Гийом Мюссо - Квартира в Париже

– Но дело было, конечно, не в наркотике: Шон был убит горем. Хуже беды не придумаешь. Из него вырвали кусок мяса, резанули по самому дорогому. – Она поспешно затянулась. – Когда Шон сюда явился, мы еще не приступали к ремонту. Тогда мы с Андре, моим мужем, только-только сюда въехали и решили посвятить последние недели года тому, чтобы убрать из дома все лишнее.

– Вы были единственными наследниками Адриано?

Изабелла утвердительно кивнула:

– Его родители умерли, братьев и сестер у него не было. Но процедура вступления в права была длительной, в доме еще оставались все его вещи. Они Шона и интересовали.

Гаспара охватило охотничье возбуждение. Он чувствовал, что находится на пороге важного открытия.

– Шон не стал затевать долгих разговоров, – продолжила Изабелла. – Показал мне фотографии малыша Джулиана и объяснил, что не верит в официальную версию его гибели.

– Он сказал, почему?

– Сказал только, что Адриано сам, никого не привлекая, возобновил расследование.

Оба не заметили, как стемнело. В соседних садах зажглись гирлянды, осветившие елки, кусты, изгороди.

– Что именно хотел найти Шон у вас в доме?

– Хотел взглянуть на вещи Адриано. Вдруг тот перед смертью оставил что-то связанное с новым расследованием?

– Вы ему поверили?

– Не очень-то, – ответила она грустно. – Говорю же, он был совершенно не в себе, прямо как в бреду, чуть ли не разговаривал сам с собой. Если совсем начистоту, я даже испугалась.

– Тем не менее вы его впустили, – догадался Гаспар.

– Впустить впустила, но, пока он здесь рылся, гуляла с детьми в «Ист-Ривер Плаза» [64] Большой торговый центр в Гарлеме. – Прим. автора. . За Шоном приглядывал мой муж.

– Не знаете, он что-нибудь нашел?

Изабелла улыбнулась и махнула рукой.

– Кавардак устроил знатный, это точно! Пооткрывал все ящики, все шкафы, все перерыл. По словам Андре, вроде бы он ушел не с пустыми руками.

Гаспар с трудом сдерживал нетерпение.

– Что он унес?

– Думаю, документы.

– Какие документы?

– Вот уж не знаю! Андре обмолвился о картонной папке, которую Шон спрятал в свою кожаную сумку.

– Что было в папке, вы не знаете? – проявил настойчивость Гаспар.

– Не знаю и знать не хочу! Что бы это ни было, мертвых не воскресить. Вы другого мнения?

Гаспар не стал на это отвечать, а задал новый вопрос:

– У вас сохранились вещи кузена?

Изабелла покачала головой:

– Нет, давно все выбросили. Честно говоря, кроме машины и хорошего американского холодильника, у Адриано не было ничего стоящего.

Расстроенный, Гаспар понял, что рано воодушевился: больше ничего он у кузины Сотомайора не выведает.

– Вы не могли бы расспросить мужа? Вдруг он вспомнит что-нибудь еще?

Изабелла, кутаясь в теплую куртку, кивнула. Гаспар записал на сигаретной пачке номер ее сотового телефона.

– Это очень важно! – со значением проговорил он.

– Не пойму, какой толк во всем этом копаться. Малыш погиб, разве нет?

– Sans doute [65] Несомненно ( фр. ). , – подтвердил он по-французски и поблагодарил женщину за помощь.

Изабелла проводила взглядом странного посетителя и раздавила окурок в глиняном поддоне цветочного горшка. Он сказал «sans doute». Французский она понимала, но логика этого выражения от нее всегда ускользала. Всякий раз, слыша его, она удивлялась, почему оно значит «peut-être» [66] Может быть ( фр. ) , а не «sans aucun doute» [67] Без всякого сомнения ( фр. ) .

Не забыть спросить об этом у мужа!

«После Пикассо есть только Бог».

Я часто смеялась над этой фразой Доры Маар, но ныне слышу в этих словах бывшей музы каталонского гения истинный трагизм. Ибо я сама чувствую то же самое. После Шона Лоренца остался только Бог. А раз в Бога я не верю, то после Шона Лоренца нет уже ничего .

Спасаясь от твоего призрака, я почти забыла, насколько чувствительна была к твоей живописи, Шон. Но после того как этот Гаспар Кутанс показал мне твое последнее полотно, оно не перестает меня преследовать. Неужто смерть и правда такая? Белая, мягкая, убедительная, светлая? Неужто там, на этой территории, где, кажется, нет больше страха, обретаешься теперь ты, Шон? А наш сын, он с тобой?

Со вчера я цепляюсь за эту мысль.

Я хорошо спала этой ночью, потому что приняла решение и мне полегчало. Утро я провела с улыбкой на губах, штопая цветастое платье. То самое, что было на мне, когда ты впервые увидел меня в Нью-Йорке в тот день, 3 июня 1992 года. Знаешь что? Оно по-прежнему эффектно! Еще я нашла свою старую короткую кожаную куртку, хотя не ту, от Doc Martens, в которой была в тот день. Натянула сапожки из как бы потрескавшейся кожи – ты их любил – и вышла. Доехала в метро до «Порт де Монтрей», потом долго шла пешком «легко и коротко одетая» [68] Название художественного фильма Жана Лавирона с Луи де Фюнесом. .

За улицей Адольф-Сакс я нашла заброшенную станцию малого метрокольца. Ничего там не изменилось после того, как ты устроил мне там полуночный пикник. Сама постройка густо поросла кустами и разрушается. Двери и окна замурованы, но, помнится, раньше на платформу можно было попасть по лестнице из подсобки. Я включила в телефоне фонарик и спустилась на пути. Сначала шла не в ту сторону, потом вернулась и нашла туннель, ведущий в старое депо.

Ты не поверишь: тот старый вагон все еще там. Парижская компания общественного транспорта располагает сокровищем стоимостью в миллионы евро, застрявшим в разрушающемся ангаре, и никто еще не спохватился!

Против твоих раскаленных красок бессильны и ржавчина, и пыль. Мой образ все так же пламенеет на грязном шершавом боку метровагона. Моя торжествующая молодость сильнее времени и тьмы. Буйные волосы ласкают мое тело принцессы, обвиваются вокруг моих двадцатилетних ног, тянутся к груди и к лону. Этот образ я хочу унести с собой.

Я залезаю в вагон. Там грязь, черно, все в густой пыли, но мне не страшно. Я сажусь на откидное сиденье и открываю сумочку, великолепную сине-белую Bulgari из плетеной кожи – ты подарил мне ее весной, перед рождением Джулиана. Из нее я вынимаю заряженный Mathurin 73, подарок моего отца, его бывшее служебное оружие. У меня всегда должно было быть средство самообороны. Но сегодня самоубийство – вот что такое самооборона.

Я вставляю дуло себе в рот.

Я по тебе соскучилась, Шон.

Знал бы ты, какое облегчение для меня снова тебя обрести! Тебя и нашего мальчугана.

В это мгновение, за секунду до того, как нажать на курок, я задаю себе один вопрос: зачем столько ждала, почему давно не поспешила к вам?