Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

Независимость от «общего гласа» — пожалуй, источник всех побед и всех огорчений Челентано. И если у широкой публики его оригинальность всегда находила отклик, среди критиков дело обстояло с точностью до наоборот. Потому что Челентано предпочитал идти собственным курсом не только в выборе песен, но и в выборе мнений.

Италия — страна политизированная настолько же, а скорее, даже куда больше, чем совок в последнее десятилетие. Ничего удивительного: обе нации стартовали в современность поздно и практически одновременно — еще не прошло и полутора столетий. И ту, и другую в пути надолго задержали диктатуры, имевшие между собой немало общего. Так что, несмотря на проживание в одной из десяти самых развитых стран мира, в ментальности итальянца еще немало архаичного и дремучего — ведь он в большинстве своем горожанин от силы во втором поколении. Политические бури летали над апеннинским сапожком весь прошлый век; последние их отголоски не стихли и до сих пор. Напомним тем, кто родился слишком поздно, чтобы видеть это в новостях: красные бригады, похищение Альдо Моро, взрыв на вокзале в Болонье, взрыв экспресса «Италикус», «Черный порядок», ложа P-2 и так далее. Италия кипела и клокотала, как просыпающийся вулкан.

В это время Челентано находится на вершине славы. В 1970 году он, наконец, получает давно уже по совести заслуженный гран-при Санремо, исполнив в дуэте с женой очередной шлягер Челентано — Дель Прете Chi non lavora, non fa l’amore (Кто не работает, тот не занимается любовью). Теперь его место на музыкальном Олимпе уже никто не в состоянии оспаривать всерьез. Представителю творческой профессии, артисту, певцу в то время полагалось по определению быть левым и чем левее — тем лучше. Но Челентано, с упорством, унаследованным от дедов, ковырявшихся в сухой апулийской земле, отказывался «ходить как все». Своих крепких (чтобы не сказать «кондовых») католических убеждений он не скрывал никогда, более того — выставлял напоказ. Пока он оставался комиком и рок-н-роллером, это мало кого волновало. Но теперь Адриано стал национальной звездой первой величины, и волновать это стало слишком многих. Поскольку к церкви в Италии относились неравнодушно: или любили, или люто ненавидели.

Церковь в послевоенной Италии во многом играла роль ненавидимого приличными людьми Большого Брата — правда, в отличие от многих других «больших братьев», средствами подавления она не располагала и на все наезды многочисленных левацких задир могла разве что беззубо огрызаться. (Тем приятнее, впрочем, было на нее наезжать.) Защищать церковь и провозглашать простые ценности крестьянской общины панацеей от безумия мира казалось хуже, чем дурным вкусом — почти преступлением. А Челентано делал именно это: более того, не ограничивался заявлениями в интервью, а шел дальше. В большинстве его поздних картин эта позиция — наивная, но честная — пропагандируется порою настолько в лоб, насколько это позволяют рамки комедии.

Отсюда возникшая тогда и сохранившаяся почти до девяностых годов двойственность отношения к Челентано: если простые слушатели не обращают на убеждения артиста особого внимания (а может, даже и симпатизируют им), для элитных критиков и журналистов, всех сплошь щеголяющих своими левыми симпатиями, он превращается в «реакционера», «зазнавшегося миллиардера, талант которого давно исчерпал себя», и еще много чего в том же духе.

Челентано, как мы уже поняли, всегда было свойственно упрямо верить в свою правоту, хотя нельзя сказать, чтобы он не переживал возникшую ситуацию: его цельной натуре отчаянно хотелось быть всеми и во всем понятым. К этому добавились и личные переживания: Адриано тяжело переживал смерть горячо любимой матери. В своей автобиографии, названию которой «Рай — это белый конь, который не потеет никогда» мог бы позавидовать Милорад Павич, он пишет: «Моя мать была огромной горой — когда гора обрушилась, мир сразу оказался крохотным и тесным».

Ни кинематограф, ни эстрада не давали возможности напрямую донести до публики свои мысли — и Челентано все чаще и чаще начинает задумываться о телевидении. Переговоры об авторской передаче с основным государственным каналом RAI Uno начинаются еще в конце семидесятых, но только в 1987 году, когда артист освобождается от всех контрактных обязательств перед кинокомпаниями, Адриано решает окончательно посвятить себя телевидению.

И снова достигает успеха, несмотря на то что перед выходом первого выпуска телевизионного шоу Fantastico 8 скептики предрекают полный провал — для молодежи, по их мнению, Челентано уже никто, гость из прошлого, любимец родителей. Скептики ошибаются в очередной раз: 14 выпусков ток-шоу собирают у телевизоров всю Италию, перекрывая по количеству зрителей финальные матчи футбольного чемпионата. В качестве хозяина ток-шоу Челентано нарушает все каноны и табу жанра — читает аудитории самые настоящие проповеди, ставит в тупик именитых гостей «наивными» вопросами, написав перед камерой мелом на доске слова «Охота — преступление против любви», молчит, предоставив выговариваться в эфире обозленным охотникам, звонящим в студию по «горячей линии». А в одном из выпусков Fantastico совершает беспрецедентный в истории телевидения трюк: просит «всех тех, кому дорог мир, выключить телевизор на две минуты», и в стране одновременно гаснут несколько миллионов телевизоров. Успех, даже успех сенсационный, налицо, тем не менее передача закрывается задолго до завершения контракта в результате банальных политических интриг. (В Италии каналы государственного телевидения традиционно делятся между партиями пропорционально их представительству в парламенте: первый канал получает партия большинства, второй канал — наибольшая оппозиционная партия и так далее. Вытекающий отсюда кавардак нетрудно вообразить.)

Челентано тяжело переживает случившееся — почти на десять лет он исчезает из поля зрения: не записывает дисков, почти не снимается в кино, не дает интервью и концертов. Еще один источник печали: таблоиды, которые наконец получают долгожданную добычу. Безупречность семейной жизни Адриано и Клаудии может вызвать у любого журналиста вполне понятное раздражение: всем известно, что нет ничего скучнее абсолютно положительных героев. Но, как известно, дьяволу и репортерам часто удается отыграться на детях. Так вышло и в нашей истории: из троих чад Челентано только старшая дочь Розита, которой сейчас тридцать семь, сумела устроить свою жизнь. Она — вполне успешная и известная телевизионная журналистка, ведущая ряда передач. Младшие же — Джакомо и Розалинда — доставили своим родителям немало хлопот и треволнений.