Коллектив авторов - Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Мы переехали в места с другими традициями, и нам всем пришлось трудно… Мы годами наращивали друзей, с трудом находили дело по душе, а замуж выходили или женились вообще с большим трудом — ведь все вокруг было другим. Нам понадобились годы, чтобы обрести устойчивость и уверенность на новых местах. И годы эти были такие лихие, полные отвратительных междоусобных войн, грандиозных экономических кризисов, криминального разгула, что иногда я думаю — а как вообще мы выжили?

И вот, наконец, двухтысячные. Наконец посадили в тюрьмы рэкетиров и назвали их, как положено, бандитами. Наконец все снова вспомнили, что в стране есть государственные органы, такие как милиция, прокуратура, мэрия и муниципалитет. Как-то все подтянулись и успокоились. Наши расшатанные нервы потихоньку начали приходить в норму. И нам уже всем за 30. И молодость прошла. А дел еще невпроворот — еще мы только образовали семьи, еще только начали осознавать, какую карьеру хотим строить… Поэтому в двухтысячные нам пришлось трудиться еще сильнее, но уже более результативно. И многие из нас в этом преуспели — и карьеры задались, и дети подрастают.

Теперь нам по сорок, а за плечами у нас такие жизненные перипетии, что не дай бог никому. Мы поколение обманутых людей — нас растили для развитого счастливого социализма, а когда мы выросли как нежные цветы — нас бросили в зарождающийся бандитский капитализм. Мы выживали как могли, а когда наступила благоприятная стабильность, нам на пятки начали наступать молодые, выросшие смелыми, наглыми, без царя в голове. И опять нам нет покоя, потому что надо отстаивать свое место под солнцем, а мы очень не хотим его потерять — оно тяжело нам далось.

Думаете, после всего этого у нас здоровая психика? Нет, конечно, нет. Думаете, кто в 2012 году во время египетской революции, когда на площади Тахрир бушевал вооруженный народ, а в закрытый каирский Исторический музей с заднего входа стучали разгневанные российские туристы и требовали предоставить им оплаченную экскурсию, думаете, кто они были? Это были мои сверстники, люди, которые не боятся катаклизмов. И кто совершенно безбашенно лезет в океан с гарпуном для того, чтобы поохотиться на мурену, а еще лучше на акулу, в тот момент, когда пляжи закрыты в связи с появлением акул, а окружающие иностранцы в ужасе прижимаются к лежакам? Это мои однокашники… Кто преодолевает границу с Белоруссией для того, чтобы перехитрить российское правительство, запретившее своим гражданам лететь в Египет в связи с терактами в самолетах и все-таки улететь на белорусском самолете в этот самый Египет? Это те, с кем я сидела у костра в пионерлагере и пела советские песни.

Бесстрашные люди, которые могут рассказать вам не одну страшную сказку на ночь, причем из своей жизни или из жизни соседа.

И теперь мое поколение столкнулось с еще одной проблемой — надвигающейся старостью. И никуда от этой проблемы не денешься. Гарпуном не проткнешь, не объедешь на машине. Психологи скажут: это не проблема, вы просто должны принять эти возрастные изменения и смириться с ними. Но, дорогие психологи, не надо говорить это людям, которые всю свою юность и молодость боролись за выживание и толком не насладились тем, чем положено наслаждаться в молодости. Не будем мы смиряться и принимать эти возрастные изменения! Мы останемся молодыми еще лет на 10. Как раз на те годы, которые у нас отняла наша горькая история. Мы ходим в спортзал, мы все бросили курить, хотя в те годы это было модно. Мы почти не пьем! Если мы имеем отдых, то он активный — экскурсии, походы, экстрим. Мы стараемся не толстеть — лишний вес старит! Мы следим за всеми трендами! Мы чатимся в соцсетях и вывешиваем сэлфи в инстаграммах. Наконец, мы заводим молодых любовников!

И черт его знает, куда еще заведет нарушенная психика все мое поколение сорокалетних!

Жигулевск

До 90-х — школьница, студентка. В 90-е — учитель истории, журналист, многодетная мать в декретном отпуске.

90-е годы. Я их не заметила. Наверное, потому, что на них приходились основные события женской судьбы: замужество, рождение дочки, развод, второй брак, появление на свет близнецов… Времена не выбирают — и на размышления о политике совсем не хватало времени. Что же касается экономики — выжили. Просто выжили.

1990 год. Я заканчиваю исторический факультет университета. Преподаватели отводят глаза. К концу пятого курса мы были натасканы так, что ночью разбуди — и ответим. Какого числа, какого года Ленин приехал в Поволжье, что такое диктатура пролетариата, даты съездов и пленумов и так далее… Мы сдали «историю КПСС», «научный атеизм», «научный коммунизм». А теперь приходится все забыть.

И говоря, кто обладает самой большой властью в нашем государстве, нужно отвечать вовсе не «съезд КПСС», а «господин Президент».

Еще существовала система распределения. Меня направили в школу Тольятти. Но дети уже не хотели считать историю за серьезный предмет. Не желали конспектировать работы Маркса и Ленина, которые еще входили в программу. Помаявшись несколько месяцев, я ушла — корреспондентом в производственную многотиражку. И с тех пор — 27 лет — в журналистике.

И вот сейчас положа руку на сердце могу сказать: «90-е были золотым веком для журналистики». Мой дедушка, посаженный по ложному доносу в 1938 году на 8 лет, теперь сидел по ночам с лупой. Зрение его уже подводило, но он старался прочесть и статьи из журнала «Огонек», и любые материалы о годах террора, публиковавшиеся в периодике. Мы подписались на собрание сочинений Солженицына: томики в мягкой обложке черного цвета, бумага дрянного качества…

Газета «Гидростроитель», в которой я работала, — старейшее издание в Тольятти, — просуществовало еще года полтора. Чтобы держаться на плаву, в дополнение к тиражу мы издавали брошюры типа «Как лечились наши деды». За стеной пыталась выжить страховая компания «АСКО». Мы слышали, как шеф объяснял подчиненному: «Ты должен так уболтать клиента, чтобы он застраховал свою яхту от цунами на Волге».

Распад газеты я перенесла тяжело. Слишком много сил было вложено в работу даже в этот недолгий период. Мы вели «Литературную страничку», где печатали — в числе прочего — и мои рассказы. Я встретила много интересных людей, о которых писала статьи и очерки. Казалось, ничего подобного в жизни уже не будет.

Но вскоре меня взяли в издание с характерным для того времени названием «Площадь Свободы». Как показала жизнь, там трудились настоящие мастера, ставшие впоследствии редакторами печатных изданий или — писателями, поэтами… Многие знают сейчас эти имена: Валерий Шемякин, Владислав Южаков, Константин Присяжнюк, Алексей Алексеев.