Сергей Шикера - Египетское метро

Посидев, он принес из кухни бутылку, они выпили. Но разговора на этот раз не получалось, и Саша скоро ушел. Минут через десять после его ухода осторожно появился лектор.

– У нас всё остается в силе? – спросил он.

– Разумеется, – ответил Тягин, но не сразу, поколебавшись.

– Слушайте, это так хорошо, что я нервничаю, дрожу весь. Пойду опять на кухню, соберусь с мыслями. Чаю выпью.

Проснулся Тягин от того, что рядом возился лектор.

– Вы свободны, – сказал он. – Вставайте, быстрее…

– Как это я заснул? – удивился Тягин.

– Я ему в водку этих таблеток намешал, – сказал лектор. – Я же не знал, что вы будете её пить… В такой момент!

– Он спит? – спросил Тягин.

– Все спят! Вставайте, ну что ж вы! А где мы сейчас возьмем красное платье?

– Это моя забота.

– Ну вставайте же!

Тягин поднялся, постоял и пошел в кухню.

– Вы куда?! – паническим шепотом спросил лектор.

Тягин не ответил. Тело как будто само по себе праздновало освобождение и наслаждалось им, и в то же время было ощущение неуверенности, неприятное ожидание, что в любую секунду может подломиться та или другая нога, а то и обе вместе. Он поставил лектора в коридоре так, чтобы тот видел двери спальни и был при этом в поле зрения. Запоздало понимая бессмысленность этой предосторожности, Тягин достал посылочный ящик с антресолей, а из него парабеллум. Пока он заряжал обойму, с него слетели остатки сна, напало волнение и затряслись руки. На четвертом патроне он спохватился и подумал, что весь-то магазин заполнять необязательно и, вставив пятый, остановился. Прихватив картонную коробку с ампулами и шприцом, вернулся в коридор. Лектор, увидев пистолет, хотел что-то сказать, но тут в дверь тихо постучали. Первой же мыслью Тягина было: если сейчас не открыть, то постучат еще раз, громче, а то и позвонят. И он, сунув пистолет и коробку лектору, бросился к двери. За порогом стоял Клименко-Канавин.

– Прости, Миша… – начал он.

Тягин втащил его в прихожую и быстро провёл в кухню. Усадив за стол, вытянул из холодильника водку и поставил перед ним.

– Сиди здесь тихо.

Лектор ждал его у порога спальни. Они вошли. Тягина сразу же поразило, насколько она загажена. Когда-то он делал серию репортажей о бомжах, и спальня сейчас напомнила ему их лежбища. Пластиковые бутылки, пакеты, обертки, коробки от пиццы… Омытая голубым свечением телевизора, Майя лежала на спине без ничего, широко, в раскоряку раскинувшись, отбросив одеяло и оттеснив любовника к самому краю; её приподнятая на подушке голова была наклонена вперед, отвисшая челюсть упиралась в грудь, но рот был закрыт, и это придавало лицу чрезвычайно тупое выражение. Саша лежал на животе.

Тягин вспомнил про парабеллум, отложил коробку с ампулами на телевизор, взялся за круглые ушки затвора и потянул было вверх и назад, но в последнюю секунду передумал. Сунув пистолет в карман, он взял с табуретки сковородку, под которой обнаружился роман Тверязова, и, держа ее наготове, стал левой рукой доставать из кобуры у Саши на поясе пистолет. Судя по чугунной неподвижности спящего, он мог бы делать это и с меньшей осторожностью. Достал. Затем отыскал свой телефон, взял коробку с ампулами с телевизора и пошел из спальни. Лектор бросился за ним.

– А укол?! – шепотом прокричал он.

– Сейчас, – ответил Тягин.

Всё изменилось. И не только потому, что спящий Саша теперь был безоружен. Давало о себе знать долгое сидение на привязи. Огромное удовольствие доставляла возможность вот так свободно ходить по квартире, туда-сюда. Было еще сильнейшее ощущение куража, фарта. «В таком состоянии выигрывают состояния, хе-хе». Он готовился к тому, что все будет происходить в большой спешке, без времени на раздумья, и собирался сразу вколоть Саше пол-ампулы морфия, но теперь решил проконсультироваться и из комнаты позвонил фельдшеру. «Ты еще не уехал?», – ворчливо спросил тот. Говорил Тягин в полный голос и поймал себя на мысли, что ему даже хочется, чтобы Саша проснулся. Было бы интересно посмотреть, как он себя поведет. Впрочем, нет, не надо. Ему все равно придется избавляться от гостей, и лучше, чем он распланировал, придумать трудно. Успокоив старика фельдшера сообщением, что днем уезжает, он попросил совета насчет дозы. Сказал, что нужно обездвижить как можно надольше одного буйного товарища. В дверном проеме, трясясь и гримасничая, ждал лектор. Фельдшер отговорил от морфина и посоветовал другой препарат, который должен был быть в той же коробке и название которого Тягин никак не мог повторить, но каким-то чудом нужную ампулу все-таки отыскал. Попрощавшись с фельдшером, набрал шприц. Его продолжала распирать веселая энергия, желание ходить по комнате, вот просто разболтанно расхаживать туда-сюда, чуть ли не петь, и на этом разгоне он прошел в спальню. Лектор забежал вперед, схватил сковородку и встал в изголовье у Саши, держа её двумя руками на отлете, как теннисную ракетку. Тягин рывком оттянул вниз штаны на Саше, отбросил майку и чуть ли не с размаху вогнал иглу в верх ягодицы. Саша только медленно заелозил ногами, что-то промычал и перевернул лицо с одной щеки на другую.

– Всё, – сказал Тягин, попятившись. – Давайте, займитесь Майей.

Пока он искал в ящике письменного стола ключ от чердака, лектор поднял Майю, и та, одурело тараща глаза, что-то бормоча, поползла по комнате, хватаясь за предметы. Лектор остановил ее, посадил и стал одевать.

– Что он с тобой сделал… – сокрушенно шептал он.

Тягин тем временем опять вышел в комнату, позвонил Хвёдору и приказал ему приехать. Потом прошел на кухню, к Клименко. Тот спал, откинувшись и решительно отворотив лицо к окну, словно его усыпили крепкой пощечиной. Тягин разбудил его, поднял и повел в прихожую. В то же время из спальни показались лектор с Майей. Увидев, что она босиком, лектор бросился обратно за обувью. Брошенная Майя, чтобы удержать равновесие, чуть откачнулась назад, а когда качнулась вперед, её, как зачарованную, повело к уже знакомому ей дверному косяку. С Клименко под руку Тягин метнулся к ней и в последний момент схватил за плечо. Оказавшийся лицом к лицу с Майей гость из Канавы встрепенулся, поймал её безвольную руку и потянулся целовать. Ему помешал лектор, который увел Майину ладонь у него из-под носа и посадил свою нимфу на шкафчик для обуви. Пока он надевал на неё ботинки и завязывал шнурки, Тягин выпроваживал Клименко.

– Это тебе на Крым. Не потеряй, – сказал он, засовывая ему во внутренний карман плаща деньги.

– Миша, дорогой… Вот всегда, веришь, вот всегда знал, что ты… – Клименко расчувствовался, обнял Тягина. – Давай и ты в Крым, а? Приезжай. Я там сто лет не был. А ты?

– Я тоже.

– Встретимся в Гурзуфе, например. Или лучше в Новом Свете. Помнишь? Грот Шаляпина, Рай и Ад, Царский пляж, Машка… Помнишь Машку?