Ольга Хмелева - Катькина дача, или Есть ли на свете лишний человек

-- Так что ж, батюшка, если хочешь, мы научим тебе хор из Архиповых казаков, -- сказал старший сын, любовно поглядывая на отца. -- Теперь, кстати, есть и место, где собрать их. Начнём нынче, а приедем на Рождество -- ещё подправим.

-- Так зачем же одних ребят учить? -- заметил один из крестьян. -- Можно и больших парней и девок к этому делу приспособить. Они ещё скорее переймут и малышей научат.

-- Очень, очень был бы рад! -- отозвался батюшка. -- А места здесь и для больших и для малых хватит. И я, со своей стороны, посильно посодействую. Когда-то и у меня голос был изрядный... Вот видишь, Архип Николаевич, -- прибавил он, ласково похлопывая того по плечу,- как одно доброе начинание за собою другое ведёт?

Одноглазый ребячий атаман только молча поклонился.

Полюбовавшись ещё раз на просторные и светлые комнаты и пожелавши Архипу таких же успехов и во всех его начинаниях, гости разошлись.

К вечеру погода испортилась. Дождь лил как из ведра. Где было молодёжи скоротать свободный вечерок, где повеселиться? Сговорились идти на Катькину дачу.

Архип сидел на крылечке, на котором уже успел приладить лавочку, и что-то читал.

-- Дедушка, пусти на посиделки! -- заговорили его недавние помощники.

-- Пущу, родимые, пущу. Ведь всё это ваше. Только вот -- уговор дороже денег: кто хмелен, не входи! И хмельного сюда не носить. Если который с этим сюда затешется -- выведу. Да и другие мне, наверно, в этом помогут. Здесь дом детский, и сквернословить -- здесь не годится. Согласны? Верно я говорю?

-- Верно, дедушка! Согласны! Друг за другом смотреть будем. Пусти только.

-- Ну, а согласны, так и милости просим. Дорогие гости будете. Веселитесь на здоровье.

С тех пор всю осень и зиму все посиделки собирались в Катькиной даче. Девушки шили или пряли, парни переняли у ребятишек плести корзинки, люльки и лукошки. Архип и сам плёл, и им показывал, или иногда брал книгу и читал им, что они особенно любили.

После отъезда старших сыновей батюшка заметно приуныл и с тоски тоже не брезговал проводить иные вечера у Архипа. Проведав о том, стали приходить сюда же и пожилые деревенские люди, и тогда беседы велись возвышенные, духовные. Молодёжь слушала и научалась и только уж тогда, когда старшие уходили спать, затевались веселые песни, а иногда и пляс.

Сначала сидеть по вечерам приходилось с лучиной. В комнатах скоро становилось душно, а красивые белые стены Архипа стали чернеть. Это ему не понравилось.

Как только установился санный путь, он добыл две подводы, сложил на них все свои мешки, кадки, корзины, люльки и лукошки и поехал в город. Воротился он оттуда опять нескоро и привёз на этот раз уже совсем иное: бочку смолы, два мешка сухих красок, жёлтой и красной, какие-то невиданные инструменты, каких-то семян в бумажных мешочках, несколько книжек, да ещё бочонок с чем-то. Ни ребят, ни взрослых всё это не порадовало. Но зато когда вынул Архип из большой корзины четыре больших висячих лампы, да три стенных маленьких -- все диву дались!

На другой день Архип заново отбелил свои милые стены, ввинтил три крючка в потолочные жерди в рабочей, да один в спальной, а когда вечером собралась молодёжь, парни помогли ему заправить и повесить лампы. Радости и оханьям конца не было.

-- Точно у господ! -- говорили девушки. -- Точно в городе в лавке, либо в трактире! -- хвалили мужики.

-- Так что ж, вам нравится? -- спросил Архип, ухмыляясь.

-- На что лучше, дедушка!

-- Ну, так я вам, ребятушки, вот что скажу: керосин денег стоит. Этот бочонок мои казаки вам взаймы дают -- ведь вы его больше их жжёте, а потом вы должны нам его отработать, да и на остальное время промыслить. Промыслов по нашему месту нет, я знаю, а потому и привез вам такие книжки, чтобы эти промыслы завести. Вот вам на первый раз. Хотите вы научиться такие штуки делать?

И он раскрыл и положил на стол четыре книжечки: "Плетение дерева и соломы", издание народного журнала "Мирской Вестник".

-- Гляди, ребята: столы, стулья, люльки, клетки! -- переговаривалась нахлынувшая к столу молодёжь. -- Важно! Да только, из чего же и как её, дедушка, делать?.. А красиво-то как!.. Научи, дедушка!..

-- Как делать?.. Да я ещё и сам не знаю. Не делывал -- затем и книжку привёз. Сперва прочитаем, а там и своя смекалка должна помогать!.. Тут сказано, что столы и стулья из ивья делаются, так ивья этого у моих казаков много на чердаке насушено. Им на люльки и корзинки всего тростника не истратить -- это они вам тоже взаймы дают, весной отдать должны. Ну, а насчёт керосину так установим: каждый, как хорошо выучится, должен сделать две хороших штуки за керосин и ещё две таких же на керосин для будущего года. Потом уж каждый станет работать на себя и всё готовое отдавать мне, я стану записывать, что от кого принял. Весь товар станем складывать на чердак -- там сухо и тепло. Весной я свезу всё в город и продам. Деньги за нынешний керосин и за будущий год я оставлю у себя, а остальные раздам вам каждому по его заработку. Согласны?

-- Даже очень рады, дедушка! У нас, у парней, вечера-то совсем задаром пропадали, а так-то оно и веселее, и всё ж-таки что ни на есть -- заработаешь!

-- Ну, так садись и давайте читать...

С этого времени молодёжь ещё больше полюбила Катькину дачу. Днём в ней играли и работали казаки, вечером собирались взрослые. Один старался перещеголять другого в работе и в шутках, и время шло весело. На Рождестве приехали из губернии сыновья отца Иоанна, они учили петь, читали вслух, затевали разные игры и забавы, но зато соседний кабатчик ненавидел Архипа всё больше и больше и дал себе зарок рано или поздно насолить ему.

-- Что вас нынче совсем не видно? Али своего помещика одноглазого боитесь? -- дразнил он деревенских, встречая их на погосте. -- Он у вас барин! Вон вы и дом ему, как дворец, словно крепостные какие, выстроили. А он-то над вами ломается!.. Вон даже веселья вас всякого лишил! И мужики, точно бабы стали. Он, говорят, вас по вечерам прясть заставляет!..

Люди разумные с твердой душой заступались за Архипа и гнали кабатчика от себя прочь, но были малодушные, которые начинали хихикать с ним заодно и вместе же попадали в его кабак. Однако, когда приходилось вернуться домой, семья начинала укорять их, а уйти от неё и повеселиться на Катькиной даче было уж нельзя, потому что каждый знал, что хмельного оттуда выпроводят не только Архип, но даже и самые закадычные товарищи. Видели молодцы, что после разгульной попойки остаётся только дырка в кармане, попрёки, головная боль, скука да срам, и всё больше и больше отвыкали от кабатчика.