Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

— Будем дружить по-соседски, вы мне поможете, я вам, — продолжил Борис, — подскажете, как огурцы посолить или помидоры. Я же мужик все-таки… Возьмете надо мной шефство, тетя Валя?

— Подсказать, конечно, можно, это не трудно, — ответила она, явно давая понять, что поддержит лишь советом, не более.

Но Михайлов не обижался — все образуется со временем. Ведь и он что-то должен им дать кроме просмотра телепередач. Он глянул на часы.

— Пойду, закрою задвижку в печке, наверняка прогорели уже дрова.

— Ты приходи, сосед, быстрее, не допили еще с тобой.

Он кивнул головой, ответил:

— Я быстро.

Михайлов вернулся к себе, дрова действительно прогорели и он закрыл задвижку на трубе. Дом оживал, согретый теплым воздухом, но полы еще были холодные. Ничего, решил он, на надувном матраце не замерзну.

Дед Матвей с женой обсуждали гостя в его отсутствие.

— Прыткий мужик, откуда он взялся? — спросила она мужа.

— Кто его знает, — пожал плечами Матвей, — а че прыткий-то?

— На охоту его своди и покажи, как солить, — пояснила она.

— Наоборот хорошо — на соболей не пойдет, а если лося завалим, то на двоих как раз хватит. И вынести поможет, — возразил Матвей, — тебе че, трудно показать, как соленье делать?

— Да не трудно, — махнула она рукой, — причем здесь это? Наверняка попросит и ему посолить, а я что — нанималась?

— Но и посолишь, не развалишься, — снова возразил Матвей, — у него машина есть с прицепом, в район может свозить, привезти что-то по мелочи. Чурок тех же из леса навозить можно. Заболеешь — кто тебя в больницу повезет? Помнишь, как в прошлом году зуб схватил, маялась три дня, на стены лезла, пришлось Кольке три бутыли самогона у Зинки брать, чтобы он свой мотоцикл завел и свозил тебя. Делов-то на пять минут, зуб выдрать, а сколько проблем?

— Да ладно, Матвей, чего расшумелся, надо и посолю, время покажет, как быть, — сдалась Валентина, — дом-то пустой у него, придется здесь оставлять на ночь.

— Придется, — согласился Матвей, — хоть и незнакомый, боязно, но сосед все же.

Разговор прервал вернувшийся Михайлов.

— Вот и я. Дом словно ожил от тепла, но еще не прогрелся полностью. Ничего, не замерзну.

Дед наполнил рюмки, выливая последнюю водку, вздохнул.

— Хороша, зараза, но все-таки самогонка Зинкина лучше, если Валентина ее на кедровых орешках настоит. Как коньяк получается цветом, и голова поутру не болит.

Он приподнял рюмку, словно ударяя ею на расстоянии о другую, и опрокинул целиком в рот, крякнул, закусывая огурчиком.

— Что собираешься делать первое время?

— Планов громадьё, дед Матвей, — ответил Борис, — ворота первым делом поправлю, а то ни выехать, ни заехать толком — перекосило все, сам видел. Дрова надо где-то брать на зиму, мебель кое-какую купить и привезти. Короче — хозяйством обзаводиться надо. Где доски брать, подскажешь?

— Если старые подойдут, то можно какой-нибудь сарай из брошенных домов разобрать, а новые только на пилораме. Ближайшая километров двадцать отсюда, в поселке. Придется у Зинки самогонку брать, доски купишь, а повезут только за самогонку, но и за бензин заплатишь, естественно, — пояснил дед Матвей.

— Значит, буду брать самогонку, — улыбнулся Михайлов.

— Я вижу, вы основательно задумали обустроиться. Выходит, не на время, надолго обоснуетесь, — сделала вывод тетя Валя, — дом хороший, самый новый в деревне, всего-то сорок годков ему. Не страшно в чужой дом въезжать?

— В каком смысле? — не понял Борис.

— Последними в нем чуваши жили. Муж с женой, детей трое, — стала объяснять тетя Валя, — решил хозяин перегородку в горнице деревянную поставить, чтобы дети отдельно от них спали. Комната хоть и большая, но одна. Стал он брусья прибивать, а дом не дал.

— Как это не дал?

— Вот так и не дал. Не смог хозяин даже брусок прибить — попадал все время не по гвоздю молотком, а по пальцам.

— По гвоздю может любой не попасть, — усомнился в пояснении Борис.

— Э, нет, он все время не попадал — не давал дом, не хотел ни каких перестроек. Не знаю, чем и как это объяснить можно. Ты говорил — ворота перекосились. Они давно перекосились. Чуваш тот хотел новые поставить, но опять не смог. Подойдет к воротам, чтобы их снять, а в пояснице прострел сразу, подойдет в другой раз — схватит живот. Так и уехал он, два года дом пустует, никто не въезжает — боятся. Учителка в нем жила с маленьким сыном, очень хорошая женщина, вот дом и не пускает чужих, не дает ничего переделывать. До чувашей несколько наших деревенских семей в него переезжали, но дом и их выгнал. Жить разрешал, а переделывать нет. Каждый хотел немного по-своему дом обустроить — не получилось. Так что ты, Борис, живи, но ворота не трогай. Или другой дом выбери для жилья, они, правда, хуже по состоянию, но можно сделать ремонт, переделать по-своему.

— Да-а, история… Я верю вам, тетя Валя, но останусь в этом доме, надеюсь, что сумею договориться с ним.

— Ты извини, Борис, что не сказал тебе сразу правду о доме, считал, что не поверишь, — стал оправдываться дед Матвей, — но Валентина правду говорит. Как ты с домом договориться сможешь? Его учителка охраняет, так считают в деревне. Если только найти ее и спросить разрешения, тогда дом пустит, но где же ее найдешь и жива ли она? Зина, не самогонщица, дочь наша, долго ее искала, но так и не нашла. Хотела просто сказать ей спасибо за то, что занималась с ней. Ее считали немного слабоумной другие и хотели отправить в спецшколу. А она не дала, занималась с ней много, считала нормальной. Сейчас Зина институт закончила, в городе живет и очень благодарна учителке.

— Мы с Матвеем ее часто вспоминаем, ее вся деревня помнит и ценит, — подтвердила слова мужа Валентина.

— Ничего, тетя Валя и дед Матвей, все хорошо будет. Скоро стемнеет — пора мне, света нет в доме. Завтра слажу на столб, подключу электричество, тогда можно и подольше посидеть, поговорить.

Михайлов встал, поблагодарил хозяев за хлеб, соль, за рассказ о доме.

— Борис, как же ты ночевать будешь в пустом доме, там же ни кровати, ни скамейки нет, — обеспокоилась тетя Валя, — оставайся у нас, кровать есть — дочка на ней спит, когда приезжает погостить, редко, правда, но приезжает. Оставайся.

— Спасибо, тетя Валя, добрый вы человек. У меня надувной матрац есть — устроюсь. Позже мебель куплю, что-то и сам сделаю. Если две табуретки дадите на время — будет совсем отлично. На одной сидеть, другая вместо стола будет.

— Конечно, Борис, бери без вопросов. Обживешься немного — вернешь.

Он взял два табурета, попрощался и вышел. Из багажника машины достал надувной матрац, подушку, одеяло, занес в дом. Еще раз поздоровался:

— Здравствуй домик родной, здравствуй. Я и не знал, что ты ждал меня, спасибо, домик.