Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

— Слова! Выбора у меня потом не будет… Ты не можешь встать на мое место. Никто не может. Да никто и не захочет…

Сотовый телефон Аделаиды, забытый у Глеба Тимофеевича на заднем сиденье машины, периодически оживал в сумке Нины с десяти утра, словно некая притаившаяся тварь, которую хотелось утихомирить, но жутковато было трогать рукой. Нина долго не решалась ответить на звонки. Но после обеда, когда вибрация и пиликанье аппарата стали повторяться всё назойливее, она вдруг подумала, что звонить могла и сама Адель, выкопала телефон со дна сумки.

— Здравствуйте… Адочку можно попросить?

Голос был незнакомый.

— Ее нет… Она забыла свой телефон… у знакомых, — борясь с чувством неловкости, сообщила звонившему Нина.

Мужской голос завис в пустоте.

— У знакомых — это у вас? — иронично поинтересовался он. — Что ж, очень приятно, очень…

— Что-то ей передать?

— Да, пожалуй, ничего. Как ей дозвониться, вы не подскажите?

— Домой ей вечером звоните.

— А где она сейчас, вы случайно не в курсе?

— Думаю, в больнице, — ответила Нина и тотчас поймала себя на мысли, что скорее всего сказала лишнее, каким-то чутьем она угадывала это по тону звонившего.

— В какой больнице?

Нина молчала, не зная, должна ли отвечать на вопрос.

— Передайте ей, что звонил Аристарх Иванович… Кстати, мы с вами случайно не знакомы?

— Нет, не думаю.

— Вы не супруга Лопухова Николая?

— Да, это мой муж, — испытывая какое-то смутное неприятное чувство, ответила Нина.

— Я так и подумал. Узнал вас… по голосу. Да мы виделись недавно. В ресторане, помните? Не узнаете? Адочка, безобразница, такой стала растеряхой. Еще хорошо, что телефон у вас оказался. А то просто оставит где-нибудь на прилавке — потом ищи-свищи…

— А знаете, это даже хорошо, что вы позвонили, — вдруг осмелела Нина. — Я могу вас кое о чем попросить?

— Слушаю.

— Мы не могли бы увидеться?

— Почту за честь, — не без удивления вымолвил Аристарх Иванович. — Где и когда вы хотите…

— Мне всё равно.

— Раз всё равно, вечерочком заезжайте в мою берлогу, — предложил Аристарх Иванович. — Где я живу, вы знаете?

Вереницын продиктовал ей адрес, проверил, всё ли правильно записано.

— Часиков в девять подходит? — спросил он напоследок. — Отлично, значит, жду в девять. Поклон супругу…

Открыв ей дверь, Аристарх Иванович неторопливо окинул гостью изучающим взглядом холодных маленьких глаз и рассмеялся:

— Вот и славно… Хорошо, что опоздали. Я и сам только-только вошел. Прошу, прошу, проходите…

После недавнего ремонта в квартире еще витал запах краски. «Берлога» Вереницына располагалась в старинном доме. Эти апартаменты явно были слишком просторны для чиновника средней руки и обставлены слишком пышно, с размахом. Светлые кожаные диваны, молочно-белые полированные под мрамор стены — всё новенькое и не совсем безвкусное — безличность обстановки соответствовала московским стандартам обеспеченности, обретаемой явно не в поте лица. Женского присутствия в квартире не чувствовалось.

— Я к вам по делу, — с порога заявила Нина.

— Да уж догадываюсь… — Аристарх Иванович развел руками. — У мужа стряслось что-то?

— Нет… я хочу поговорить об Аде.

— Об Аде так об Аде… Что ж нам остается, раз грехи в рай не пускают, — пошутил хозяин, разглядывая гостью и задержав глаза на обручальном колечке с крохотным сапфиром.

— Вы скажете, что я сую нос не в свое дело… что я не должна вмешиваться… — начала Нина.

— Раз вы здесь, раз пришли, чего уж там… — тоном подстрекателя перебил Аристарх Иванович. — Только присаживайтесь, ради бога. На диванчик, вон туда… Или в кресло, куда хотите. Человек я простой. Будьте как дома. А я закурю, если вы не возражаете.

Нина прошла в комнату, но продолжала стоять.

— Вам известно, в каком она положении? — спросила она.

— Кто?

— Ада.

— Женщины в разных бывают положениях. — Щеки Вереницына дрогнули в едва заметной улыбке: непонятно было, то ли он опять тяжеловесно пошутил, то ли говорил всерьез.

— Ее мальчик… он ведь болеет.

— Да, несчастье. Судьба-злодейка не разбирает. Не дай бог оказаться у нее на дороге. Это ведь как на кого попадет, — без малейших признаков заинтересованности отреагировал Аристарх Иванович.

— Но в таком положении ей нужна помощь, Аристарх Иванович… — потихоньку начиная терять уверенность, сказала Нина.

Затянувшись, Вереницын полюбовался быстро растущим столбиком пепла на кончике сигареты, щелкнул замочком лежавшего на столе кожаного футляра, извлек из него очки в тонкой золотой оправе и, нацепив их на нос, оглядел гостью с каким-то даже умилением.

— Вас, я извиняюсь, по батюшке как?

— Нина Сергеевна.

— Нина Сергевна, а вы давно с Адочкой знакомы?

— Дело вообще-то не во мне…

— В тот вечер только и познакомились, я думаю.

— Да, это так, но что это меняет?

— Многого не меняет, конечно, — согласно покивал головой Аристарх Иванович. — Прямота ваша, смелость, с которой вы пытаетесь защищать… подругу в беде? Правильно я вас понял?.. — уточнил Вереницын. — Всё это делает вам честь. М-да. И очень мне это импонирует, прямо вам скажу. Ну просто очень. Да только много ли вы знаете про нее, про Адочку-то?

— Я знаю одно: она — мать больного ребенка, которая не в состоянии заплатить за лечение. И я так же знаю, что это ненормально. Разве она виновата, что у нее недостаточно на это средств, что она не может заработать этих денег, что государство не торопится взять расходы на себя? — Нина тараторила без умолку, боясь окончательно растерять мужество, собранное в кулак для этой встречи. — Если она живет с вами, разве не вправе она рассчитывать на вашу помощь?

— Ну вот, и вас туда же понесло… — Вереницын кисло улыбнулся. — Голубушка вы моя, да у нее мать есть, брат, сестра. Еще и племянники. Беда ведь в чем… Да в том, что я просто не в состоянии содержать всю Прибалтику. Рад бы, да не по силам мне это. Россия-матушка не смогла — куда уж мне-то тягаться? Мои возможности… их даже с возможностями Коли, супруга вашего, не сопоставишь. А вы как думали? Я ведь не промышленник, не золотодобытчик. Пивных заводов у меня нет. Нефтью не торгую. Кто-то, понимаешь, пенки снимает. А кто-то, как я, труженик рядовой, пуп должен надрывать. Да еще и распинаться, оправдываться потом… — на глазах багровея, пробормотал Вереницын. — А известно ли вам, моя дорогая, кто вытащил Адочку из омута и что это был за омут? То-то и оно… А известно ли вам, где Адочка была бы сейчас, если бы не равнодушный к ее проблемам Аристарх Иванович? Могу сказать где: на Брестской улице. Да-да, Нина Сергеевна, и не надо так смотреть на меня! Не я в этом виноват… Не я! Дежурила бы, как другие, на тротуаре в ожидании клиентов…