Юлиан Кавалец - Современная польская повесть: 70-е годы

Плихоцкий не отвечает, только улыбается.

— У тебя отсутствующий вид, — говорит она. — Я это заметила.

— Просто вспомнил, что надо сделать еще один важный звонок.

— Нельзя отложить до завтра?

— Нет. Впрочем, завтра уже наступило, — спохватывается он. — Я должен исчезнуть. Не вздумай закрутить роман с кем-нибудь из итальянцев. Доктор Парух будет присматривать за тобой — и завтра мне скажет.

— Не глупи. В котором часу выезжаем?

— Ровно в шесть. Кто не успеет, будет трястись в поезде. Ей-богу! Наш старик таков.

— Позвонишь мне в Варшаве?.

Плихоцкий наклоняется, целует ее в губы.

— У меня есть твой номер телефона, — говорит он. — Варшава, ты моя Варшава…

И оставляет девушку на паркете: ведь все равно к ней тут же бросится прилизанный итальянец. Парух издали делает ему какие-то знаки, инженер пробирается к столику.

— В чем дело? — спрашивает он и оглядывается на паркет, теперь, после смены цветной линзы, золотисто-желтый. Малина, пожирая глазами своего итальянца и воздев руки, вибрирует всем телом в такт мелодии.

— Это не танец, а сплошное неприличие, — говорит доктор Миколай Парух, и трудно понять, восхищен он или шокирован. — Вы остаетесь?

— Едва дышу.

Они проталкиваются по сумрачному проходу, забитому парочками, в холл, потом лифт поднимает их на пятый этаж.

— Спокойной ночи, побудка заказана! — говорит Плихоцкий у своей двери.

Запирается, сбрасывает пиджак, одной рукой освобождается от галстука, а другой торопливо набирает помер коммутатора гостиницы. Связывается по междугородному со своей варшавской квартирой и лишь потом смотрит на часы: без двадцати два. Дают Варшаву, голос у жены заспанный, без тревожных ноток, ведь она привыкла к его фокусам.

— Ничего не случилось?

— Я очень тебя люблю, — говорит Плихоцкий.

— Объясни, что случилось? Я только заснула и вдруг…

— Очень скучаю.

— Ты пьян? Знаешь же с каким трудом я засыпаю…

— С чего бы мне быть пьяным?

— В такое время…

— Дорогая моя! Для любви хорошо любое время. Выезжаю утром, прямо в офис, но постараюсь пораньше быть дома.

— Даже не спросишь, что с моей выставкой, — говорит Мария Плихоцкая и кладет трубку.

Плихоцкий с минуту переваривает этот упрек. Отношения их таковы, что именно он постоянно оказывается в положении уязвляемого. Потом раздевается, принимает душ; он мускулист, молод, выглядит гораздо моложе своих тридцати восьми лет, в отличной форме. И, будучи по натуре оптимистом, вскоре почти забывает о неприятности. Он возвращается мысленно к нынешнему совещанию, к триумфу Барыцкого. Надо учиться, еще пару лет походить в учениках. Лишь бы завтра как-нибудь половчее затушевать эту никчемную демонстрацию. Напрасно погорячился. Ведь можно было выступить осторожнее, с позиции стороннего наблюдателя…

Малина, не зная устали, проплясала с тремя наиболее стойкими итальянцами до четырех часов утра. Когда простилась с дорогими гостями, один из них — разумеется, самый молодой и, как выяснилось, упрямый красавчик — увязался за ней: дескать, неудобно даме в такую пору блуждать одной по закоулкам огромного отеля. Отделаться от него не удалось, поехали вместе на восьмой этаж, Малина сердилась, но виду не подавала, только от злости, по своему обыкновению, кусала нижнюю губу. Итальянец декламировал вполголоса какие-то лирические стихи, пожимал ей локоть, заглядывал в глаза, когда остановились у ее комнаты, долго и самозабвенно лобызал руку. Не уходил. Она чуть приоткрыла дверь и ухитрилась проскользнуть в номер. Спокойной ночи! Но закрыть дверь не удалось, Казанова успел сунуть в щель ступню в модном, начищенном до блеска ботинке, зашептал что-то умоляюще, и Малина, уже струхнувшая не на шутку, заметила, какой у него безумный взгляд. Кабина лифта остановилась на восьмом этаже, сейчас из нее выйдут какие-то люди, а тут такая нелепая сцена. И Малина решила действовать: с очаровательной улыбкой высунулась, протянула руку, словно желая погладить поклонника по смуглой щеке, и быстрым движением взлохматила его старательно причесанную и напомаженную шевелюру.

Из лифта высыпала оживленная компания.

Агрессор отступил, чтобы поправить прическу. Она захлопнула у него перед носом дверь, прижалась к ней спиной и весело рассмеялась. Собственно, все, что хорошо кончается, есть благо.

Спустя минуту, нагая и снова беззаботно веселая, она готовилась к омовению. Когда ванна наполнилась, высоко подвязала волосы, смыла макияж и со вздохом облегчения погрузилась в горячую воду. Малина устала, но была довольна. Она так старалась, чтобы все организовать как можно лучше. Просто из кожи вон лезла. Так это было для нее важно. И пожалуй, добилась успеха. Блеснула безупречным знанием итальянского языка. Атмосфера была непринужденной. Стол великолепный. И это было ее заслугой, поскольку даже меню она привезла с собой в нескольких вариантах, которые составила после многочисленных и обстоятельных обсуждений в кругу бывалых людей. Изо всех сил старалась очаровать эту старую перечницу Барыцкого. Как это было для нее важно! Заметил ли он ее рвение? Между тем флирт с Плихоцким возник неожиданно. Теперь, когда об этом вспомнила, настроение чуть-чуть омрачилось.

Плихоцкий напоминал ей кого-то из французских кинозвезд. Не Делона ли? Был мужественнее с виду, возможно, менее бросок, но понравился ей с первого взгляда. Почувствовав это, он немедленно принялся фамильярничать. А потом — в первый же вечер — постучался в ее комнату. Она заколебалась, впускать ли, но Плихоцкий сказал что-то деловым тоном, и она отворила. Он вошел и запер за собой дверь. Малина знала, что это предвещает. Он думает, что со мной так можно. В глазах инженера теплился насмешливый огонек. Она еще боролась с соблазном. Выходит, считает меня потаскушкой? Не хочу, не желаю. Он рассмеялся, и она не докончила фразы, собираясь выразить свой протест. Плихоцкий обнял ее и начал целовать. «Только не ломай комедии, моя милая». Он был ловкий, сильный и так ей нравился. И в тот момент, когда она была уже почти готова воспринять случившееся как перст судьбы, зазвонил телефон. «Не бери трубку», — сказал он, склоняясь над ней. «А если это Барыцкий?» — «Обещал звонить? Не бери», — повторил Плихоцкий, а телефон продолжал трезвонить. Она потянулась за трубкой, услыхала голос Барыцкого, это ее отрезвило, и она выскользнула из объятий Плихоцкого. «Да, конечно, сейчас возьму ручку». Но Барыцкий не любил отдавать распоряжения по телефону: «Я в конференц-зале с гостем, спуститесь сюда через пять минут. Не знаете ли, куда девался Плихоцкий?» «Не знаю», — сказала Малина, показывая инженеру знаками, что его ищет старик. Так закончился этот их эпизод в гостинице.