Грим - Никита Никуда

- Вы имеете отношение к нашей проблеме, - продолжал полковник. - Хотя, может быть, и не догадываетесь об этом.

- Догадываюсь, - сказал Антон. - Но хотелось бы знать наверняка. Казна?

- Именно.

- Вот и мой дядя по матери, и пожарный с Маринкой о том же...

- Дядю надо скинуть с хвоста. И без него много желающих в вашем городе. Носится в воздухе этот соблазн.

- Послать этого дядю по матери... - сказал матрос.

- А вы не думаете, что наш и его пути могут где-нибудь пересечься? - спросил доктор. - Кстати, что-то знакомое мне в нем просматривается. Вот и Изольда подметила...

- Внешне - нет, - сказала Изольда. - Но неуловимо чем-то повеяло, едва он вошел.

- Я вообще мало думаю, - сказал матрос в ответ на обращенную к нему реплику доктора. - Зато действую наверняка. Не то, что вы, ходячие мертвецы различной степени свежести. Теоретики. Вот, пожалуйста, - добавил он в ответ на маленькое происшествие: Павличенко со стуком со стула упал.- Даже на стуле усидеть не может, а как же предполагает действовать? И кто его, паразита, парализовал? Тело! Подъём! Что ты в ногах валяешься? В ногах правды нет.

- Но правды нет и выше, - сказала Изольда, куря.

- Больно, видишь, ему. Человеку свойственно ушибаться, падая вниз. Пора уж набраться житейского опыта. Да помогите ж ему, сам он не может из-за беспомощности. А ты кончай постоянно дергаться, - обратился матрос к Смирнову, который словно на углях или на иглах сидел. При этом лицо его сохраняло отвлеченное выражение, словно он нечто мечтал. - Что за народ. Что ты пялишься на потолок? Лампочка вскружила голову? Возвращайся из упоительной страны грез. Тут как раз одного теоретика не хватает.

На мгновенье Антону стало неуютно среди этих застывших лиц. Возможно, впрочем, что это у них пройдет. Только матрос и доктор вполне овладели мимикой и могли менять свои мины соответственно ситуации.

- Надо держаться в рамках эстетических приличий, господа, - сказал в связи с этим доктор. - Изольда, расслабьтесь. Шевелите лицом, не давайте ему замереть. Все, господа, занимайтесь мимикой. Вот вам живой образец - матрос.

- Да я чемпион мира по мимике, - сказал мореплаватель. - И давно пытаюсь растормошить наш миманс. Ну что, прахи, не пора ль позавтракать нам? Антоха, тащи всё, что ни есть в природе вкусного! Нечего, господин полковник, разговорами нас занимать, надеясь усыпить аппетит. Что у нас сегодня на съеденье?

- Вам помочь, Антуан, снести все съестное вниз? - спросила Изольда. - Или мы все вместе наверх поднимемся? Хотя нежелательно, а то ваш дядя по матери ворвется опять.

- Я помогу, - вызвался Смирнов. - Да уж и приборы все здесь. И уборная рядом.

- Угощай, чем погуще. Тащи сюда почти всё. Чтобы на шесть прожорливых персон с избытком хватило.

К счастью Мотнев доставил продуктов именно с избытком. Антон и примкнувший к нему поручик принесли продукты. Преобладали все те же куры, которых Мотнев закупил в огромном количестве, а кроме того были внесены банки тушенки, кольца колбас, котлеты, хлеб да небольшая коробка пирожных - ими единолично завладел матрос.

- Что вы, голубчик, смотрите на еду, как на черный квадрат Малевича? - сказал доктор Смирнову, который, несмотря на проявленный энтузиазм, к еде не притрагивался, словно чего-то ждал. - Кушайте. Ешьте. Восстанавливайте организм. Нам столько всего предстоит, силы понадобятся. И вы, налегайте, Изольда. И тогда белоснежность и свежесть вернутся к вам.

- Давно ничего пирожного не вкушал, - сказал Смирнов, протягивая за одним из них руку, которую матрос бесцеремонно отстранил.

- Как вам, в самом деле, не стыдно? - поддержала Изольда обиженного поручика.

- Ваше сословье наелось пирожных, - сказал матрос, который в справедливость верил, а в стыдливость нет. - А мне именно этого вкуса с детства не хватало во рту.

- Там ведь семь штук, как раз по одному, - не отставал поручик.

- Это манной небесной можно целый народ накормить, - сказал моряк. - Но семью пирожными - только одного. Усвоил?

- В каком смысле?

- В гносеологическом. В гастрономическом уж позвольте мне. М-м... Словно утро расцвело во рту. Не советую тебе из-за пирожных лезть на рожон, - хладнокровно сказал матрос, вторично отстраняя поручика. - Отойди от моей еды.

Изольда, отняв у матроса кусочек, поднесла Смирнову ко рту. Тот привстал, вытянув шею и щеки навстречу пирожному.

Все, за исключением артиллериста, расправились с едой быстро. Только Павличенко все еще истязал колбасу.

- Что-нибудь еще принести, господа? - спросил Антон.

- К...к...к...

- Кофе и женщину по-турецки, - сказал за него матрос. - Вам не кажется, господа: что-то нереальное витает в воздухе? Вы не находите? Какая-то усопливость вместо сытой сонливости. Или это я прибалдел после курей? - И он откинулся на спинку стула, прислушиваясь к урчанию в животе.

- Теперь-то вы мне объясните, что значит это приключение и во имя чего? - спросил Антон. - Я, конечно, как и все в нашем городе, слышал насчет казны.

Полковник переглянулся с доктором. Тот кашлянул.

- Видите ли... Эта история случилась с нашей страной в одна тыща девятьсот двадцатом году...

- Позвольте мне, - сказала Изольда.

- Да уж, пожалуйста, - не стал противиться доктор. - Вам как бывшей актрисе... Волшебная сила искусства, убедительность, артистичность, шарм.

- Знаете, Антуан, - сказала Изольда, - дело давнее...

- Я догадался.

- Гражданская война и так далее. Белое движение - сначала туда, а потом обратно... Для вас это дело доисторической давности, а для нас - буквально вчера.

- Мне кое-что известно из курса истории.

- Мы отступали. Были разбиты наголову. Полк попал в положение. В руководстве дрязги. Дороги вдрызг. Армия, разграбленная партизанами и интендантами, к сожалению командиров, увязла в болотах и была почти уничтожена. Нас было полтора десятка, сопровождавших штабной обоз. Да около взвода казаков нам приданы. Документы, знамя, святыни. А так же полевая касса, которую нам было поручено переправить за кордон. Тогда по лесу много шныряло всяких. Остатки колчаковские. Партизаны различных мастей. Группа из местных парней хозяйничала в вашем, тогда еще невзрачном, городе. Называла себя ополчением. Что-то они ополчились на Колчака. Были что-то вроде городской милиции. Но милиция и тогда уже... Впрочем, ладно. Дороги мы не знали, хотя карта была. Это карта местности истрепалась совсем, мы перенесли ее на портянку. Портянку же Смирнов обернул вокруг левой ноги. По ней выходило, что местность заболочена чрезвычайно. Невозможно было пробраться через заболоченную, да и прямо скажем, враждебную территорию с двумя телегами без провожатого. Мы могли бы еще жизнью рискнуть, но обоз с этой обузой не имели права бросать. Нужен был поводырь, знающий эти тропы. И нам подсказали: есть, мол, некто Никита... Дедушка ваш, Никита, мобилизован был в качестве проводника. Парень, лет двадцать ему было или больше чуть-чуть.