Гийом Мюссо - Квартира в Париже

– Что вы себе позволяете? Придите в себя и…

– Хэлло, что я могу для вас сделать?

Оба дружно повернулись на голос. При тусклом освещении участка молодая полицейская-латиноамериканка с черными как смоль волосами приветствовала их радушной улыбкой. Ее молодость, тонкие черты лица, неброская косметика и, главное, улыбка казались воплощением изящества, нарочитым контрастом со стражем за конторкой, торжеством равновесия: уродство компенсировалось совершенством.

Представившись, Маделин повторила, что они пришли к сотруднику по фамилии Сотомайор.

– Значит, вы ко мне. Я – Люсия Сотомайор.

Гаспар заморгал. Видя его недоумение, Люсия сообразила, в чем дело.

– А-а, вам, наверное, нужен Адриано?

– Он самый.

– Мы однофамильцы. Путаница возникает сплошь и рядом. Когда он здесь работал, его, бывало, принимали за моего старшего брата или кузена.

Маделин негодующе глянула на Кутанса. «Трудно было уточнить?!» – говорил ее взгляд. Он беспомощно развел руками. По телефону он говорил по-английски и даже не поинтересовался, мужчина или женщина носит фамилию Сотомайор. Винить было некого, кроме себя самого.

– Где работает Адриано сейчас? – попытался он исправить свой промах.

Полицейская поспешно перекрестилась.

– К сожалению, нигде. Он умер.

Гаспар и Маделин снова переглянулись, недоверчиво расширили глаза, потом горестно вздохнули.

– Когда это случилось?

– Скоро два года как. Я запомнила дату: День святого Валентина.

Люсия посмотрела на часы, опустила в автомат две монетки по 25 центов и нажала на кнопку «чай».

– Чем вас угостить?

Она была не только хороша собой, но и предупредительна. Маделин попросила кофе.

– Смерть Адриано была настоящим шоком, – заговорила она, протягивая бывшей коллеге кофе. – Он был здесь всеобщим любимцем. Человека с таким послужным списком департамент не мог не ставить в пример всем остальным.

– То есть? – подал голос Гаспар.

Люсия подула на чай.

– Он через многое прошел. В детстве кочевал по приемным семьям, в юности мог прибиться к бандитам, но оказался умнее и поступил в полицию.

– Он погиб при исполнении? – спросила Маделин.

– Не совсем. Получил смертельный удар рядом со своим домом, когда разнимал двоих драчунов перед винным магазином.

– Где он жил?

Она указала на дверь:

– Здесь, недалеко, на Билберри-стрит.

– Убийцу арестовали?

– Нет. Все у нас были возмущены. Руки опускаются, когда знаешь, что человек, перерезавший горло полицейскому, гуляет на свободе.

– Известно хотя бы, кто это был?

– Насколько я знаю, это так и лежит пятном на департаменте. Он погиб у нас под самым носом! Сам Браттон рвал и метал [60] Билл Браттон возглавлял Департамент полиции Нью-Йорка в 1994–1996 и 2014–2016 гг. – Прим. автора. . Этот случай – полный анахронизм, потому что наша часть Гарлема совершенно безопасна.

Люсия опрокинула остаток чая как водку – залпом.

– Мне пора, служба зовет. Жаль, что я сообщила вам такое грустное известие. – Она бросила стаканчик в урну и добавила: – Забыла спросить, зачем вам понадобился Адриано.

– В связи с одним старым делом, – ответила Маделин. – Похищение и убийство сына художника Шона Лоренца. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Нет, но мы с ним работали в разных отделах, так что это неудивительно. – Люсия повернулась к Маделин: – Как вам известно, делами о похищении детей часто занимается ФБР.

От мороза и ледяного ветра застывали руки и ноги, щипало лицо, каждому незащищенному сантиметру кожи грозило обморожение. Остановившись на тротуаре перед полицейским участком, Маделин наглухо застегнула «молнию» на теплой куртке, купленной в последнюю минуту в мадридском аэропорту, намазала руки кремом, губы – гигиенической помадой, обмотала шею шарфом. Настроение было такое паршивое, что она без предупреждения накинулась на виновника всех неприятностей:

– Какой же вы разиня, Кутанс!

Гаспар, засунувший руки глубоко в карманы, ответил со вздохом:

– А вы – сама любезность.

Она натянула на голову капюшон с меховой оторочкой.

– Столько мучиться, чтобы остаться с пустыми руками!

Он попытался оспорить очевидное:

– А вот и нет!

– Похоже, мы с вами смотрим разное кино.

У него уже возникла новая версия:

– Что, если Сотомайора убили за излишний интерес к похищению Джулиана?

Маделин вытаращила на него глаза, хотя веки уже готовы были смерзнуться на холоде.

– Хватит с меня ваших глупостей. Все, еду в отель.

– Уже?

– Как же вы меня достали! – сказала она со вздохом. – До чертиков надоели ваши притянутые за уши версии. Мне надо лечь. Дайте тридцать долларов!

Она подошла к краю тротуара, чтобы остановить такси. Гаспар выудил из бумажника две бумажки.

– Почему бы вам не попробовать порыться в этом углу?

– Каким же это образом?

– Бросьте, у вас наверняка остались полезные контакты.

Она уставилась на него со смесью злости и крайнего утомления.

– Сколько вам объяснять, Кутанс: дела я вела в Англии. В Нью-Йорке я не занималась текущими расследованиями. Здесь я была кабинетной крысой.

У нее лязгали зубы, холод пробирал ее до костей, приходилось переминаться с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреться. Гаспара холод бодрил, а для нее был худшей пыткой.

Рядом с ними затормозил остробокий «Форд Эскейп». Маделин нырнула в такси, не глядя на спутника, и скороговоркой назвала водителю адрес отеля. В машине она съежилась, обхватив себе руками плечи, но уже через несколько метров заорала на водителя, индуса, ехавшего, невзирая на мороз, с опущенным стеклом. Тот оказался твердым орешком: крыл пассажирку последними словами минут пять, прежде чем согласился поднять стекло. Маделин закрыла глаза. Она была совершенно обессилена и не могла шелохнуться. Главное, ее опять мучили боли в животе, все нутро распирало, судороги следовали одна за другой, поднималась тошнота, несмотря на лютый холод, ее бросало в жар.

Когда она открыла глаза, такси катило по Вест-Сайд-хайвей, широкой магистрали, идущей вдоль Гудзона до юга Манхэттена. Она нашарила в кармане куртки телефон и нашла номер, по которому давно не звонила.

Работая в Нью-Йорке, она поддерживала связь с сотрудником ФБР Домиником Ву, который ведал сотрудничеством между своей организацией и тем отделом нью-йоркской полиции, где трудилась Маделин. Она прозвала его «мистер Нет»: на все ее просьбы он давал отрицательный ответ. Причиной чаще всего была нехватка средств, но случалось, что целью было не допустить вмешательство муниципальной полиции в дела Бюро.

Маделин не держала на Доминика Ву зла. Это был карьерист, почти недосягаемый на рабочем месте, но при этом способный на неожиданные решения. Его личная жизнь тоже была нестандартной: адвокат мэрии родила ему двоих детей, а потом он вдруг перестал скрывать свои гомосексуальные пристрастия. Когда Маделин пересеклась с ним в прошлый раз, он жил с журналистом «Виллидж Войс», специализировавшимся на культурной тематике.