Микаэла Джойя - Силиконовая любовь

Будильник на тумбочке показывал 22.30. Джоанна взяла телефон и набрала номер. После долгих гудков в телефонной трубке послышался женский голос:

— Алло.

— Это Джоанна Розенбо, мне нужно с вами поговорить.

Зина мгновенно поняла, что у ее клиентки неприятности.

— Я обычно не работаю в такое позднее время, тем более по телефону, но, судя по голосу, у вас горе?

— Да.

— Чем я могу помочь?

— Мой сын узнал правду о смерти своего отца, убежал из дома, попал в аварию, домой не возвращается, и я не знаю, где он и что с ним.

После нескольких минут молчания, которые показались Джоанне вечностью, медиум ответила:

— Я не могу добавить ничего нового к тому, что вы услышали сегодня у меня на сеансе. Попытаюсь разъяснить то, что вы отказываетесь понять. Ваш эгоцентризм заставляет думать в первую очередь о самой себе, вы пренебрегаете близкими людьми и недооцениваете их. Считаете себя хорошей матерью и думаете, что сделали правильно, скрыв от сына правду? На самом деле этим вы пытались облегчить жизнь в первую очередь себе, а не сыну. Николя испытывает к вам такие же чувства, как вы к своему покойному отцу. Но я не стану углубляться в это, чтобы не бередить вашу старую рану. Сегодня сын хотел сделать вам сюрприз, хотел, чтобы вы гордились его успехами. В ящике вашего стола он искал совсем не то, что нашел. Успокойтесь. Все поправимо. Он ищет в вас поддержку, сильный и надежный жизненный ориентир. Будьте им, если, конечно, у вас хватит на это сил. Постарайтесь узнать друг друга лучше. Вас ожидает долгая и далекая дорога, которая принесет много страданий. Мой вам совет: если вы не будете избегать трудностей, в конечном итоге вам удастся их преодолеть. И еще. Ваша любовная связь принесет много разочарований, если вы не сумеете порвать с нею как можно раньше.

Джоанна слушала медиума с тем же крайне неприятным ощущением, которое испытывала во время сеанса несколькими часами раньше.

Перед тем как попрощаться, Зина пригласила продолжить общение завтра у нее дома и заверила, что Николя скоро объявится.

Сейчас единственным желанием Джоанны было лечь на кровать, укрыться с головой одеялом и забыть обо всем. Но тишину комнаты нарушил телефонный звонок.

— Николя у меня. Он сам не свой: не пойму, то ли пьян, то ли еще что-то. У него на голове рана, но небольшая.

— Кто это? — недоуменно спросила Джоанна.

— Это Клод.

Графиня д’Орлеак впервые позвонила с тех пор, как умер Франсуа. Джоанне было обидно, что Николя пошел искать защиты и поддержки у человека, сыгравшего не последнюю роль в крахе ее семейного благополучия.

После смерти Франсуа свекровь и невестка серьезно поссорились. Клод обвиняла Джоанну в том, что она бросила ее сына в сложный период его жизни. А Джоанна пыталась объяснить, что Франсуа под влиянием наркотиков становился агрессивным и невменяемым. Однажды он хотел задушить ее, и, если бы не вмешался Амет, неизвестно, чем бы это закончилось. От другого случая у Джоанны остался шрам на лице. Слава Богу, что одному очень известному пластическому хирургу удалось превратить его в едва заметный рубец, похожий на тоненькую морщинку. Это произошло, когда Джоанна, не выдерживая больше увлечения мужа наркотиками, решила уйти. Тогда он, разъяренный, разбил тарелку и бросил ей в лицо осколки. Джоанна рассказывала свекрови об этих приступах агрессии, но та не хотела верить: образ любящего и любимого сына никак не соответствовал этим историям. После ссоры, сопровождаемой взаимными упреками и оскорблениями, свекровь и невестка больше не встречались и даже не созванивались. Тем не менее Джоанна не запрещала Николя видеться с бабушкой.

— Можно мне поговорить с ним? — спросила Джоанна.

— Твой сын не хочет тебя видеть и слышать. Только попросил предупредить, что он со мной, — последовал ядовитый ответ свекрови.

Джоанна поднялась с кровати, налила виски и выпила залпом. Ужасное прошлое жестоко ворвалось в ее настоящее. Спрятаться от него можно было только во сне.

Николя внимательно вслушивался в слова бабушки: ему интересно было знать все, что касалось смерти отца. Но разговор оказался коротким и не открыл ничего нового. Вернувшись, Клод, нежно взъерошив волосы внуку, сказала:

— Иди спать, мое сокровище.

Она проводила Николя в комнату, раньше принадлежавшую Франсуа.

— Я не хочу оставаться один. Побудь со мной немного.

Клод прилегла рядом, обняла внука. Она никогда не позволяла себе такого проявления нежности по отношению к сыну, всегда была к нему крайне требовательной. Воспоминания о Франсуа как всегда наполнили ее глаза слезами.

— Спокойной ночи, дорогой. Я тебя очень люблю.

Николя проснулся. Шторы задернуты — трудно было представить, который час. Он осмотрелся вокруг. Большая кровать с балдахином, на котором красовался вышитый фамильный герб семейства д’Орлеак, книжные полки на всех стенах, фотографии отца, старая печатная машинка на письменном столе… Рядом с ней — аккуратно сложенные листы бумаги с напечатанным текстом, исчерканные сделанными от руки исправлениями.

Приподнявшись, Николя позвал бабушку. Та сразу же появилась с серебряным подносом в руках. Аппетитный аромат кофе и свежих булочек напомнил Николя, что он не ел больше суток.

— Уже час. Я представляю, как ты проголодался.

Николя поцеловал бабушку в щеку и, показывая на стопку бумаг на столе, спросил:

— Что это?

Клод присела на кровать и с грустью сказала:

— Твой отец мечтал стать писателем. Это все, что осталось от его мечты.

— Как это?

— Я настаивала, чтобы он занимался нашим семейным бизнесом. А у него, наверное, был талант, и он хотел писать. Не в силах противиться тому, что ему навязывали, он начал принимать наркотики, и случилось то, о чем ты вчера узнал.

Впервые Клод была честна, рассказывая о крахе сына.

— Франсуа женился на твоей матери, потому что она была беременна, но он совершенно не был готов к созданию семьи, тем более к тому, чтобы стать отцом. Когда ты родился, он на три дня забаррикадировался в этой комнате. Наконец нашел силы сходить в клинику, но в палате твоей матери он столкнулся с… со старым другом твоего дедушки.

— С Президентом?

— Да.

— А потом?

— Не знаю. Я могу только догадываться, что чувствовал твой отец. Наверное, он понимал, что не может обеспечить жене ту защищенность и уверенность в завтрашнем дне, какую мог дать этот богатый и влиятельный человек.

Клод поднялась. Ее красота, изменившись с годами, сохранилась и в старости. Даже в свои семьдесят она была удивительно красива. Клод сняла с пальца правой руки кольцо с фамильным гербом и протянула его Николя: