Ирен Роздобудько - Пуговицы

— Вы — Влайко? — спросил я.

— Да, — ответил он. — А что вам нужно?

Я достал из кармана фотографию.

— Этот снимок делали вы?

Он неловко оперся рукой о косяк и взял фотографию, поднес ближе к глазам.

— Может быть… Но я давно уже не фотографирую. А что вы хотите?

— Можно мне войти? — спросил я.

Парень отодвинулся и запрыгал на костылях вглубь комнаты, я двинулся за ним. Мы прошли на кухню.

Влайко опустился на стул, поставил возле себя костыли и указал мне на кресло, стоящее напротив.

— Что с вами произошло? — решил спросить я.

— А… Попал под винт пару лет назад, да как-то неудачно — до сих пор лечусь. Уже три операции было. Так о чем вы хотели спросить?

— Хозяин дайвинга сказал мне, что этот снимок делали вы, — начал объяснять я, волнуясь, что он плохо поймет мой английский — Может, вы могли бы припомнить, что это за женщина, откуда, как ее имя? Я понимаю, что это несколько странно, но…

— Конечно, странно! — насупился Влайко. — Как мне запомнить всех, кого фотографировал? Знаете, сколько их было за день? А за месяц? А за весь сезон?!! Что, я их всех обязан помнить? Такое скажете!

— Да, конечно, я понимаю…

Очевидно, вид у меня был расстроенный.

— Ну-ка, — сжалился Влайко и протянул руку. — Дайте еще раз взгляну…

Он с сомнением уставился на фото.

— У меня тысячи таких дамочек отснято… — приговаривал он, разглядывая фотографию. — Эта такая же хорошенькая, как и другие… Я не могу вспомнить даже всех тех, с которыми… Что теперь об этом вспоминать?… Белый купальник… белые волосы… желтая рыбка. Пошлая композиция… А снимок хороший, качественный. Не будет у меня больше такой работы, это уж точно… Нет, я не помню! — наконец вернул снимок он. — Ничем не могу помочь! Сами подумайте — как мне всех запомнить?! А что, она вам очень нужна, эта дамочка?

— Она похожа на мою жену…

— А-а… Ну тем более ничего вам не скажу. Тут их знаете сколько отдыхает таких, с чужими мужьями?! Вы вот у нее сами спросите, с кем она тут была… Я в эти игры не играю. Мне плевать. Тем более теперь.

Я поднялся. Конечно, на что я мог рассчитывать?

— Извините, что побеспокоил.

Очевидно, вид у меня был удрученный, потому что Влайко решил меня подбодрить:

— Не огорчайтесь. Уж мое-то положение намного хуже вашего. Иногда так худо, что выть хочется. А вы еще найдете себе женщину. Эта бы вам точно не подошла — она, кажется, американка…

— Значит, вы все-таки что-то можете вспомнить? — воспрял духом я.

— Как говорил мой дедушка Милан — две стопки виноградной водки, и я вспомню, какого цвета были глаза у седьмой дочери Адама…

Какой же я болван! И как сразу не догадался?! Я выскочил в ближайший маркет, вернулся с бутылкой ракии и вакуумной упаковкой брынзы. Влайко заметно оживился. После третьей рюмки, которую мы выпили «за любовь», я, как поисковую овчарку, ткнул его носом все в ту же фотографию. Он, осознавая ответственность момента, поводил над ней рукой.

— Кажется, это была американка, — сказал он после этих пассов. — Да. Точно: американка!

— Ну, это я уже слышал. А что еще?

— Да что ты так переживаешь, друг?! — Его явно начинало развозить. — Мы ж — славяне! А Америка знаешь где? Ого-го!.. А это была американка — голову даю на отсечение… Беленькая такая, симпатичная… А знаешь-ка что? — вдруг вскинулся он. — Я ее, кажется, припоминаю… Это было примерно год назад. Тогда-то меня и шибануло. А возили мы группу из «Санта Рио» — это гранд-отель в Будве, — и, когда меня шибануло, эта дама все держала меня за руку, пока в госпиталь везли… — Он зажмурился, потом снова посмотрел на фото. — Точно! Неблагодарная я скотина! Мне тогда не до того было, но я помню, что она села в «скорую». Я еще подумал, что глаза у нее, как у ангела, и руки мягкие, маленькие… В больницу меня отвезла, деньги оставила на лечение. Я потом все думал: зачем я ей сдался?…

— Да ты не врешь? — спросил я. Уж слишком складно он все вспомнил.

— Не вру! — обиделся фотограф, — У меня память — профессиональная, можешь не сомневаться! А то, что сразу не сказал, — так мало ли вас тут, ревнивцев, ходит… А еще больше — из частного сыска, все неверных жен или мужей разоблачают.

— Имени ее не помнишь?

— Нет. Но ведь это можно выяснить в отеле. Там есть книги регистрации…

Действительно! Мне уже не сиделось в мрачноватой квартире фотографа-калеки, я оставил ему несколько купюр, поблагодарил и выскочил на улицу. Как на раскаленную жаровню ступил…

Гранд- отель «Санта Рио» находился на самом побережье. Море поблескивало совсем рядом, переполненное купальщиками, орущее и повизгивающее, рычащее моторами водных мотоциклов. Его природный шепот и шорох был похоронен под какофонией разнообразных звуков. Я вошел в холл и тотчас оказался в прохладной тишине, которую нарушало только легкое журчание фонтана, расположенного внутри. Я подошел к администраторской стойке, и колоритного вида черногорец с длинными, аккуратно закрученными в несколько колец усами уважительным взглядом окинул мой бейдж, который я носил на кармане футболки. Я вынул фотографию.

— Не могли бы вы мне помочь? Я ищу вот эту женщину. Она была здесь год или полтора назад… — без долгих предисловий сказал я.

Лицо администратора несколько вытянулось. И все же я подсунул ему под нос снимок. Он вежливо взял его в руки, но вначале пристально посмотрел на меня:

— За один сезон у нас бывает несколько тысяч гостей…

— Я надеюсь на вашу профессиональную память, — решил польстить я и не ошибся.

Администратор обратил свой взор на фотографию, усы его смешно затопорщились.

— Возможно… — забормотал он. — Возможно…

Я ждал. Я не мог его торопить. Сердце работало, как отбойный молоток.

— Ну конечно! — просияло лицо администратора. — Господи, это же наша любимица — Энжи Маклейн! В прошлом году она тут отдыхала с мужем и всех просто очаровала!

Чужое иностранное имя отрезвило меня. Я стоял как истукан, чувствуя, как глупа вся эта затея, как глуп и ничтожен я сам, потерявший контроль над собой.

— Вот как… Значит, я обознался… Простите.

— Миссис Энжи — художница, — продолжил свои восторги администратор. — Да вот же, взгляните, какую картину она нам подарила! — Он взмахнул рукой, указывая вглубь холла.

Я оглянулся. И снова сердце дало такой мощный толчок, что я едва удержался на ногах. Этого не может быть! Знакомая, такая любимая мною, манера письма, прозрачность и точность линий, чистые краски… Я едва смог взять себя в руки.

— Вы что-нибудь знаете о ней?

— Если вы так интересуетесь этой художницей, вам лучше поговорить со Зденкой — это горничная. Она тогда работала на третьем этаже… А от себя могу сказать, что миссис Маклейн — настоящий ангел. Такие встречаются редко. Всегда улыбается, всегда расспросит, посочувствует… За какие-то пару дней выучила сербский. Ее здесь многие запомнили.