Иоан Поппа - Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа

Внизу катастрофа. Четверо военных сорвались с лесов, вместе с командиром 3-го взвода лейтенантом Жугэнару. Жугэнару приземлился на кучу песка. Он ударился несильно головой, и, возможно, у него ничего нет. Потому что мы видим, как он поднимается, но двое солдат сломали себе ноги, а другой, Андронаке из Питешть, упал грудью на железный прут арматуры и агонизирует в луже крови. Санитары кладут его на носилки и равнодушно поднимают в машину, затем собирают всех тяжелораненых и засовывают их рядом с ним. В конце концов, мы перестраиваемся, снова приступаем к укреплению лесов и работаем дальше.

Несчастье не произошло бы, если бы каменщики как следует закрепили мраморную плиту на фасаде вверху. Но ремесленники-резервисты, которые приходят сейчас на стройку, имеют не только слабую подготовку, но и неподходящий для такой работы возраст. Начиная с марта этого года, мы начали получать как «подкрепление» детей двадцати одного года, которые только что отслужили в армии, или стариков шестидесяти трех лет, у которых больше нет ни силы в руках, ни сноровки, мастеров с больными легкими или даже инвалидов. В прошлом месяце ко мне во взвод попал Николае Ион из Крайовы, железобетонщик по профессии, у которого было больное сердце. Он даже не мог подниматься по лестнице в спальню. Ему было сорок девять лет, и он был смертельно слаб. Тяжело дышал при каждом шаге.

– Кто тебя сюда прислал?

– Люди из комиссариата, товарищ лейтенант.

– Ты знаешь, что здесь? Мы на фронте, где стреляют!

– Знаю, товарищ лейтенант.

– Ну, если ты знаешь, то зачем приехал ко мне, Иоане? Чтобы умереть в моем взводе?

Я послал его к доктору Лукачу, чтобы он снова его посмотрел. Потом мне прислали еще двоих, из которых один болен язвой желудка, а другой, Модряну Ион, ходит с тросточкой.

– Откуда ты, Модрене?

– Из Тимишоары, товарищ лейтенант. Улица Теюлуй, дом 102.

– Почему ты ходишь с тросточкой?

– У меня проблемы с ногами. Не могу ходить. Меня прислали сюда, несмотря на то, что я больной.

Я схватился за голову. Что я могу сделать с этими людьми? Куда я их поставлю?

С другой стороны, есть военные-резервисты, совершенно здоровые, которые не проработали больше двух недель на стройке. Обычно они остаются в спальнях, и к ним приходят разные субъекты. И не думаю, что приходят, чтобы их образумить и спросить их, почему они не работают. И что еще более любопытно, эти типы интересуются всем, что происходит в корпусах, входят в комнату дежурного офицера и устраивают скандал, а они всего лишь простые военные-резервисты, и, хотя они ни ногой на стройку, но всегда в курсе происходящего на «Уранусе», и перед ними открыты двери кабинетов всех наших командиров.

Иногда эти индивидуумы бьют офицеров или оскорбляют их, но служба секуритате не принимает никаких мер, будучи тоже заинтересована только в статистике явки военнослужащих и в списках, куда занесены правонарушения офицеров. Может быть, когда-то существовали в ее составе авторитетные и компетентные люди, но наша сегодняшняя секуритате превратилась в отвратительную бюрократию, лишенную идеалов, коррумпированную и абсолютно опустившуюся, с моральной точки зрения, и ее сотрудники охотятся только за чинами и жирными зарплатами.

Все мы находимся на грани хаоса, и наша колония рушится под тяжестью собственной ноши. Но преследования, слежка в отношении нас не прекращаются, угрозы не ослабевают, удар следует за ударом… Мы сделались заложниками нашей собственной системы, мы потонем вместе с ней, как пассажиры «Титаника» в океане, и нельзя больше ничего сделать. Мы стоим у края могилы, и нет пути назад. Мы даже не можем спросить, кому выгодна наша гибель.

А в довершение ко всему этому поступает новый приказ министра обороны: все военные кадры, которые работают на «Уранусе», должны носить новую военную шинель, скроенную специально для военных трудовых колоний. Составляются списки, и мы стоим в очереди, чтобы расписаться в том, что мы ознакомлены с новым приказом.

Проблема в том, что на складах части или на центральном складе военного оборудования не имеется ничего подобного, и никто не видел, как выглядит новая шинель. Но эта незначительная подробность не должна помешать, конечно, выполнению приказа, так что, начиная со следующего дня, офицеры и младшие офицеры, которых застанут в результате проверок одетыми во что-то другое, а не в шинель, отвечающую «регламенту», будут арестованы и посажены в карцер. Я тоже не в новой шинели. Значит, буду терпеливо ждать очереди на арест.

Вечером в столовой капитан Костя садится, вздыхая, за стол и объявляет нам, что патруль порядка арестовал двух солдат из его роты. Говорит с огорчением:

– Их арестовали – ух, чтобы вам пусто было! Забрали прямо на рабочем месте. Оставили меня без них. Как раз сейчас, в конце месяца, когда мы вкалываем, чтобы сделать план.

– Как же это?

– Ну, их застали без шинелей этих! Но, братцы, самое интересное: никто не знает, где брать такие шинели. Думаю, что они есть только в голове у министра! Прав Фирою. Здесь больше не АДР – Антреприза Дом Республики! Здесь АДР – Арест, Допрос, Резерв! – с досадой выкрикивает он, но резко замолкает в тот момент, когда видит, как к нам приближается капитан-контрразведчик, который с некоторых пор стал очень активен.

И есть почему. Несчастные случаи со смертельным исходом участились. Другой военный-резервист, сварщик по профессии, погиб от взрыва – балон с кислородом взлетел на воздух, и ему напрочь оторвало голову. Другой военный повесился где-то на складе, на последней отметке. Никто не знает, почему он это сделал. Кто может знать, что на душе у человека?

На «Уранусе» сформирована специальная бригада столяров, которая изготавливает гробы. Во взводе Панаита умерли резервисты Фиран Григоре и Делиу, а во взводе Жугэнару – солдат Понтяну из Арджеша. И в других подразделениях умирают. Не обойдены и кадры. Мы узнали, что скончались два лейтенанта из девятой части на другой стороне «Урануса».

Не лучше обстоят дела и в оперативных частях. Командира полка или дивизии тем выше ценят, чем больше он доказывает свою жесткость и свирепость. В моем полку в Пантелимоне головокружительная перспектива предоставляется Гурешану, который в этом отношении возглавляет топ: в полку покончили самоубийством на этот момент два солдата и старший сержант Матей, который застрелился во время дежурства. Кажется, самоубийства произвели хорошее впечатление на начальство, потому что Гурешан продолжает руководить и дальше своей железной рукой, и был представлен к званию подполковника в исключительном порядке.

Проверки в подразделениях так же суровы, и время от времени нам угрожают, что снова придет секуритате проверять явку, но в последнее время она больше не появлялась. Увольнения в запас стали реже, но это нисколько не облегчает нам ситуацию. Возможно, скоро они возобновятся с новой силой. Новая формулировка, которая приходит сейчас «сверху, из горних сфер», звучит так: «устранение неспособных офицеров», но она опустилась к нам, как летающая тарелка из других галактик, потому что никто не может четко объяснить ее смысл.