Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

Сегодня вечером Басби назначил ей встречу на верхней станции канатной дороги на холме Дарсан. Там, на макушке холма, стояли почти целые декорации древнегреческого храма с гигантскими колоннами, построенные несколько лет назад из фанеры для съемок исторической серии. Несколько колонн валялось у входа, напоминая сардельки, сваренные для Гулливера. В храме сохранился картонный жертвенник и огромная статуя Зевса из папье-маше, покрытая сильно облупившейся золотой краской. Еще имелась бывшая артистическая грим-уборная с кушеткой, притулившаяся на задворках храма. Откуда Басби было известно о грим-уборной и, главное, о кушетке, Лидия не знала. Но откуда ему вообще были известны потаенные закоулки этого города?

Кабинка притормозила, и Лидия выскочила из нее, тяжеловато и не слишком изящно опустившись на землю. Расправив юбку, она огляделась. Басби не было. Лидия направилась к скамейке, стоящей поодаль. Оттуда была видна площадка перед фуникулером и – далеко внизу – россыпь огней ялтинского порта. Несколько минут Лидия сидела спокойно, откинув вуаль и подставив лицо легкому вечернему ветру, – было пустынно, лишь какая-то парочка обнималась на поваленной колонне, но она не обращала на нее внимания. Однако вскоре ею овладело беспокойство. Где Басби? Почему не приходит? Уже двадцать минут десятого. Она опоздала – быть может, он ушел, не дождавшись? Тот мужчина в кабинке фуникулера в фетровой шляпе… Недаром он показался ей знакомым. Какой кошмар! Она все погубила! Да нет же, какая глупость! Он бы обязательно ее дождался. Сидел бы на этой самой скамейке, покуривал беспечно и даже на часы не глядел. Конечно, он опаздывает сам. Она знает своего Басби – он и раньше частенько приходил позже назначенного срока. Безобразие, конечно, но таков уж он есть.

Лидия глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и стала сосредоточенно рассматривать носки туфель. Тревога не оставляла ее. Сегодня днем, проезжая по центру города, она видела его – он сидел в кафе в большой компании. О, как она ненавидела эти компании, на которые он тратил столько времени вместо того, чтобы… А к вечеру собирался на летное поле совершать очередные воздушные безумства на авиетке, похожей на кузнечика и ненадежной, как карточный домик. О, как она ненавидела авиетку, которую он обожал! Сколько раз Лидия просила взять ее в полет, но он лишь смеялся и, маскируя категоричность отказа поцелуями, говорил что-нибудь вроде: «Ну, куда тебе! Представь, как ты залезаешь в самолет!» или: «Это недамское дело. У тебя слишком хорошенькие ножки и слишком тоненькие чулочки». Так и не взял ни разу. А ведь они могли бы приземлиться в каком-нибудь живописном лесистом местечке и… Лидия скривилась, почувствовав застарелую обиду.

Тут ей пришло в голову, что полеты опасны. Случиться может всякое. Давно надо было сходить к спиритичке фрау Дагмар и узнать все об этих полетах. А что, если… Что, если непоправимое уже случилось? Лидию прошиб озноб. Ее затрясло. Страх – тот, былой, жуткий неуправляемый страх, какого она давно уже не испытывала, – накинулся на нее. Воспаленное воображение рисовало картины одну страшнее другой. Самолет падает. Накренившись на одно крыло, он летит, оставляя за собой шлейф дыма. Это горит хвост. Обезумевший Басби мечется в кабине. Он задыхается. Срывает с себя белый летчицкий шарф. Пытается отодвинуть окно, но его заклинило. А самолет все ниже и ниже. И вот – взрыв. Огромный столб пламени поднимается над лесом. Горят деревья. Куски самолета валяются на выжженной траве, висят на ветках кустов и деревьев. Басби сидит в кресле пилота, свесив голову через край кабины. Он не дышит. Короткий вскрик вырвался из горла Лидии. Она схватила себя за плечи, чтобы ощутить под руками что-то настоящее, материальное. Час. Он должен был появиться час назад. Если бы он отменил свидание – а такое тоже случалось нередко, – то прислал бы записку. Он всегда присылал записки. Значит, она права. Произошло ужасное. Лидию замутило. Она вскочила и начала быстрыми нервными шагами – почти бегом – мерять площадку. Убежать, убежать… Убежать от этих подлых мыслей! Она задыхалась, но не от бега и не от ветра, а от ужаса, сковавшего ее дыхание.

Двое на поваленной греческой колонне начали ссориться – до Лидии донеслись их раздраженные голоса. Девушка обвиняла. Молодой человек оборонялся. Девушка ударилась в слезы. Молодой человек пожал плечами и отвернулся. Девушка встала и, утерев глаза, ушла в темноту, царившую под сенью гигантских декораций. Лидия ждала, что будет делать молодой человек, – почему-то она с напряжением следила за их перепалкой. Тот постоял несколько секунд, глядя девушке вслед, затем, словно ему все это наскучило, засунул руки в карманы брюк, крутанулся на каблуках, направился к канатке, ловко вскочил в подошедшую кабинку и укатил. Через некоторое время девушка вышла и теперь стояла одна на пустой площадке, растерянно и несколько затравленно озираясь. Она, очевидно, не ожидала, что он уйдет. «Как легко! – подумала Лидия. – Как легко они уходят! И ничем тут не поможешь. Хочешь – жалуйся, хочешь – упрекай, рыдай, цепляйся. Все равно уйдет. И не оглянется». Внезапно ее мысли изменили направление. Ведь может же быть и такое… Лидия приложила ладонь ко лбу. Тот пылал. «Он меня бросил», – подумала Лидия, ужасаясь этой мысли и в то же время желая как можно быстрее проговорить ее про себя, словно, проговорив, сразу отделается от нее, и та больше никогда не вернется. «Бросил, бросил, бросил! – стучало в голове, билось о прутья ребер, распирало грудь. Никакой причины не было и нет. – Он не пришел, потому что не захотел. Расхотел».

Лидия упала на скамейку и, сцепив руки, наклонилась вперед – ей трудно было дышать. «Что же делать? Что делать? Равновесие, которого она достигла в последние месяцы, оказалось иллюзией. Она всегда – теперь можно себе в этом признаться, – подспудно ждала, что он ее бросит. Слишком уж хорошо все было. Слишком радостно. Так не бывает. Во всяком случае, не у нее. И с чем она остается? Со Збышеком? Все с тем же преданным неизбежным Збышеком? Невыносимо! Ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Она просто дура. А ведь знала, знала, что Басби – это праздник на час… на полчаса… на минуту. Сколько могла продолжаться их связь? Разве он когда-нибудь говорил, что любит ее? И сколько женщин крутится возле него? Так почему именно – она? Лидия застонала, но глаза ее были сухи. Балаганщик, циркач, парвеню – как она могла влюбиться в него? Приличные люди так не поступают. Взять и не явиться на свидание! Ни объяснений, ни предлога – ничего. Манера, выдающая хама».

Лидия поднялась, выпрямила спину, подняла подбородок и, не замечая того, как судорожно сцеплены руки, направилась к фуникулеру. Она спокойна. Абсолютно спокойна. «А что, собственно, произошло? Что до нее, то у нее все в порядке. Любимая дочь. Любящий муж. Грандиозные гонорары. Она только что подписала три новых контракта. Летом они со Збышеком поедут в Италию. Все прекрасно. Она не собирается рыдать и заламывать руки. И уж тем более – выяснять отношения. Завтра у нее куча дел. Днем съемка. Утром надо заехать к портнихе и в книжный магазин – она обещала Марысе купить сказки Андерсена с волшебными движущимися картинками».