Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

Итак, вернемся к тому, с чего начали: Адриано Челентано нынче популярен в Италии как никогда. (Или как всегда?) Несмотря на это, он остается во многом верен образу жизни «затворника из Гальбиато» — не дает интервью (на презентацию последнего альбома он отправил вместо себя супругу и пародийный клип, в котором певец разыгрывает в своей трактовке ключевые сцены из «Гладиатора» Ридли Скотта), не выступает с концертами (достойной площадкой для себя на настоящий момент он считает только «Ла Скалу», хотя не отказывается в своем любимом стиле, без предупреждения, появляться на сцене на концертах товарищей по искусству), не появляется на тусовках, а об отношении его к перспективе участия в Санремо мы уже говорили выше. И, наверное, является чуть ли не единственным зрячим итальянцем, который не смотрит передачи с участием Адриано Челентано. Чудачество, как известно, присуще гениям.

Какую, впрочем, точку? Скорее, многоточие…

Шестьдесят три года — еще не возраст, тем более — для страны с одной из самых высоких продолжительностей жизни в мире. Непредсказуемый Адриано еще в состоянии многим нас удивить. Жизнь его на фоне биографий многих актеров и музыкантов нашего времени действительно порою выглядит удивительно благостно: возможно, впрочем, что что-то не в порядке со временем, а не с Челентано. Говоря о нем, поневоле сбиваешься на житийный тон, удивляясь цельности и упорству этого человека, его работоспособности и уверенности в своей правоте. Тем более что сравнить его ни с кем из отечественных деятелей шоу-бизнеса не представляется возможным — не тот калибр.

Ну вот, пожалуй, и все. Рассказать удалось не так уж много, но будем надеяться на то, что этот рассказ поможет обратить на Адриано Челентано внимание тех, кто не был двадцать лет назад на той прибрежной танцевальной веранде, над которой в пряном крымском воздухе звенели мелодии Soli и Se il tempo se ne va…

Москва — слово женского рода. Вот с этого и начнем. Графическое изображение Москвы (вид сверху) напоминает:

1) колбасу ветчинно-рубленую (ж. р.) в разрезе;

2) мишень (ж. р.) для игры в «дартс»;

3) женский половой орган (ж. р.).

Последняя ассоциация особенно важна (впрочем, и первые две — при глубоком анализе — сводятся к третьей).

Это если посмотреть сверху. Вид сбоку обманчиво фалличен: фаллоимитатор высотою в добрых полторы тысячи футов, вибрирующий в метровом и дециметровом диапазоне, сбивает с толку наивных приезжих. В этом и состоит его назначение: так женщины некоторых африканских племен, отправляясь в лес, подвешивают на пояс маленький деревянный членик, дабы сбить с толку сексуально озабоченных духов леса. В другой интерпретации башня — это пристяжной протез, посредством которого Москва, выступающая в активной лесбийской функции, имеет Россию (ж. р.).

Разумеется, начальство, которое летает на самолетах, видит столицу в правильном ракурсе. Кольца — Бульварное и Садовое — идеальная аналогия того, что в анатомии известно под названием labia pudenda major et minor ( лат. большие и малые срамные губы). Зачем тогда строятся новые кольца? На первый взгляд — какое-то извращение, но это только на первый взгляд. В той же Африке известны подобные косметические операции. Считается, что они делают девушку красивее.

В центре, у самого маленького и заманчивого розового кирпичного колечка, расположен Кремль (м. р.). Это вполне естественно: клитор, он тоже (м. р.). Тот, кто контролирует клитор, контролирует все тело. Плюгавые, лысоватые мужички долго в Кремле не задерживаются, а вот усатые, бровастые или же чубатые мачо зависают там на десятилетия.

Логика подсказывает нам, что рядом с Кремлем должно быть глубокое отверстие: и верно, на эту тему существует немало легенд. То, что мы не видим его сверху, ничего не значит. Мало ли чего мы не видим сверху в нашей засекреченной стране. Вполне возможно, что отверстие это прикрыто гименом, или девственной плевой. Можно подумать, что речь идет о старой деве, но это совсем не обязательно: операции по восстановлению гимена (в том числе многократному) были известны еще повивальным бабкам.

Со всех сторон Москва окружена лесами. В полном соответствии с физиологической нормой, они гуще всего растут с севера, востока и запада — на юге их гораздо меньше. В правильном направлении (сверху вниз) протекают по Москве и жидкости.

Обратимся снова к лингвистике: в смысле морфологии и просодии слово «Москва» полностью изоморфно бытующему в русском языке обозначению женского детородного органа. Единственным исключением является прилагательное «московский» (правильнее было бы «москватый») но это, вероятно, позднее явление. Возможно, древнее смешанное финно-славянское население этого региона употребляло местное слово «москва» наряду с обычным общеславянским термином в выражениях типа «пошел в москву», «накрылся москвой» — отсюда недалеко до превращения этого имени нарицательного в имя собственное, в топоним. И хотя данные современных угро-финских языков не свидетельствуют в пользу этой теории, мы мало что знаем о языке автохтонного населения окско-московского междуречья.

Ранее бытовавшая этимология «москва — топкое, болотистое место» вполне укладывается в нашу схему и нисколько ей не противоречит.

В свете сказанного многие исторические факты получают логическое объяснение. Так, например, становится абсолютно ясным, почему в течение всего существования Москвы овладеть ей пытались исключительно мужчины, причем мужчины с ярко выраженной сексуальной проблематикой (Наполеон, Гитлер, Лукашенко). Также убедительное объяснение получает перенос столицы в Санкт-Петербург: устье Невы привлекательно как вагинальный символ именно для подплывающих с моря кораблей иностранных держав, сверху же оно воспринимается, скорее, как пожирающая их глотка. В этом и состоял коварный замысел Великого Петра.

В свете наших данных возможно и исследование ряда социологических проблем. Известно, что самцам человека свойственно оборонять используемую ими вагину от посягательств других самцов. Поэтому лицам, уже овладевшим Москвой, а особенно ее клиторальной зоной, присущ сильный инстинкт обороны территории. Для целей этой обороны обычно используются наиболее активные самцы, корпоративным символом которых является резиновый муляж мужского достоинства. Этот муляж носится ими обыкновенно притороченным к поясу, а в момент демонстрации агрессии берется в правую руку.

Для города, обладающего столь ярко выраженной женской сущностью, в качестве привлекательного партнера выступает город, обладающий столь же ярко выраженной сущностью мужской. Достаточно бросить беглый взгляд на небоскребы Манхэттена, чтобы понять природу по-женски кокетливого поведения Москвы в отношении Америки: все эти капризы, угрозы, демонстрации эмансипированности и тому подобное.