Энгус Уилсон - Рассказы

Энгус Уилсон тонкий знаток диалектики человеческой души. Утверждение это может показаться спорным, поскольку принято считать Уилсона сатириком, но любой, прочитавший хотя, бы одно произведение писателя, увидит, что содержание его творчества не исчерпывается сатирой, сколь точной и безжалостной она бы ни была. Он не только сатирик, но и исследователь нравов, великолепный психолог. Произведения его представляют собой разные — иронические, элегические, социально заостренные — вариации одной и той же темы. Тема эта — конец определенной эпохи в истории Англии, конец традиционного образа жизни, типа существования. Писатель сам говорил, что не сумел бы отразить этот конец, если бы «не происходил из той социальной прослойки, которая была важной частью старой, уходящей Англии».

Впрочем, Энгус Уилсон был далеко не единственным прозаиком, которого волновала эта тема. Чувство конца эпохи, рубежом которой стала для Англии вторая мировая война, разделяли многие его старшие современники — Олдос Хаксли, Ивлин Во, Энтони Пауэлл и, как это ни парадоксально на первый взгляд, Агата Кристи. Ведь в любой из ее детективных фантазий нельзя не различить ностальгической печали по «Англии уходящей». Каждый из названных писателей в меру своего таланта и, конечно же, по-своему рассказал о вырождении той прослойки, которая когда-то называлась «джентри» — мелкопоместное дворянство — и поставляла военных, священников, чиновников колониальной администрации. У ее представителей обычно не было солидного семейного капитала, до высоких правительственных постов они обычно не дослуживались, нередко существовали на мизерные проценты с оставленного двоюродной бабушкой наследства, но именно они всегда были прочным оплотом британского консерватизма. Предрассудки «среднего класса» принимали в этой среде гипертрофированные, уродливые формы. «Джентри» как таковое уже давно прекратило свое существование, но «комплекс джентльмена» в определенных слоях британского общества не изжит и по сей день.

Многозначительно название первого сборника рассказов Уилсона «The Wrong Set» (1949) — «Дурная компания», компания, «неподходящая» для «джентльменов». «Обществу равных возможностей», «обществу благоденствия», будто бы наступившему после второй мировой войны, так и не удалось уничтожить вечное классовое расслоение в Англии, которое и сегодня ощущается столь же остро, как и сорок лет назад, и в социальной, и в психологической сферах. Потому так современно и злободневно звучат и теперь написанные на рубеже 40–50-х годов рассказы Э. Уилсона. Писатель знает, сколь непросто расслоение и внутри самого «среднего класса». Морис («Что едят бегемоты») — из более просвещенной и в прошлом обеспеченной прослойки; его дама попроще, но в сущности у них больше общего, чем кажется. Писатель сталкивает два уровня пустоты и ограниченности буржуа. Один — относительно укрытый, декорированный несколько полинявшим внешним светским лоском. Бонвиван и фанфарон Морис сегодня попал в полную зависимость — неотвратима смена социальных ролей. Но ничем не лучше его Грета, тщащаяся с помощью Мориса пробиться «наверх», в сферы, куда ей путь пока закрыт. В трагикомическом финале взаимонепонимание достигает своей кульминации. В данном случае героям так и не дано понять друг друга — им препятствует противоположный социальный опыт.

В книге «Дикий сад» Уилсон прямо говорит о том, «как глубоки классовые обертоны его воспитания (-равно как и подавляющего большинства англичан любого происхождения)». Талант и особая острота социального и психологического зрения придали прозе писателя классовое звучание в самом прямом и точном значении слова. «Классом выше», «Голубая кровь», «Сатурналии», «Рождество на голой равнине» — все эти рассказы о том, как велика и глубока пропасть не только между классами в Великобритании, но и между разными прослойками внутри одного класса. Как иронично-точен социальный и психологический анализ героини последнего из названных рассказов, Шийлы: «Пить — так пить, — гласил один из незыблемых принципов в кругу богатых дельцов, к которому принадлежали ее родители: их взгляды на жизнь она изо всех сил старалась отмести прочь — но безуспешно. В ней соединились черты трех поколений преуспевающих коммерсантов: ее простое черное платье и изысканный шарфик говорили о вкусе, приобретенном в дорогой частной школе и в Кембридже, что-то в слишком тщательно поставленном голосе напоминало отчаянные попытки матери пробиться в провинциальный свет, а глубоко запрятанная вульгарность была прямым отзвуком крутого и беспардонного нрава ее бабки — буржуа в первом поколении».

Социальный анализ — прочный фундамент анализа психологического: Энгус Уилсон верен основному закону критического реализма.

Иллюзии битвы за более высокую ступеньку социальной иерархии, битвы, которую и по сей день ведут сотни тысяч англичан, зло и беспощадно высмеивает рассказ «Классом выше». Драма Элси Корф в том, что, оторвавшись от своего социального слоя, она так и не допущена в следующий. Ей непривычна маска строгой, рафинированной учительницы, которую теперь приходится носить. Еще живы и дороги воспоминания о прошлом: «вдруг острая до боли тоска по тем дням детства, когда она еще не училась в колледже, не считала себя лучше других и могла общаться с деревенским „четвертым классом“, пронзила броню ее одиночества». Но она уже усвоила, что эти парни «неровня ей», и очень скоро превратится в такую же ханжу и сплетницу, как миссис Корф, равно презирающую тех, кто ниже, и тех, кто выше на социальной лестнице, но унижающую первых и пресмыкающуюся перед вторыми.

Сам писатель с теми, кто в силу доброты и щедрости характера, как Эйлин Картер, «не видит в людях дурного» («Голубая кровь»). Вера в доброе начало в человеке и… беспощадно саркастический дар… Но в этом сочетании нет никакого противоречия. Писатель видит, как трудно жить по сердцу, повинуясь естественным и искренним порывам в жестко запрограммированном обществе, не терпящем никаких посягательств на существующую в нем иерархию. Эстер понимает, что, полюбив простого крестьянина, она, дочь священника, совершила тяжелое преступление: «Может быть, общество стало терпимее к супружеским изменам, но оно не прощает тем, кто посмел преступить их священный к кассовый барьер».

Безусловно симпатична писателю и какая-то беспомощная доброта Мэри, всю жизнь боготворящей злую пустышку Клер («Сестра-патронесса»), Наивной и трогательной Мэри так никогда и не увидеть правды, реального положения вещей. Впрочем, наивность и простодушие Мэри выгодно отличают ее от персонажей многих рассказов. К примеру, от свято верящей в откровенность мисс Эклз («О пользе свежего воздуха»), которая бесплодно тщится понять, что же привязывает ее научного руководителя к Миранде. Э. Уилсон дает совершенно парадоксальную интерпретацию традиционного конфликта лицемерия и истины. Казалось бы, откровенность — антоним лицемерию и действенное средство борьбы с ним, но откровенность вовсе не панацея и далеко не всегда путь к взаимопониманию.