Грим - Никита Никуда

- Нас тоже заставляли из-под палки учить французский на одном корабле. Я даже запомнил слово батон. Я не галломан, но жить значительно куртуазней с постоянным знанием французского языка. А у меня не постоянное. Временами накатывает.

- Знаете, Василий, - мягко сказал доктор. - В нашем маленьком коллективе свои правила, и нравственность - одно из условий игры. Ваше же поведение - вне игры. Вы всячески стремитесь сломать игру, нарушить наши условности. К тому же, ничто так не сокращает существование, чем как жизнь во грехе.

- Не всё ж во прахе. В здоровом теле - здоровый зуд. Это ж бессознательная тенденция, док. Как шар, наполненный гелием, инстинктивно взлетает вверх, так и этот рефлекс срабатывает.

- Мало ли от каких рефлексов у матросов слюни текут, - сказала Изольда. - Этот хотячий труп не впервые подкатывается. Этот la cadavre vivre давно пристает. Как хотите, а мое первое терпенье уже кончилось.

- Изо-ольда..., - пропел матрос.

- Словно вода клокочет в клозете, - усмехнулась Изольда.

- Компарезон не есть резон.

- Давайте без глупостей и без гадостей, - вступился вслед за доктором и Смирнов. - Это у вас от затхлого воздуха мысли гнусные.

- В нашем стане завелся Тристан, - сказал матрос, куртуазное настроение которого только усилилось при вступлении соперника. - Ты мил юн друг, не зли меня. Я ее первый облюбовал. Так что займи свою очередь за бубновым валетом. Ты еще юнга в этом море любви. Ты даже не так на нее смотришь. Это ж женщина, а не ветчина.

- Этот наглоглазый субъект хочет всех поразить дерзостью. Стать предметом изумленья для нас.

Если доктор час или два назад пенял на отсутствие движения в лице Изольды, то сейчас подвижности было в избытке. Гневная мимика, грозная мина лица. Взорвется, только задень.

- А принцесса у нас с принципами. Насчет принципов у матросов вопросов нет. И насчет тайного-явного тоже осведомлен. Итак: поэты лишили вас репутации еще в гимназической юности. Серебряный век. Русская сцена, известная своим добронравием. Да и в полку ваши Антантовы глазки постреливали по союзникам. Так что свои буржуазные добродетели вы изрядно порастрясли. Но ежели вам угодно доказать свою прелесть делом, то к вашим услугам Владивасилий Смольный, матрос особой статьи.

- Вы отвратительный... похотливый... прожорливый... негодяй, - произнес Смирнов, задыхаясь и делая паузы.

- Непризнанный непринц. Кюхля. Фамилия Смирнов, а сам больше на Козлова похож. Я вам тоже не мальчик. Не таких девочек проворачивал. Еще не было прецедентов, чтоб хоть одна...

Изольда побледнела, еще миг - и ее зубы, жемчужное оружье, вцепятся в глотку обидчика. Антон поневоле не сводил с нее глаз, покуда длилось длинное матросово словесное оскорбление и её - короткое - действием.

- Вот тебе прецедент! - Она небрежным движеньем простерла к матросу руку и отвернулась, влепив, почти не глядя, пощечину. - Может, я потеряла девственность, не брезгливость. У отбросов нет вопросов?

- Не любите вы меня все, вот что. - Сказал матрос, почесавшись после пощечины. Казалось, он был мало смущен. - Задели честь, задели достоинство. А теперь задели меня по лицу. Нечего сказать, хорошая у нас компания.

- Он и т а м позволял дерзости. Мерзостно лип, лез. Приставал и пристраивался.

- А что делать, скучно ведь так просто лежать. Сны уже все переснились. Некоторые по три раза смотрел. Да и здесь - долго ли без любви протянешь, на одной воде и еде, да на докторском автономном питании. И не приставал так, чтоб уж очень, не некрофил. Ну, какие со жмурами шуры-муры? Не такое уж эта женщина обольщение. К этаким лошадям не пристают, а пристреливают. В вашем возрасте жизни, мамзель, можно быть и покладистей.

- Еще слово, и я тебя тоже проучу, мерзавец! - разгневался, наконец, и полковник.

- Мерзавцы все вымерзли, командир. Помните морозы декабря 1959-го? Целые мироздания вымерзали.

- Запереть его в клозете, и всё, - предложил поручик. - Внести тем самым в наше существование элементы матросской тишины.

- Попробуй, уйми меня. Услужитель шалых бабенок.

- Выбирайте все-таки выражения, - сказал доктор.

- Не из чего выбирать.

- Грядущий Хам стал реальностью, - сказал Смирнов.- Далее следует Грядущий Зверь.

- Имей в виду, Грядущий Джентльмен, я одинокий беззащитный мужчина, но обидеть себя не дам. Такими учтивыми поручиками мы с Львом Давыдовичем волги запруживали.

- Что ж, не хотите выбирать слова - выбирайте оружие, - сказал полковник, кивнув на пистолеты, что были свалены под столом.

- Дуэль? Не обоюдовозможно. Эта дворянская привилегия не для дворняг.

- Что это? Труп проявляет трусость? - сказала Изольда, глядя на него с насмешливостью.

- Откуда мне знать, каков он стрелок. Убить не убьет, только зря искалечит. Буду, как пресловутое Павлыченко, на каждом шагу налево кланяться. Нет, я за вашу область промежности рисковать не намерен. И не собираюсь подставляться этому стрелку лишь потому, что какая-то актриса не поладила с почтеннейшей публикой. - Он все еще теребил левую щеку, поглощенный пощечиной. - Пощечина чешется. Голова гулкая. Дайте унять звон.

- У матросов кровь из носов, - сказала Изольда, бросая в него скомканный носовой платок.

- Смочите платок холодной водой, - посоветовал доктор.

- Разве даст баба, будучи на корабле, жить экипажу одной дружной плавучей семьей? - сказал матрос, отирая лицо. - Мы с Александром Васильевичем баб с кораблей изгоняли. Матросы ровно монахи...

- Да уж видим, каковы эти монахи в миру. Этот мирской матрос в особенности, - сказала Изольда.

- Каков мир, таковы и монахи. За платок спасибо, - добавил он. - И так уж и быть: простите. Я готов исправить свою неловкость.

- Ловкостью?

- Кстати, чревоугоднички, пока наш акушер не отправился за покупками, не перекусить ли нам после завтрака? А то совсем внутренняя жизнь в животе замерла. Вон и Смирнов тоже волком голодным смотрит, пропустив предыдущее через организм, - сказал матрос, у которого перестало кровоточить. - Очнись, повитун. Остались в твоих закромах элементы питания?

- Да, господа, - обрадовался доктор прекращению склок. - Поправляться, крепчать, набирать вес...

'Это ужасно, сколько едят', - думал Антон, бросая взгляды на сотрапезников, хотя и сам испытывал непреходящий голод. Был только полдень.

Опять матрос более всех усердствовал. Легкий флирт с последующей пощечиной не повлиял на его аппетит. Прочие тоже не отставали. Артиллерист же больше отвлекался на мух, хватая их в воздухе и опуская в карман пиджака.

- Это лягушку он кормит, - объяснил Антону матрос. - Он и в братской могиле все ее опекал. Она у него под хвостом прячется. Когда же он садится, то перекладывает ее в карман. Вот муха пролетела - и ага! - обернулся он к Павличенко, который, уловив, что речь идет о нем, приложил к уху ладонь, настроив аппарат восприятия. Но матрос уже забыл про него. Да и насытился. - Вот так и черви нами чревоугодничают. - Он окинул взглядом жующих и встал. - Да, акушер, будешь в городе, захвати для этого забияки пирожное. - И кивнул на поручика, отошел.