Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

– Нет-нет, милый. Ты никогда не будешь одинок.

Мы с Крисом сели обедать рядом с Джори. Он не сказал и десяти слов после нашего разговора.

К ночи я незаметно убрала из поля зрения Джори все острые предметы. Я спала эту ночь в одной из его комнат на кушетке, боясь, как бы он не лишил себя жизни с целью освободить Мелоди и от себя, и от чувства вины. Во сне он вскрикивал и стонал:

– Мел… ах, как болит!

Я встала успокоить его. Он проснулся и с непонимающим видом посмотрел на меня.

– Каждую ночь ноги и спина невыносимо болят, – признался он. – Но не надо жалости: я просто хочу поспать.

Всю ночь он беспокойно ворочался. Ноги, которые днем не давали о себе знать, ночью мучили его постоянными болями. Нижняя часть спины буквально раскалывалась.

– Почему эти боли чувствуются лишь ночью, мучая меня? Ах, если бы разрешить все проблемы так, как мой отец!

Нет, нет и нет! Я прижала его к себе, покрывая его лицо поцелуями, обещая ему все на свете за одно желание жить дальше. Пот тек по его груди, пижама прилипла к коже.

– Положись на меня, держись, Джори! Все будет хорошо, вот увидишь, все будет хорошо. Все наладится. Это важнейшее испытание в твоей жизни, Джори. Выдержи его. Не сдавайся! У тебя есть я, есть Крис. Рано или поздно Мелоди изменит свое к тебе отношение и вновь станет твоей женой.

Пустым взглядом Джори посмотрел на меня: для него это все были воздушные замки.

– Спи в своей комнате, мама. Ты ставишь меня в положение неразумного ребенка тем, что спишь здесь, у меня. Я обещаю тебе, что не предприму ничего такого, что заставило бы тебя плакать.

– Милый, пообещай позвонить, если тебе что-то нужно. Мы с папой придем. Нам нисколько не трудно. Не звони Мелоди, потому что ей сейчас опасно вскакивать в темноте. Она может споткнуться и упасть. Ты слышишь меня, Джори?

– Да, я слышу, – ответил он. Его мысли были где-то далеко. – Мне теперь больше ничего не остается, кроме как слушать.

– Скоро тебя начнет посещать психотерапевт: он поможет тебе на твоем пути к выздоровлению.

– К выздоровлению? Ты имеешь в виду полупротез для спины? Я хотел бы его попробовать. – Он говорил это устало, его глаза были затуманены и потемнели. – Полупротезы для ног оказались удачны; я их почти не ощущаю. Но я не желаю носить это приспособление из тяжей, в котором я буду как лошадь в упряжи… – Он закрыл глаза, откинулся назад и вздохнул: – Господи, дай мне силы выдержать все это. Или Ты наказываешь меня за то, что я так гордился раньше своим телом? Ну что ж, Ты как нельзя лучше наказал меня.

Руки его опустились, в глазах показались слезы, они потекли по щекам. Но через секунду он уже извинялся за них:

– Прости, мама. Слезы жалости к себе – это не слишком по-мужски, правда? Но я не могу быть все время сильным. Это просто минутная слабость. Иди к себе, мама. Я не сделаю ничего, что причинило бы вам с отцом еще большее горе. Я пронесу это наказание Божье до конца. Спокойной ночи. Пожелай доброй ночи Мелоди за меня, когда она придет.

Я прибежала к Крису, упала в его объятия и зарыдала; он задавал мне вопросы, но я не отвечала на них. Он расстроился и разозлился:

– Ты не обманешь меня, Кэтрин. Ты что-то скрываешь, думая, что мне это принесет большую муку, в то время как наибольшая из всех мука – это не знать, что происходит!

Он ждал ответа. Я молчала. Тогда он повернулся на бок и быстро заснул. Эта его привычка спокойно засыпать, когда я не могла, очень раздражала. Я бы хотела, чтобы он проснулся, заставил меня все ему рассказать. Но он продолжал спать, повернувшись, чтобы обнять меня и зарыться лицом в мои рассыпавшиеся волосы.

Каждый час я вскакивала посмотреть, не приехали ли Барт с Мелоди, не случилось ли чего с Джори. Джори лежал в кровати с широко раскрытыми глазами: очевидно, он также ждал появления Мелоди.

– Твои боли прошли?

– Да, ступай спать. Со мной все хорошо.

Перед апартаментами Барта я повстречала Джоэла. Он взглянул на мой белый шелковый пеньюар и вспыхнул.

– Я думала, – проговорила я, – что вы, Джоэл, переселились в помещение над гаражом…

– Да-да, я хотел уйти туда, хотел уйти, Кэтрин. Барт велел мне вернуться в дом; он сказал, Фоксворт не должен жить в положении слуги. – Его водянистые голубые глаза будто упрекали меня в том, что я не отговаривала его от переселения, когда он уведомил нас, что комнатка над гаражом пришлась ему по душе больше, чем великолепная комната в крыле Барта. – Вы еще не понимаете, племянница, что это значит – быть старым и больным и таким одиноким. Я годами страдаю бессонницей… меня беспокоят дурные сны, неожиданные приступы боли, я страстно желаю заснуть, но не в силах. Поэтому я встаю и брожу, чтобы утомить себя.

Ах, бродит, чтобы заснуть? Шпионит за всеми, вот что он делает! Но, взглянув на Джоэла пристальнее, я устыдилась. Он стоял во мраке такой слабый, больной и истощенный, – может быть, я несправедлива к нему? Может быть, вся моя неприязнь к нему из-за того, что он сын Малькольма? А эта неприятная привычка постоянно бормотать цитаты из Библии – не от нашей ли она бабушки, которая всегда настаивала, чтобы дети учили по одной цитате каждый день?

– Доброй ночи, Джоэл, – проговорила я с большей доброжелательностью, чем прежде.

Но он продолжал стоять, будто надеясь завоевать меня на свою сторону. Я подумала о Барте, который часто намеренно оскорблял меня в детстве, но перестал с тех пор, как начал читать Библию. Неужели Джоэлу удалось возвратить к жизни то, что я считала давно заснувшим и почившим? Вот и Барт часто приводит в доказательство своих мыслей какую-нибудь цитату из Библии.

Мой пристальный взгляд заставил Джоэла отпрянуть от меня будто в испуге.

– Отчего это у вас такой вид? – резко спросила я его.

– Какой, Кэтрин?

– Будто вы боитесь меня.

– Вы страшная женщина, Кэтрин, – с жалобной улыбкой проговорил он. – У вас такое милое лицо, такие мягкие светлые волосы; но иногда вы ведете себя так же жестоко, как моя мать.

Я поразилась этому сравнению. Неужели я похожа на злобную старуху?

– А еще вы напоминаете мне вашу мать, – прошептал он тонким голосом, натягивая поплотнее свой старый халат на тощее тело. – Вы выглядите чрезвычайно молодо для пятидесяти лет, племянница. Мой отец когда-то говаривал, что порочные люди всегда выглядят молодо и здорово, в отличие от тех, для которых есть уже место в раю.

– Но если ваш отец отправился в рай, Джоэл, то я охотнее пойду в противоположном направлении.

Он с жалостью смерил меня взглядом. Я вернулась к Крису; он проснулся, и я пересказала ему разговор с Джоэлом.

– Кэтрин, как недостойно с твоей стороны так грубо разговаривать со стариком. В конце концов, он имеет больше прав на этот дом, чем любой из нас. А по закону этот дом принадлежит Барту, и только ему, хотя мы с тобой и назначены до срока опекунами.