Сергей Шикера - Египетское метро

– Он его задушит!

В ту же секунду в комнату ворвался лектор, с разбега нырнул под стол и заставился стулом. Вбежавший следом Саша бросился было за ним, но тут в его поле зрения попал Тягин. Саша подскочил к нему.

– Это ты тут, сука, мутишь?! – закричал он, хватая Тягина за ворот свитера правой рукой и потянувшись к горлу левой.

Раздались три коротких звонка в дверь. Саша замер, выпрямился и пошёл открывать. Явился Серый, и они с Сашей прошли в спальню. Лектор выполз из-под стола и, не глядя, на Тягина, ушел на кухню. Еще раньше туда ушла Майя.

У Саши была хорошая черта – он не мог долго находиться в дурном настроении. Уже через полчаса, сразу после ухода Серого, он ходил по квартире и весело говорил:

– Так! Меняем тему! Всем быстро успокоиться! Я, между прочим, теперь снайпер, и вы все у меня на прицеле!

Раскрывал и показывал какое-то удостоверение. Примирение с Майей они отметили бурной любовной сценой. Чуть позже Серый побывал еще раз, а к вечеру Саша, как и в предыдущие дни, уже был хорош. Сначала он завел с Тягиным разговор о Москве, потом выделил ему деньги, судя по купюрам, из абакумовских, и они, выпивая и закусывая, сели играть в очко. Тягин довольно быстро два раза проиграл свою тысячу.

– Ладно, не переживай, – успокаивал его подобревший Саша, протягивая сигарету с начинкой от Серого. – На, затянись. Затянись, я говорю!

На этот раз Тягин еще и выпил больше вчерашнего, и после нескольких затяжек его совсем разобрало. Он даже и посмеяться толком не успел, когда Саша стал рассказывать что-то уморительно смешное, как его вынесло в непроницаемую и как бы знакомую тьму. Там, в ней, стоило только попривыкнуть, было много чего. Горячий плотный ветер, долгое время куда-то уносивший его голову, вдруг утих, а давящая со всех сторон плотность осталась; спасаясь от неё, он тыкался по углам и искал предсказание предсказания. Красное платье в поезде не могло взяться ниоткуда: думай! Поезд набирал ход. Так где же было начало цепочки, и что предсказывало историю с красным платьем?.. И он, конечно же, вспомнил, что в тот вечер, когда они уходили с Дашей от дома Тверязова, на ней были красные туфельки – да-да, в черной ночи, на мокром октябрьском асфальте в желтых листьях! (Значит, вот для чего в его жизни появилась Даша?) Но этого ведущим показалось мало: а до туфелек Даши? что было до туфелек? Вы серьезно? Боже, да столько же всего всякого было, как и у каждого, что ж теперь, всё вспоминать, всю жизнь перелопачивать? И он ползал, натыкаясь то на одно красное пятно, то на другое – да вот же! вот! и вот! вот, вот, вот! – до тех пор, пока озаряемая фальшфейерными вспышками тьма, не растворила его в себе. А между тем поезд египетского метро летел всё быстрей: широко пылающие факелы на стенах мелькали всё чаще и уже соединялись в сплошную полосу света; грозный гул движения, а вместе с ним и плотное хоровое скандирование «Москалив-на-ножи! Москалив-на-ножи! Москалив-на-ножи, на-ножи, на-ножи!» становились всё глуше и сливались в ровный бархатный шум, и медбрат Анубис с пёсьей, как ему и положено, мордой вглядывался в оживающее лицо Тягина всё внимательней…

Тягин открыл глаза. Кухня была залита ярким лунным светом, а перед ним под столом сидел лектор и смотрел на него. В соседней комнате негромко работал телевизор. Во дворе, время от времени подгавкивая, завывала собака.

– Давно сидите? – поинтересовался Тягин, усаживаясь поудобней.

– Вы были правы насчет Юли. Это он. Теперь у меня нет сомнений, – решительно произнес лектор.

– Рад за вас, – сказал Тягин и попросил пить.

Пока лектор ходил на кухню, он пытался вспомнить, как они с Сашей разошлись. Напились так, что Саша забыл его пересадить. Надо сбавлять обороты.

– Вы чувствуете, какое напряжение в воздухе? – сказал лектор, вернувшись со стаканом воды. – Он же маньяк, психопат! И ему нельзя пить. Совсем нельзя. Что если он в следующий раз ее задушит?

– Похоже, всё к этому идет. Или её, или вас. Хорошо бы обоих.

– Перестаньте. Зачем вы это говорите? Вы ведь так не думаете.

– Откуда вам знать, что я думаю. Дайте.

Лектор, спохватившись, протянул стакан.

– Я хотел бы вам помочь, – сказал он.

– А себе?

– И себе тоже. И Майе. Всем нам. Что-то надо делать.

– Бог в помощь, – сказал Тягин, возвращая пустой стакан. – Но в нынешней ситуации с этими вашими любимыми факельными маршами и обстановкой в городе я даже и не знаю, что для меня будет хуже, тут Саша прав.

– Вы о чем?

– Ну вы же, я так понял, в полицию собрались идти, или куда там…

– Вы с ума сошли! Нет, конечно. Меня Майя сразу же проклянет. А его опять отпустят, и он меня вообще укокошит. И даже если бы его арестовали, он ведь её за собой потянет. Как соучастницу.

Слово «укокошит» Тягина рассмешило.

– И наводчицу, – добавил он.

– Тем более. Да она сама за ним пойдет, и еще всё на себя возьмет. Нет, это исключено.

Тягин попросил еще воды, и когда лектор принес, сказал:

– Я бы на вашем месте попробовал сообщить сестре. Она баба бойкая, могла бы тут в два счета порядок навести. Так мне кажется.

– Какой еще сестре? – раздраженно спросил лектор.

– Зине. Есть еще какая-то?

Лектор глубоко вздохнул.

– Дело в том, что и этой-то нет. Открою вам одну тайну – сестра Майи никакая ей не сестра. Она ее мать.

– То есть?

– Вот то и есть. Мать. Просто всю жизнь выдавала себя за сестру. Для отвода глаз. Ей так гулять было легче. Одно дело мать, которая меняет любовников как перчатки, а другое – незамужняя старшая сестра, которая устраивает свою личную жизнь. Как сейчас говорят – в активном поиске. Майя – несчастный ребенок. Всё детство с ней промучилась. Да она её сюда и на порог не пустит. И кто будет сообщать? Я не собираюсь.

– Мать?..

Тягин было задумался – известие несколько иначе осветило его встречу с Зиной, – но не задержался на этой мысли, и вдруг прыснул. Видно, еще не совсем прошло действие травы. Он опять прыснул и, опустив голову, тихо, с наслаждением засмеялся. Веселья еще добавили чуть ли не клоунской величины ботинки лектора, на которые он впервые обратил внимание.

– У вас какой размер обуви? – спросил Тягин, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос.

– Это всё, что вас сейчас интересует? – укоризненно произнес лектор, подтягивая ноги. – Смейтесь-смейтесь.

– Лектор, ну это же просто чудо-водевиль какой-то! Друг детства оказался любовником, сестра – матерью, нимфа – наводчицей… Для полноты картины не хватает только вернувшегося после многих лет скитаний отца. Признайтесь, что это вы. Теперь понятно, почему вас Зинаида так третирует. Вы, может быть, алименты ей не платили все эти годы?..

– Вы, между прочим, тоже оказались совсем не тем, за кого себя выдавали, – в ответ заметил лектор.