Коллектив авторов - Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Основной моей темой в газете стала «религия». Если раньше нельзя было открыто крестить ребенка, обвенчаться, пригласить священника, чтобы отпеть усопшего — за это преследовали по партийной и комсомольской линии, то теперь — иди и пиши. И до сих пор я пишу о церкви. А молоденький «дьякон Слава» — так мне его представили, когда я брала интервью, стал моим духовным отцом — иерей Вячеслав Караулов.

Тогда мы могли писать о том, что видим своими глазами. Не боялись чиновников, могли написать то, что думаем об очередных их решениях. И люди, читатели, — нам верили. Не то, что сейчас, когда 90 процентов материалов подается, как выразилась одна из коллег, «тщательно пережеванными и обильно смоченными верноподданической слюной. Скука смертная!».

В Тольятти была еще одна газета, позже получившая известность на всю страну — «Тольяттинское обозрение». Редактор Валерий Иванов и его сотрудники не боялись браться за самые острые и опасные материалы. Сколько лет прошло, а многие еще помнят конкретные статьи. Именно этот период был самым страшным для «ВАЗа»: убивали начальников, шли непрерывные бандитские разборки, простых рабочих запугивали.

Убили и Валерия Иванова, а чуть позже его друга — вместо Валеры возглавившего газету — Алексея Сидорова. Тогда количество людей, с которыми бандиты свели счеты, шло в городе на сотни.

Но об истинных масштабах я узнала десятилетия спустя. А тогда нам в нашей «Площади Свободы» было весело жить. Мы были молодыми, дерзкими… Да, пустые полки в магазинах. До сих пор помню, как получила талон на плащ. Ни о каком выборе в универмаге речь не шла. Радуйся, что по талону можешь в принципе купить себе плащ.

В 1994 году я вышла замуж по объявлению в газете. Это тоже было новинкой времени — брачные объявления. Помню, что у меня скопился целый таз писем от молодых людей. Я их — письма — сожгла, когда решила, что сделала свой выбор.

В свадебное путешествие мы с Володей поехали в Крым, в Евпаторию. Украина уже была другим государством. Здесь ходили не рубли, а «купоны». Счет шел на миллионы. Посидеть в ресторане — миллион и больше. Съездить на экскурсию — миллион тоже. База отдыха, на которой мы поселились, была наскоро переделана из пионерлагеря. Вместо сломанной решетки на балконе протянута веревочка. Секретная информация — у кастелянши на этаже есть утюг. Спрашиваем разрешения погладить, она, оглядываясь, спрашивает: «А кто вам сказал про утюг, кто наводку дал?»

Мы возвращаемся, пробуем — какова она, семейная жизнь, — и разводимся за две недели до рождения ребенка. Володя — пожарник, капитан, оказывается алкашом. А что исправить алкоголика — дело безнадежное, я знаю по своему отцу.

Дочку назвала Есенией. Если кто не видел фильм — тот думает, что в честь поэта. Имя воспринимается как русское. Остаемся — я, моя мама, дочка. Думала я — что так навсегда. Но оказалось, в романе бы написали — читатели решили, что нарочито… моим мужем стал человек, которого я встретила в роддоме. Жена его брата лежала со мной в одной палате. Моя кровать была крайняя, у окна. Тогда родственников не пускали в палаты, они кричали под окнами. Я звала девчат подойти: «К вам пришли». Тогда Сергей меня и высмотрел.

В это время оказалось, что наша редакция — чтобы выжить — сменила аббревиатуру. Не помню уже, кажется «ООО» на «АНО». И всех, кто был — балласт, в том числе и меня, декретницу, оставили в организации, существующей только на бумаге. И подступил голод. Настоящий.

В 1995-м родилась Есения, Ася. В 1996-м я второй раз вышла замуж. Свадьба? Надела свое школьное выпускное платье, кольцо одолжила у сестры, до ЗАГСа шли пешком. И вот уже скоро у нас будет «серебряная свадьба». А в 1998-м родились близнецы — Полина и Марианна. Полина — в честь прабабушки, дворянки, в годы немецкой оккупации мужеством своим спасшей всю семью.

Сейчас материнские капиталы, льготы, пособия, а тогда не было ничего. Но «Если Бог дает близнецов, то он дает двумя руками». Тогда многие женщины делали аборты, но для меня этот вопрос не стоял. Хотя нам с мужем страшно вспоминать, как мы тогда жили. Он — строитель по профессии, работы менялись одна за другой. Мы, женщины, были дома одни. Пакетик чая, кофе — заваривали на троих. Маленький огород, земля глинистая, почти не родит. Подроем куст картошки, бросим в кастрюлю «Доширак» — обед на всех. Популярным считался рецепт — «котлеты из овсяных хлопьев с бульонным кубиком».

По меркам собеза наша семья считалась одной из самых малообеспеченных. Один раз мне выдали продуктов — какая-то гуманитарка пришла из Европы — 42 килограмма. Помню, как я тащила домой мешок — волоком. Сахар, мука, масло. Самое необходимое.

Моим детям было чуть больше года, когда мы загремели в больницу с диагнозом «малокровие средней степени тяжести». Гемоглобин был — ниже 70.

Спасало детей еще то, что дедушка-молочник, привозивший молоко из ближайшего села, отпускал нам его в долг.

А одежда? Детям одежду давали знакомые. А я, помню, носила туфли, снятые с чердака, дырявые. И ситцевые платья, купленные у соседки «в кредит».

И помню 2000 год. Миллениум. Мир празднует, встречая. По телевизору показывают салют в Индонезии, Китае. Новый год идет… А мы сидим за столом — и сил нет. Совсем нет. И даже не осознаем, что уже 2000-й.

…Сейчас мои девочки — студентки. Ася — будущий художник-ювелир, младшие учатся в Поволжском православном институте, хотят стать учителями русского языка и литературы. Я написала девять книг, из которых главной считаю биографию лучшего человека на свете — наездника, каскадера, рыцаря во всех смыслах слова — Мухтарбека Кантемирова.

90-е! Я окликаю вас, как свою молодость, как тот период, благодаря которому сложилась моя жизнь.

Северодонецк (Украина)

Во время тяжелых испытаний для страны или отдельной семьи заново открываешь людей, потому что у них нет времени изображать из себя какой-то театральный или сказочный персонаж, надо действовать согласно зову своей совести. Вот и 90-е годы прошлого столетия, как лакмусовая бумажка, показали и величие душ отдельных людей, и их мелочность, подлость.

Сын в нашей семье появился в 1992 году. Мое намерение рожать ребенка в период экономического кризиса многие не понимали, считали сумасшествием. Нам же с мужем очень хотелось иметь второго ребенка, да и адаптация дочери к школе предполагала, чтобы мама первоклассницы была дома, а не на работе. Вся тяжесть по материальному содержанию семьи легла на плечи мужа. К сожалению, денежное вознаграждение за свой труд в то время редко кто получал. Расплачивались с работниками натуральной продукцией предприятия, которую надо было где-то реализовывать, талонами на получение продуктов и непродовольственных товаров в специальных магазинах. В то же время за коммунальные услуги, детское питание, медикаменты необходимо было платить наличными деньгами. Поэтому после основной работы муж трудился сверхурочно — вытачивал продукцию для реализации, брался за любые заказы. Один раз, изготовив партию деталей для продажи, он поехал сбывать их в соседнюю область. Вернулся быстро и с гордостью показал мне пачку денег со словами: «Повезло! Взяли всю партию деталей оптом. Сейчас пересчитаю и тебе отдам — сыну курточку купим, дочери — свитер». Пересчитывать оказалось нечего. За одной денежной купюрой находилась пачка чистой бумаги. Муж стал жертвой шулеров — показали деньги, а подсунули фальшивку. Вся месячная сверхурочная работа оказалась напрасной…