Иван Комлев - Ковыль

– Не, как-нить в другой раз, там у тебя мент. Дай, Христа ради!

Егор Кузьмич принёс бутылку.

– А то б зашёл, – ему и в самом деле было жалко видеть, как мучается Федька.

– Спасибо, отец. Я – с корешем.

Только теперь Сбруев обратил внимание на ещё одну тоскливую фигуру, торчавшую у плетня возле переулка. Федька неуловимо быстрым движением спрятал поллитровку за пазухой и пошёл прочь.

– Дядя Егор! – Сбруев оглянулся. Татьяна из своего двора смотрела вслед вору. – Он что ходит здесь?

– Иди обедать. То ли ужинать.

– Боюсь я его, – она быстро перебежала к Егору Кузьмичу, – прямо жуть!

– Гм! – ответил Сбруев.

По его понятиям, не Таньке надо мужиков бояться, а им её. Её загорелые плечи, открытые сарафаном на обозрение солнцу и тому неизвестному, что вот-вот явится, как является садовник, когда яблочко налилось и вызрело и должно упасть, могли отнять разум у любого мужика, хоть у разбойника.

Спустя час она, как накануне, пошла, опустив очи долу, со двора. Александр через минуту последовал за ней, не очень-то заботясь о том, что заметят его уход. Перед крыльцом избушки он остановился в недоумении: на двери висел замок, Татьяны не было. Он огляделся. Во дворе пусто, спрятаться негде, разве только в сарай, который примыкал к избе. В это время он услышал сдавленный смех.

– Таня, ты где?

– Здесь, – она постучала с той стороны двери.

– Как ты там оказалась?

– Догадайся!

Посмотрел на окна: рамы глухие и даже занавески сегодня задёрнуты.

– Ку-ку, – Татьяна вышла из сарая. – Иди сюда. Осторожно.

Она провела его через сараюшку в тёмную клетушку кладовки, оттуда – в сени.

– И замок не мешает.

– А мама где? – чувствуя, как стеснилось дыхание, спросил Александр.

– Она сегодня дежурит.

– Разве она работает?

– Она работающая пенсионерка. Сторожит, склады на станции охраняет, – и рассмеялась, увидев, что лицо у него приняло глуповатое выражение.

Всё ещё не веря тому, что происходит, переступил порог в избу. Здесь не выдержал, подхватил её на руки, неистово целуя её шею, руки, шептал, задыхаясь:

– Милая, хорошая, я тебе…

– Тихо! – Таня ладошкой прикрыла ему рот. – Не надо обещаний, а то ничего не будет.

Совсем неожиданный гость – Лунёв Ким Сократович – чуть не испортил праздник. Он не стал заходить во двор, увидел игравших в палисаднике ребятишек, подозвал старшую, Варю:

– Пригласи Егора Кузьмича, пожалуйста. Потихоньку, поняла?

– Ладно, – Ким Сократович был внушительный мужчина, Варя послушно пошла исполнять приказание, выдав поручение Игорьку: – Смотри за Юлей и Аней!

Когда Сбруев вышел за калитку, Лунёв сидел на скамье, на коленях у него лежала рыжеватая картонная папка. Поздоровались.

– Присаживайся, Егор Кузьмич, – пригласил Лунёв, словно бы Сбруев пришёл к нему в кабинет на приём. – К нам в исполком поступило заявление, что вы занимаетесь незаконным промыслом, столярничаете на дому.

– Г-мы, – Егор Кузьмич не успел присесть, от неожиданности растерялся и не знал что сказать, стоял столбом.

– Если вы не отрицаете, то подпишите акт.

Слово «акт» так поразило Сбруева, что он подписал бы бумагу немедленно и безоговорочно, если б в этот момент на них рассерженной квочкой не налетела Светлана. Они с Лукерьей вернулись из города, нагруженные покупками, и Светлана ещё издали увидела у ворот мужчину с бумажками в руках и почуяла неладное.

– Это ещё что за фокусы? – насела она на исполкомовского работника. – Вызывают неграмотного старика за ворота, да ещё нетрезвого, и подсовывают какие-то документы подписывать! Дайте сюда! – она бросила картонную коробку и сумку на лавку и вырвала у Кима Сократовича папку с лежавшей на ней бумагой. – Ишь какие! Ты, папа, что думаешь? Подпишешь, а они тебе за это штраф преподнесут.

– Правда что, – подключилась Лукерья, – разве так можно?!

На шум вышла на улицу Дарья, следом – Андрей Фомич, тут же нарисовался Петька. Скоро у ворот столпились почти все гости и вся родня, припыхтел и Валеев.

– Ну что пугать людей? – сказал он. – Давайте за стол и потихоньку разберёмся. А?

– Ладно, – пошёл на попятную Лунёв, – я в другой раз зайду.

Светлана сразу смекнула, что момент для окончательной победы подходящий, переменила тактику:

– Вы извините, пожалуйста, может, я сгоряча не так что сказала. Только папа у нас давно не занимается, раз запрещено. Идите – посмотрите.

– Да, пройдите, – поддержал жену Анатолий.

Лунёва чуть не под локотки провели во двор, заставили заглянуть в предбанник, служивший недавно Егору Кузьмичу столяркой. Теперь же в нём, превращённом во временное жилище, не валялось ни единой стружки.

– Вот, видите сами, – совсем миролюбиво сказала Светлана, – а то заявление. Завидно кому-то – и пишут.

– Давайте лучше за стол, – предложил Зотов, который своего места не покидал.

Лунёва доставили к столу, усадили рядом с Валеевым, с другой стороны его заблокировала Светлана.

– Ну, если такое дело, – сдался Ким Сократович, – то конечно. Напишем в акте, что факт не подтвердился.

– Не подтвердился, – заявил Нечай, – я могу официально, так сказать, от имени коммунхоза справку дать, что Егор Кузьмич у нас кочегаром трудится.

Нарушенное застолье восстановилось, и колесо этой истории покатилось дальше.

Лукерья заглянула в избу, будто по делу, потом спугнула целовавшихся Ивана с Натальей, которые спрятались в бане, – ночи им не хватило! – нигде её Александра не было. И Таньки нет! Однако отсутствие Кирилловны смутило Лукерью, сбило с верного пути, иначе бы она немедленно подалась с ревизией в соседнюю избушку.

– Отнесу покупки, – сказала она Светлане, – и переоденусь, вспотела вся.

И в гостинице мужа не оказалось. Наскоро умылась и переоделась, спустилась к дежурной:

– Вы не скажете, муж мой был недавно здесь?

Старушка закивала головой:

– Был, был твой морячок, как же! Такой красивый мужчина, видный, пригожий…

– Давно? – перебила Лукерья.

– Только что, – добрая женщина видела Александра утром, когда они с Лукерьей отдавали ей ключ от номера, но стройный моряк так ей нравился, так врезался в память, что ей казалось, будто он минуту назад стоял перед ней.

– А он один был?

– Один? – засомневалась старушка.

– Или с кем-нибудь?

– Нет, не один, – дежурная уловила тревожные нотки в голосе Лукерьи и постаралась угодить.

– С кем же? – терпение у Лукерьи почти истощилось.

– С кем же он был? А! С этим, с разбитым носом который, – вот!

Испустив вздох облегчения, Лукерья заторопилась в дом Егора Кузьмича, надеясь, что с мужем разминулась по дороге. Она так была поражена тем, что её Александр исчез, что забыла, видела ли во дворе Афоню; решила, что его там не было.