Ханс Хенни Янн - Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга вторая)

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 538.

Аякс чувствовал в себе этого первопредка, этого полубога, этого прародителя человечества, которое способно на все. То есть Хорн прослеживает (или переживает, следуя в регрессивном направлении) эволюцию Аякса (дьявола) вплоть до эпохи того первобытного бога, которого он однажды увидел в лавке китайца Ма-Фу ( Свидетельство I, с. 123), или даже до еще более ранней эпохи, когда сам лес «был божеством, изрыгающим пищу и чудовищ» ( Свидетельство II, с. 536).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 538.

Его лицо сделалось совершенно каменным: предстало передо мной в удивительной, беспримесной жесткости. Оно было отмечено гордостью (Stolz), потому что в сознании Аякса не осталось ограничений. Ср. описание гордыни как главного греха дьявола с точки зрения средневековых богословов ( Махов, с. 107–108):

Первое деяние дьявола было продиктовано гордыней; можно сказать, что, возгордившись, он сразу же тем самым из ангела превратился в дьявола. Гордыня, таким образом, не есть некое статическое моральное «свойство»: она — поступок-превращение, ибо она немедленно изменяет саму сущность того, кто ее испытал. «Возгордиться» — значит перестать быть самим собой, стать иным: из блаженного превратиться в падшего.

Однако, испытав гордыню, ангел изменил не только себя (немедленно превратившись в дьявола), но и весь мир: в мир вошел грех. Гордыня — это еще и космическая катастрофа.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 538.

Но мало-помалу лицо это стало распадаться, перемещаясь сквозь тысячелетия. К нему подмешивалась другая человеческая натура, с более боязливыми предками. На него воздействовал Закон. Оно начало дрожать… Имя дьяволу «легион» (Лк. 8, 30–31). «Дьяволу присуща особого рода внутренняя множественность, которая вовсе не сводится к тому простому факту, что демонов — много. <���…> Способность дьявола умножаться на глазах, превращаться в толпу не вызывает у монаха никакого восхищения: он понимает, что дьяволу попросту отказано в том простом даре, которым обладает человек, — всегда быть самим собой» ( Махов, с. 254 и 256).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 541.

Обнаруженная им — как ему кажется — темная дыра чужой души, тоже изгнанной в пространства Безмерности, внушила ему ложную надежду на чудо двойного отщепенства: на безмолвное совокупление двух проклятых тел. Аякс здесь явно выступает в роли дьявола или демона (см.: Махов, с. 356–357):

Если дьяволу в его обреченности и доступно некое утешение, то оно состоит в том, чтобы навечно задержать человека рядом с собой (преградив ему путь вверх, к закрытому для дьявола небу), превратить его в «товарища по несчастью». <���…>

Так в демонологических текстах появляются понятия «сообщничества», содружества, утешения (socium, consortium), даже «единокровности»… <���…> Разумеется, все эти понятия в области отношений с дьяволом отчуждаются от своего «естественного» значения, приобретают некий гротескно-пародийный характер. Никакой близости к демону, никакого сочувствия к нему и товарищества с ним быть не может.

Выражение «темная (или теневая) дыра» (Das Schatten loch). применительно к душе, приводит на память «дыру» (Loch) как вход в Нижний мир (Unterwelt), в Деревянном корабле: с. 32–33, 35, 43, 64, 121 (и коммент. на с. 238), 127, 196, 200. Встречается это понятие и в Свидетельстве I: 275, 347, 357 (и коммент. на с. 832), 699, 723. О возможности интерпретации Нижнего мира как подсознания см.: Деревянный корабль, с. 482–483.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 541.

Он был куском Первобытности, с самого рождения. Был… отставшим от части солдатом… <���…> Каждый человек устроен как он. Каждый — если не развивал себя — пребывает в плену у своих личин, в подчинении у своей плоти, в страхе перед своей беспомощностью. Ср. средневековые представления о дьяволе ( Махов, с. 103):

Дьявол — этот, по излюбленной в патристике формуле, hostis antiquus,«древний враг», — в то же время враг предельно обобщенный. <���…> Эта новая для идеи врага обобщенность — если не сказать универсальность — проецируется и на временную ось: враг — «древний», а это означает, что он был таким всегда, с начала рода человеческого.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 542.

Он — это плоть, которая стала человеком… Если Христос — богочеловек: дух, ставший плотью (Ин. 1, 14: «Слово стало плотию»), то Аякс — это «человек-животное» ( Свидетельство II, с 543: «В зале суда он стоит совершенно один, в полном одиночестве, презираемый всеми: человек-животное, беззащитный, как все животные»); (чистая) плоть, ставшая человеком. Но точно таким был в начале своего преображения и Тутайн ( Свидетельство I, с. 106): « Очень одинокий, но и запачканный какой-то грязью — или обремененный какой-то помехой, которая выражается в глупости, в непостижимом непонимании, демонстрируемом по отношению к Чуду» (подчеркивание [5]в обеих цитатах мое. — Т. Б. ). Разница лишь в том, что встреча с Тутайном происходит, когда взрослая жизнь Хорна только начинается, когда он и Тутайн способны меняться; Аякс же является Хорну незадолго до смерти последнего, когда сил на развитие уже точно нет и неясно, хватит ли сил для защиты последних рубежей своей личностной позиции.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 544.

« Кто бы мог подумать? — тихо сказал я себе. — Он не дождался меня. Его тело больше не хочет ждать. Он не щепетилен, но ему не хватает терпения». Нетерпение — характерное качество дьявола ( Махов, с. 265–366).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 545.

— Нет, — ответил он грубо, — у мельничного жернова. См. выше, с. 740, коммент. к с. 363.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 545.

Теперь я притворился раздраженным. Я снова заговорил об увольнении и о том, что третьего ноября он должен будет отсюда съехать. В Средние века «экзорсизм мыслился — как, впрочем, и борьба с дьяволом в целом, — в пространственных категориях: дьявол должен быть изгнан с территории, которая ему не принадлежит» ( Махов, с. 368). Поэтому твердое решение изгнать Аякса из дома — первая несомненная победа над ним Хорна.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 545.

Слегка подурневшая, всклокоченная голова Аякса… «Характерный для средневековых изображений дьявола мотив вздыбленных, стреловидно торчащих волос метафорически сближает волосы с языками адского пламени: волосы как бы пылают огнем» ( Махов, с. 194).