдруг принял решение полковник. — Выезжайте!

Рябцев-старший с Сулейманом вышли на улицу и забрались в расчехленный и прогретый УАЗ. Майор сел за руль. Папаша — справа. По сигналу тронулись, медленно вырулили на глинистую проселочную дорогу и на второй скорости покатили в направлении аула…

Из блокпоста было хорошо видно, что УАЗ уже проделал полпути, как вдруг от второй группы, находившейся под Урус-Мартаном, поступило требование придержать операцию на двадцать минут. Там опять что-то не могли увязать с Ахматовым, хотя в целом всё шло вроде бы по плану. Майборода приказал Сулейману остановиться посреди поля, сидеть и ждать очередной команды, а лейтенанту поручил передать информацию, полученную из-под Урус-Мартана засевшим в домах.

Затаив дыхание, весь блокпост застыл в ожидании.

— Товарищ полковник… — промычал вдруг громила-ефрейтор. — Я выведу засранца. Опять приспичило гаденышу.

Смерив подростка взглядом, полковник покачал головой и, обращаясь к командиру блокпоста, спросил:

— Отхожего места у вас нет, конечно?

Тот отрицательно замотал головой и самолично повел обоих на улицу.

Вернувшись, старлей застыл у входа. А вслед за ним, не прошло и минуты, дверь выбил ногами ефрейтор.

— Гад… сорвался! — громогласно объявил он.

— Кто?

— Да гаденыш этот!

— Удрал, что ли? В наручниках? — Полковник остолбенел. — Наручники кто снял с него?

— Понос у него… Я и отстегнул, — бормотал великан ефрейтор. — Наделал гаденыш лужу, штаны натянул и лапой… зачерпнул и мне в лицо…