Энгус Уилсон - Рассказы

— Я знаю, это будет нелегко. Ведь я еще маленький.

Пожилой господин поднялся, потрепал Родни по плечу и сказал уже мягче:

— Я бы на твоем месте так не огорчался. Взрослые народ чудной — сегодня они ссорятся, а завтра мирятся, Ну-с, дорогая, нам пора, — добавил он.

Пожилая дама наклонилась, поцеловала Родни в лоб, затем достала из сумки визитную карточку.

— Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, вот мое имя и адрес, — сказала она. — А ты все-таки большой молодец, так и знай!

Родни опоздал к чаю, но миссис Брент, казалось, и не заметила этого. При виде ее он вдруг вспомнил, что соврал священнику, и ужаснулся, не звонила ли миссис Картрайт. Однако лицо матери, как он ни всматривался в него своим опытным глазом, бури не предвещало, и он по привычке успокоился. «Кажется, пронесло, — подумал он. — Господи, — шептал он себе под нос, — больше никогда не буду врать, только бы на этот раз обошлось».

Он обратил внимание, что на маме черное платье, схваченное на плече бриллиантовой булавкой, и черная шляпа с перьями, завивавшимися над ухом. Значит опять уходят. За все каникулы они всего четыре раза оставались вечером дома, но и тогда звали к себе гостей, так что ему приходилось ужинать одному. И почему они совсем не разговаривают с ним? Еще мама, бывает, поговорит, да и то когда больше не с кем. Обычно, когда они оставались одни, она говорила: «Господи, неужели мы одни, даже не верится. Наконец-то можно дух перевести. Слушай, Родни, ты бы занялся своим делом, а то я хочу все закончить к папиному приходу, а ты меня отрываешь». Сегодня вечером пришла тетя Айлин, и мама, естественно, разговаривала с ней. «Вот такая собеседница маме и нужна», — подумал Родни, исподтишка поглядывая на круглое, бледное, словно раз навсегда удивившееся лицо тетки, на ее приподнятые брови, полураскрытый рот и огромные серьги, позвякивающие в такт восхищенным возгласам: «Да что ты?!», «Не может быть!».

— Нет, правда, Айлин, она, наверное, выпила лишнего, — говорила мать. — Играть она никогда толком не умела, но пойти до пяти в старшей масти после первого выигранного гейма, когда у тебя на руках нет даже двух старших онеров, это уж слишком! Дерек был в ярости. Я дала ему слово больше никогда не ходить к ней. А с другой стороны, разве можно к ней не ходить, когда она в свое время так помогла нам с талонами на бензин?!

— Какой кошмар, Вера, — ужасалась ее невестка.

— Не говори. Другое дело, что по сравнению с Дереком здесь вообще никто не умеет играть в бридж. Ты бы видела выражение его лица, когда эти дамочки лепят ошибку за ошибкой. Ну ничего, все равно — скоро лето, опять крикет, теннис, не до бриджа будет. Кстати, ты знаешь, на Лондон-роуд открылся новый ночной клуб.

— Да неужели? — дежурно отозвалась Айлин, — а я и не знала.

«Что ты вообще знаешь», — подумал про себя Родни.

— Представь себе. И говорят, там очень весело. Сегодня мы поедем туда прямо от Грэхемов. Дерек давно мечтает как следует потанцевать. Он ужасно любит старомодные танцы. Так что, как видишь, летом у нас дел хватит. Кстати, очень может быть, что в конце августа мы поедем за границу. Дерек говорит, что при желании можно будет обойти валютные ограничения.

— Как я рада за Родни, — сказала тетя Айлин.

— Видишь ли, дорогая, — возразила ей миссис Брент, — я, честно говоря, считаю, что брать мальчика с собой было бы безумием. Сама подумай, что ему делать в Париже на каникулах, и кроме того, он нам будет мешать. Нет уж, уволь! Классный наставник интерната в Аппингеме пошел мне навстречу, он не возражает, если Родни приедет за две недели до начала занятий. К этому времени съедутся уже многие мальчики, так что скучать ему не придется.

— Мамочка, прошу тебя, — взмолился Родни, — не отдавай меня в интернат на каникулы. Мне будет там плохо, я знаю.

— Не понимаю, почему столько эмоций. Не в тюрьму же мы тебя, в самом деле, отправляем. Познакомишься с ребятами, осмотришься, привыкнешь и к началу учебного года будешь чувствовать себя как дома.

— Может, пускай Родни поживет у меня, — и тетя Айлин скорчила племяннику трогательную гримасу, — мы с ним не пропадем, правда, Родни?

— Вот видишь, Родни, можешь поехать к тете Айлин, хотя мне все же кажется, что разумнее провести это время в интернате с ребятами.

— Да не хочу я ехать ни к какой тете Айлин. — Родни чуть не кричал. — Я хочу быть с тобой и с папой!

— Мало ли что ты хочешь. Неужели не понятно, мы с папой едем за границу. И сейчас же извинись перед тетей за свое поведение. — «Что толку всех против себя восстанавливать», — подумал Родни и сказал:

— Прости, тетя. — И вдруг ни с того ни с сего ударил ногой по ножке стола. — Надоело мне все это, надоело, понимаете!

— Нельзя ли узнать, что это мы такое сегодня делали, что пришли в столь дурное расположение духа? — спросила мать.

— Разговаривал с одной пожилой дамой и господином на набережной.

— Ты меня просто удивляешь, Родни. В городе столько ребят, а ты проводишь время с какими-то стариками. И потом еще заявляешь, что тебе все надоело. Не понимаю я тебя.

— А как же твоя книжка? — поинтересовалась тетя Айлин. — Ты, кажется, не из тех, кто скучает, когда есть что читать.

— Книга хорошая, — ответил Родни, — только мне читать надоело.

— Надоело читать, так придумай сам какую-нибудь историю, — предложила тетя Айлин, — придумаешь, а потом мне расскажешь, вот будет здорово.

— Не порть мне ребенка, — сказала мать и вновь принялась рассказывать невестке о своих летних планах.

Через полчаса вернулся домой отец.

— Привет, Айлин, — сказал он сестре. — Как дела? — Он перегнулся через стул, на котором сидела миссис Брент, и поцеловал ее, скользнув рукой по ее груди. — Как живешь, дружок? — спросил он.

— Лучше всех, — ответила она, и ее неподвижное, тщательно подкрашенное лицо смягчилось.

— Ну уж не лучше меня, — подхватил он, задорно улыбаясь. — А ты как, не тужишь, старина? — окликнул он Родни.

— Отвратительно себя ведет, — пожаловалась миссис Брент.

— Это не дело, — сказал ее муж. — Дорогая, нам пора.

— Ты устал, милый? — спросила миссис Брент.

— Есть немного, — ответил ее муж.

— Тогда давай сегодня поведу я.

— Ну что ж, давай. — И он шлепком по заду вытолкнул ее из комнаты. — Выводи машину! — крикнул он ей вслед.

— Пойду приготовлю тебе ужин, а потом мы спокойно поболтаем, хорошо? — сказала тетя Айлин.

— А я пока придумаю историю, как ты хотела, — загадочно улыбаясь, произнес племянник.

Когда через четверть часа тетя Айлин внесла в комнату чашку бульона и кусок сладкого пирога, Родни сидел на стуле верь подобравшись, с белым застывшим лицом.

— Родни, голубчик, что случилось? — охнула она.

— Это так страшно, что я даже не знаю, можно ли об этом говорить, — сказал Родни с округлившимися от ужаса глазами. — Я не смог рассказать маме. Я не могу рассказать никому.