Иоан Поппа - Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа

– Вы об этом пожалеете! – тяжело дыша, говорит сержант.

– Знаю. Но ты пожалеешь еще больше, если не исчезнешь с моих глаз в три секунды! Раз…

Сержант поворачивается и бросается бежать. Все произошло молниеносно, и я поражен. Командир части, который стоял, не двигаясь, перед строем, видел сцену и спрашивает Костю:

– Что случилось, товарищ капитан?

– А, да ничего. Не беспокойтесь. Один солдат, срочник, не знаю, что он потерял здесь, среди кадров.

Командир оборачивается к старшине, который вызвал переполох и от которого уже отступили те, кто его осаждал:

– Товарищ старшина, госпожа Дьякону говорила, как настоящий коммунист, тебе не следует обижаться.

– Наоборот! – кричит старшина. – Я сказал, что хочу ей помочь! Я дам ей оружие из пирамиды боевой тревоги! Она сказала, что хочет сражаться с оружием в руках!

– А ты не будешь сражаться?

– Мы вам нужны, чтобы сражаться?

– Да. Не забывай, что враги страны только и ждут. Русская авиация уже у восточной границы.

– Ага, русские! Теперь мы оказались способными сражаться. Вы вспомнили, товарищ командир, что мы способны сражаться. До сих пор нас топтали ногами, в нас плевали, увольняли в запас, наказывали, а теперь нас призывают спасать страну. До вчерашнего дня мы были отребьем для товарища полковника Друмезы и неспособными ни на что для капитана товарища Шошу! А теперь вы хотите, чтобы мы были защитниками страны и партии! Тогда пусть идут сражаться товарищ Шошу и товарищ Друмеза.

Слова старшины вызывают в нас потоки невидимых слез, но слезы эти не изливаются вовне, а обрушиваются внутри нас. И мы стоим в строю молча. Не двигаясь. В наших душах такое разочарование, у нас в груди накопилось столько горечи и столько обид, столько ожесточения, что если бы в этот момент в небе появились «Сухие» [78] Имеются в виду советские истребители-бомбардировщиики СУ-17, созданные в начале 1960-х гг. в ОКБ авиаконструктора Павла Осиповича Сухого (1895–1975) ( прим. ред. ). русских и начали бы нас бомбить, мы бы им закричали: « Dobro pozhalovat’! » Нам было бы наплевать на наши жизни, и мы умерли бы счастливыми, если б знали, что одновременно с нами взлетели на воздух и рассыпались на мелкие части все эти негодяи, которые стоят и смотрят на нас и которые разрушили Румынию.

А капитан Шошу, политрук:

– Уважаемые товарищи! У нас нет иной веры, кроме веры в светлое будущее коммунизма!

Меня так и подмывает закричать: «Что вы, негодяи, сделали из коммунизма и социализма?» А Шошу продолжает:

– Все мы хорошо знаем, сколько претерпели наши предки по причине капитализма! Я выражаю уверенность, что наша армия в любой момент выполнит свой долг! Всем мы обязаны партии! Будем же тесно сплочены вокруг партии и генерального секретаря, товарища Николае Чаушеску, самой светлой фигуры Золотой эпохи!

После него берут слово Друмеза, Десагэ и другие. Но никто уже больше их не слушает, и волнение в наших рядах растет. Кто-то кричит: «Мы хотим читать газеты! Почему нам больше не привозят газеты?» Но нам приказывают войти в корпуса и ждать.

Вести, поступающие из города, ужасающи: проходят манифестации, на которых люди требуют отставки Чаушеску, на Университетской площади флаги порваны, на стенах и на окнах – повсюду надписи «Долой Чаушеску!» и «Долой тирана!».

Ночью нам приказывают потушить свет и не покидать колонию ни под каким предлогом, потому что в городе орудуют группы террористов, которые стреляют из огнестрельного оружия. И вдалеке действительно слышатся выстрелы. Мы спим в части. Кабинет личного состава был превращен в спальное помещение, и мы отдыхаем там ночью – три офицера и четыре младших офицера. Рассвет приносит с собой страхи и беспокойство. В городе раздаются выстрелы и грохот пушек. На улицах офицеров, одетых в форму, бьют или пыряют ножом.

В шесть утра командир вызывает меня к себе.

– Пóра, оденься и поезжай на стройку спросить у генерала Богдана, работаем мы или нет.

– Но вы не можете позвонить? Нам опасно сейчас выходить.

– Выполнять!

– Товарищ полковник, меня застрелят на улице! У меня даже нет гражданской одежды!

– Гражданской одежды? Но ты же офицер, сударь! Как, одеваться в гражданское? Марш на стройку!

– Если правда то, что говорят, то вы посылаете меня на верную смерть!

– Марш на стройку, иначе я тебя пристрелю! – вопит Михаил.

Я выхожу и пытаюсь свернуть к корпусу транспортного взвода, но Михаил догоняет меня и кричит:

– На стройку! Пешком! Без метро! Выполнять!

Выхожу через ворота. Беру курс на хлебный завод «Витан», затем по набережной Дымбовицы, до моста Михая Храброго. Прохожу мимо бойни, выхожу на улицу Вэкэрешти, дохожу до площади Объединения и отсюда вижу стройку. Дом Республики выглядит зловеще. Вдоль бетонного ограждения, которое его окружает, стоят сотни солдат-срочников, один возле другого, с оружием на плечах. Издали доносятся выстрелы и едва слышное скандирование. Вхожу в большие ворота «Урануса». На стройке никто не работает. Мне навстречу выходит капитан Кирицою:

– Пóра, что ты тут делаешь?

– Меня послал командир спросить у генерала, работают ли на стройке?

– Какое там работают, разве ты не слышишь, что творится в городе? И тебя он вот так послал, в форме?

– Да! И я должен срочно вернуться назад, сказать ему!

– Как пойти назад? Что ему сказать, сударь?

– Что не работают.

– Это значит – он болен на голову! Скажи, что уже не работают! Беги быстро назад в казарму, пока не собрались люди на улицах – ведь тебя могут убить, если увидят, что ты в форме и один. Ну и гад же этот Михаил! Беги! Не раздумывай, пока не рассвело и не собрались люди! Вы только послушайте! Работают ли на стройке!

– Тогда я ушел. Здравия желаю!

– Ступай! Обходи людей! Не снимай шинель! Если все же увидишь толпу людей, не беги, иначе привлечешь внимание! – кричит Кирицою мне вдогонку.

Ухожу и проделываю обратный путь. На площади Объединения меня видит большая толпа, собравшаяся тут:

– Хуо-о-о-о! Хуо-о-о-о, армия! Убейте его, как собаку! За ним!

Один камень пролетает у меня над ухом. Бутылка разбивается вдребезги у моих ног. Бегу к набережной Дымбовицы и думаю о том, как сильно любит румынский народ армию страны. Меня настигает «Аро», который резко тормозит возле меня. Из него выходят два офицера секуритате. Один из них достает пистолет из кобуры:

– Стой! Руки вверх! Кто ты? Документы!

Меня спешно обыскивают, спрашивают, где моя часть и что я тут делаю.

– Кто твой командир?

– Подполковник Ликсандру Михаил.

– Как он выглядит?

Описываю его, как только умею. Пистолет кладется обратно в кобуру. Один из них говорит:

– Да оставь его. Это раб с «Урануса». Оставь его к черту! Ступай же в казарму и будь там! Больше не выходи, а то тебя эти убьют!